Ребёнок от звёздного мальчика (СИ)

Стас зовет всех в биллиардную. Я занимаю место на диване, смотрю как играет Анжи, стреляя в меня глазками, прогибается в спине. Рядом со мной плюхается Серега.
– Не смотри на нее как кот на сметану. У тебя жена есть. Эта она для меня старается, – ущемленная гордость поднимает свою уродливую голову. И прежде чем подумать, отвечаю:
– Да я уже наелся этой сметаны. А ты все мечтаешь. Действовать надо, Серый, – он смотрит на меня из-под бровей.
– Ты серьезно?
– Ты вокруг нее хороводы водишь. А ей, как и остальным бабам лишь одно надо. Чтобы отжарили хорошенько.
– А как же Ая? – бьет по-больному.
– Не твое дело.
– А Даня? Вы разводитесь?
– Нет. И не думал даже. Надеюсь ты не побежишь ей докладывать? Я то видел как ты на мою жену смотришь.
– Прекрати. Она мне нравится, но как человек. Ой, ты дебил! – он трет лицо ладонями. – И козел! Ты ведь знал, что Анжи мне нравится!
– Харэ мне нотации читать! Сам только и мечтал, как бы залезть к ней в трусы.
– Да, но только потому, что не встретил своего Огонька.
– Да пошел ты! – я прощаюсь со всеми, предлагаю Анжи подбросить до города, чтобы на такси не трястись.
Мне нужно срочно сбросить пар, торможу в лесочке. Анжи не выпендривается. Лишь потом жалуется, что красная помада размазалась.
– И что теперь делать?
– В бардачке возьми салфетки.
– Детские? – демонстрирует она.
– Да. Агния оставила.
Она вытирает, красится, а я не спеша еду в сторону города. А когда убирает в бардачок, из него выпадают фотографии Аи и Валька.
Я сквозь землю готов провалиться. Позорище. Какого хрена я их не выкинул? Теперь обо мне, как об обладателе роскошных оленьих рогов знает еще один человек.
– Она тебе изменяет?! Тебе! То-то твоя жена мне не понравилась. Столько гонору в ней. И что собираешься делать? Разводиться?
– И дать ей при разводе деньги на содержании любовника? Да сейчас! Голышом пойдет!
– Ну, да. Тут ты прав. Слушай, у меня идея, как оставить ее без всего. Ты пока делай вид, что всё хорошо. Извинись, если накосячил, – не стал говорить как именно.
– И что дальше?
– Запиши имущество на того, кому доверяешь, а деньги я тебе помогу спрятать.
– И на кого же?
– Серега этот?
– Не. Мы поцапались. Да и не пойдет он на это.
– Родители, родственники?
– Умерли.
– Можно на сына.
– Ага. Тогда у нее будет больше мотивации оставить его себе.
– Ну я бы могла. Если ты мне веришь.
– Чтобы ты потом свалила в закат?
– Не веришь. Не доверяешь. Мне то твои копейки зачем? Я не бедствую. Просто помочь хотела.
– Ладно. Не дуйся. Я подумаю.
Я невероятно устала. Полгода в постоянном напряжении и недоверии. Каждый день жду, что вот он придет и я пойму по его лицу, что изменил. Я боюсь этого момента. Потому что это всё. Край. Война за мужа проиграна.
А иногда я уже хочу на все наплевать, пусть уже изменит. И я покончу с этим. Я устала.
Но в вечер премьеры, мы снова на одной волне. Он улыбается моей шутки и часто обнимает. Даже приревновал к жениху Анжи. Во мне снова цветет надежда, что еще не все потеряно и можно всё исправить.
Мы вваливаемся домой. Страстные, голодные. Срываем одежду. Я с облегчением выдыхаю.
Мой Ник, вернулся к своему Огоньку. Мой любимый мальчик.
И вот в тот самый момент на границе с эйфорией он говорит ее имя! Одно дело подозревать что он увлекся этой актрисулькой, другое... Черт! Это даже хуже, чем застать его с другой.
И как часто вместо меня он представляет ее? Это просто… Цензурных слов нет! Я его убить готова. Почти попала в голову тяжелой лампой, привезённой из Италии два года назад. Моей любимой.
Ая
«– И не смей возвращаться, больной ублюдок!»
Кричала ему вдогонку. Но думала он вернется. Будет молить о прощении.
Две недели прошло. Я замерзаю в этой квартире, почти ненавижу ее. Потому что: то тут, то там меня преследуют призраки прошлого. Каждый вечер прислушиваюсь к шуму на улице, к паркующейся машине. Выглядываю в окно, думаю что это он.
Я задыхаюсь. И плакать хочется, чтобы легче стало, но и это не получается.
 
И в тот день, сразу после садика, мы с Даней едем к бабушке.
– Как дела в садике? – стараюсь говорить бодро, избегая больную тему про папу.
– Нормально. Мне два красных листочка подарили. За звуки. И за счет машинок. Надо на деревце нашему приклеить.
– Ты у меня молодец, – обнимаю его за плечо и прижимаю к себе. Радость окрашивается в черно-белый цвет, когда он задает тот самый вопрос.
– Папа не звонил? Когда он уже приедет со съемок? – я даже не знаю, где он. Позвонить первой гордость не позволяет, хотя порой так хочется послать ее к чертям.
– Ну, он же прислал тебе гоночную машинку, – снова вранье. Ни черта он не присылал. Это я, видя страдания Дани, прикрываю его.
Как так можно? Ну ладно мы поругались, но сын то причем?
– Угу. Красивая, – безжизненным голосом говорит он.
Чертов урод! Так бы и придушила! Собственноручно! Заставляет сына страдать. Я не помню такого, чтобы Даня не был рад новым игрушкам.
Мама встречает нас в домашнем халате,
– Данечка! Привет, зайка, – целует его в щеки. – Давайте, проходите. Что в дверях стоять. Я как чувствовала. Пирогов напекла.
– Иди, Дань. Мой руки.
Даня откусив свой любимый пирог с яблоком, откладывает его в сторону.
– Мам, можно мультики посмотреть?
– Давай, беги.
Мама провожает его взглядом. И впивается в меня.
– Рассказывай!
– Мы заночуем у тебя?
– А что так?
– Ты против?
– Нет, конечно, не против. Вася все еще на вахте. Пробудет еще месяц. Компании я всегда рада.
– Всё нормально. Соскучилась очень.
– А Никита что?
Я ложусь к маме на колени, обнимаю себя руками. Озноб бьет изнутри.
– Мы, скорее всего, разводимся.
Мама гладит по голове и это действует как спусковой крючок. Из глаз начинают катиться слезы. Никого нет, кому бы я могла рассказать. И я срывающимся голосом рассказываю про Стоун и про последние события.
– Я больше не могу! Я честно боролась. Никогда его особо не напрягала. Он то роль учит, то по кастингам бегает. А кружки, садик, Даня, дом. Все на мне! Он даже ему не звонит.
– Нельзя разводиться, – авторитетно заявляет мама. Я от шока даже поднимаюсь, вытираю слезы и смотрю на маму.
– Ты меня слушала? Не понимаешь в каком аду я живу? Каждый день!
– Раньше надо было думать. Сама же все на себя взвалила, по кастингам таскала. Повторяла как заезженная пластинка: У тебя все получится, Ник. Ты станешь великим актером.
– Ты меня теперь упрекаешь? Я жена! Я поддерживала, помогала ему идти к мечте.
– Вот теперь и расхлебывай. Нужно забыть о себе. И постараться помириться ради сына. Я вон гордая была. Ушла от твоего отца и что? Завел себе новую семью, воспитывал ее детей. А тебе что доставалось? Сначала на выходные брал. Потом все реже. А потом и с днем рождения перестал поздравлять. Эту судьбу ты хочешь Дане? Мужик там, где его хозяйство. Твой Ник уже про сына не вспоминает. Не видишь что ли как парень страдает? Ему нужен отец.
– Зачем ты так жестоко? – губа дрожит. Я две недели ходила, улыбалась как девочка, которой слишком сильно заплели косички. Не показывала свою слабость, делала вид, что у меня все отлично. Я ей душу раскрываю, а она меня не жалеет… Никто не жалеет.
Но я вспоминаю свое детство и как тосковала по отцу. Может мама права? Жить с ним ради ребенка? Ведь многие так живут.
Ничего не знаю, не понимаю. Как потерянная в тумане. Не знаю как жить. Как смириться с мыслью, что мой Ник. Мой любимый – предатель. И уже неважно, было у них с Анжи или нет. В мыслях он мне уже раз сто изменил.
Весь следующий день думала о словах мамы. Дане, конечно, нужен отец, но разве это семья? Нервная мама, папа шляющийся не пойми где. Как наш развод помешает их общению? Я препятствовать не собираюсь. Я только рада буду, если Ник наконец задумается о самом главном. О Дане. И пока Валек убежал на обеденный перерыв, зашла на сайт. Заполнила заявление о разводе. И мой палец завис на кнопке отправить.