Никто, кроме тебя
– Нет, я не сошел с ума. И я не дурак, представь себе… Признаю, в какой-то момент ты заронил сомнение, но если бы она действительно была моей женой, она бы не отказалась жить со мной в одной комнате.
– Так вот, что тебя расстраивает! Первый раз попалась женщина, которая тебе отказала, и ты ищешь оправдания, не можешь признать свое поражение.
– Насчет поражения еще увидим, Максимилиано!
– Она никогда не обратит на тебя внимания, никогда! – с каким-то злым упоением хрипло пригрозил Макс.
– Почему? Ты ей запретишь? Она что, твоя любовница?
– Какая любовница… если мы только что познакомились?
– Вы познакомились, я знаю, больше трех месяцев назад в Гвадалахаре. Ты поселился в квартире, которую снял на мое имя. Подкупил судью, который потом странно исчез, так же как исчезли и другие люди, замешанные в этом деле. Ты получил брачное свидетельство на мое имя и имя Ракель, а потом подстроил аварию самолета, в которой я, к счастью, не погиб, но в которой погибло три других человека, мои коллеги.
– Ты не можешь обвинять меня в этом! Полиция заявила, что авария самолета не была подстроена.
– Ты ошибаешься! Там все выяснили, просто не стали предавать дело гласности, потому что я просил об этом, но я всегда тебя подозревал.
– Не имею к этому никакого отношения! У тебя нет доказательств, чтобы обвинять меня.
– Согласен, доказательств у меня нет, потому что ты позаботился, чтобы пропала и регистрационная книга, где наверняка подделал мою подпись. Но это не значит, что я не уверен.
– Просто вместе с памятью ты потерял и рассудок. А сейчас хочешь мне навредить, потому что ненавидишь меня. Ищешь способ от меня отделаться! Так ведь?
– Ты хотел убить меня! – глаза Антонио метали молнии.
– Хорошо бы, хорошо бы это было так, ничего бы я так не хотел, как видеть тебя, действительно, мертвым! – остервенело закричал Максимилиано и, пулей вылетев в дверь кабинета, отправился разыскивать Ракель.
В дверях он столкнулся с Викторией, которая, отпрянув от Макса, натолкнувшись взглядом на его перекошенное лицо, воскликнула: «Что тут происходит? Из-за чего вы спорите?» Несмотря на предупреждение Антонио: «Не вздумай сказать ни слова», Макс в бешенстве прорычал:
– Он ревнует, потому что Ракель не обращает на него внимания, и думает, что я к этому имею какое-то отношение. Но я не виноват, мама, что даже собственной жене он пришелся не по вкусу!..
– Сынок, Антонио. Скажи, что происходит? – Виктория вошла в кабинет и умоляюще смотрела на сына.
– Я хочу, чтобы он уехал и немедленно, – ответил Антонио. – Он стал просто невыносим, лучше будет, если на какое-то время он уедет.
Пулей взлетев на второй этаж, Макс бросился к комнате Ракель, стал барабанить в дверь обеими руками, и она под ударами его кулаков открылась. – Ракель, Ракель! Это срочно! – он не давал вымолвить ни слова недоумевающей девушке. – Если Ломбарде спросит обо мне, говори, что мы познакомились здесь, в Акапулько, а об остальном – ни слова!.. Слышишь, в Акапулько!
– Ему стало что-то известно? – спросила, наконец, Ракель.
– Нет, нет, это всего лишь его подозрения. Доказательств у него никаких! Ты поняла? Слушай, как бы он ни настаивал, ни давил на тебя, ни угрожал, – не говори ему ничего. Делай так, иначе окажешься в тюрьме вместе с отцом и сестрой. Поняла?
Ракель чувствовала, что ее нервы не выдерживают этих постоянных стрессовых ситуаций. Она поняла, что между братьями что-то произошло, и теперь с волнением и страхом ожидала прихода Антонио, которому, очевидно, понадобятся новые объяснения.
Так оно и вышло. Он начал разговор, едва закрыв за собой дверь, буквально с порога. И опять угрозы!.. Как они оба не понимают, что с женщиной не следует говорить в таком тоне, особенно, если оба хотят, чтобы она относилась к ним с любовью и нежностью. А ведь это, сердце Ракель не обманывало, именно так.
– Ты понимаешь! – глаза Антонио, как и пять минут назад, побелели от бешенства. – Я могу отправить тебя в тюрьму до конца жизни! И не только тебя, но и твоего отца и твою сестру… Но если ты все мне расскажешь с самого начала, может быть, я отнесусь с пониманием… Когда Максимилиано предложил тебе этот план? Как уговорил выдать себя за мою жену?
Антонио больно схватил ее за руку. Она вырвалась, бросилась к двери и с быстротой молнии преодолев коридор, сбежала в гостиную. Он следовал по пятам и настиг ее около кабинета.
– Ну, не молчи! Как он уговорил тебя притвориться моей женой?
– Отпусти меня, Антонио! Клянусь, я ничего не знала!..
Взяв ее за руки, Антонио локтем открыл дверь в кабинет. Пропустив Ракель впереди себя, сел за письменный стол, ей подвинул кресло.
Ракель почувствовала вдруг, что внезапно успокоилась. То ли на нее умиротворяюще подействовала обстановка библиотеки, то ли Антонио вдруг посмотрел на нее совершенно иными глазами, нежели пять минут назад, когда, преследуя ее, забыв о всяком приличии, грубо хватал ее за руки в желании добиться своего. И когда он, ни слова не говоря, выжидательно поднял на нее глаза, девушка почувствовала, что именно сейчас она скажет ему, что собиралась сделать уже несколько дней подряд.
Она говорила спокойно, изредка гордо откидывая назад голову, и тяжелые каштановые волосы крупной волной струились по спине. Антонио изредка задавал вопросы и, получив объяснение, снова весь превращался во внимание. Приблизительно так он себе все и представлял, Ракель лишь подтвердила своим рассказом его догадки.
– Скажи мне одну вещь, Ракель. Макс… влюблен в тебя?
– Он говорит, что да. Но я не верю ему, – она смотрела на Антонио, впервые почувствовав, что ей нет необходимости отводить глаза, – когда любят, разве поступают так как он?
– А ты влюблена в него?..
– Я его очень любила, Антонио, но теперь нет.
– Вы с ним были близки? Отвечай! – Антонио не сводил глаз с Ракель.
– Нет, не были.
– Смотри на меня… Даже после свадьбы?
– Нет, ничего не было… Ты заявишь на меня в полицию, Антонио? Пожалуйста, не надо, мой папа и сестра, они тут совершенно ни при чем… Это я струсила.
Антонио не двигался с места, замер на лице Ракель и его взгляд.
– Нет, не буду заявлять. Если ты все сделаешь так, как я говорю. Прежде всего, никому ничего не рассказывай об этом – ни отцу, ни сестре, ни Максимилиано, ни, уж тем более, Виктории. Я тем временем решу, что делать.
– Теперь ты думаешь обо мне очень плохо, Антонио, после всего, что ты услышал?
– Тебе это важно, Ракель?
Когда они оба вышли из кабинета, то натолкнулись на Максимилиано; у обоих мелькнула догадка: уж не подслушивал ли он под дверьми?.. Во всяком случае, Макс видел, что Ракель и Антонио шли, держась за руки. На непроницаемом лице девушки было невозможно прочитать, что произошло между ними в кабинете. Она молча, равнодушно взглянула поверх его головы, Антонио же не преминул поставить брата в известность о происшедших в его настроении переменах.
– Знаешь, я думал много по поводу нашего объяснения и решил, что по правде сказать, должен быть тебе благодарен. Ты сэкономил мне немало труда… Мне очень нравится жена, которую ты мне выбрал, и я решил остаться с ней…
Ракель не знала, что думать. Как понимать Антонио? Еще вчера он говорил, что согласится на развод, только просил немного подождать. А сегодня уже все по-другому, – она устраивает его как жена… Вот и пойди разберись с этой мужской логикой. Но ее отец, несмотря на все счастливые перемены в его жизни, понимал и не скрывал от Ракель, что поддерживает ее в стремлении развестись, если, конечно, сеньор Ломбардо ей по-прежнему безразличен. Хотя ему этот симпатичный, обходительный сеньор очень по душе, как по душе и жизнь в уютном бунгало на теплом океанском берегу. С их мнением категорически не соглашалась Марта – любую цену, видела Ракель, сестра готова заплатить за возможность продолжать жить так, как она жила теперь, беззаботно пользуясь всеми благами богатого дома Ломбардо, щедростью и широтой Антонио. Аппетиты ее росли, и она желала приобрести новые туалеты, считая, что ей, как родной сестре жены богатого сеньора, не пристало одеваться плохо. Сколько ни пыталась Ракель внушать Марте, что она не имеет на такие претензии никаких прав, та продолжала просить у нее деньги на тряпки и мелочи. Но Ракель считала неудобным ставить об этом в известность Антонио, а потому, чтобы избежать объяснений с сестрой, отдавала ей свои платья, туфли, украшения – натура у девушки была щедрая, ей ничего не было жаль для Марты. Но в душе она негодовала – получалось так, что и члены семьи Саманьего превращались в таких же нахлебников, как сестра Антонио Камила и ее муж Клаудио… Не нравилось Ракель и поведение Марты, уж очень сестра была непритязательна… Последние дни ее развлекал Клаудио, ходил с ней в клуб, на дискотеку, в рестораны. Не хватало, чтобы Камила предъявила счет Ракель за недостойное поведение ее сестры, мало того, что и так она относилась к ней не слишком-то по-родственному, до сих пор не простила ей злополучной пощечины и унижения за то, что должна была приносить свои извинения в присутствии Антонио.