Олигарх (СИ)
Спокойно выцелив головы раненых, Настя сделала несколько выстрелов, подкрутив барабаны поправок так, как было нужно. Все-таки «сайга» немного забирала вправо. Теперь — била так, как надо. Потратила еще несколько патронов, подстрелив тех, кто якобы был уже мертв — на всякий случай, вдруг они притворяются. А затем поднялась, и прихватив с собой дробовик, пошла к куче тел, держа оружие наготове. Подойдя, аккуратно разнесла головы лежащим зарядами картечи — чтобы уж наверняка. Кроме тех, у кого уже не было полголовы или зияла здоровенная дыра. На войне — как на войне. «За что боролись, на то и напоролись» — как говорит Карпов.
Собрала оружие, оттащила в кусты и забросала листвой — кроме «калашникова» калибра 5.45, такого, как у «Сайги». С минуту поразмышляла — может стоить забрать калаш? Он все-таки стреляет очередями, а «сайга» не может. И передумала. Ей нужна снайперская винтовка, а не пулемет. У «Сайги» коллиматорный прицел, она хорошо пристреляна, а стрелять можно почти что как очередями — просто быстрее жми на спуск. Магазин калашниковский на 30 патронов — чего еще надо? В общем — калаш отправился к остальному оружию под куст. Пусть лежит. Только магазины запасные забрала, и сразу сменила почти пустой — на полный.
Прикинула, куда идти, и пошла, загибая путь дугой и оглядываясь на солнце, которое встало уже высоко над горизонтом. Конечно, не июнь, но еще лето, так что светает рано. По прикидкам, сейчас уже часов шесть, не меньше. Довольно-таки долго она бегала по кустам.
У машин действительно оставлены двое часовых. Они сидели на капоте легковушки, покуривая и поглядывая туда, куда ушли их соратники. Оружие положили рядом — тот же помповик и пистолет Макарова. Настя сняла их двумя выстрелами, как в тире — выстрелы слились в один, как в каком-нибудь голливудском боевике про ганфайтеров. Одному прострелила правое плечо, второго завалила наповал. Убитый еще не успел затихнуть, дергаясь на влажной от росы травы, когда Настя шагнула из-за деревьев и пошла к машинам, фиксируя взглядом раненого и готовясь мгновенно выстрелить и нейтрализовать его действия. Левая рука у него работает, так что можно ожидать чего угодно. Но он только поскуливал, держась за плечо, и когда Настя подошла ближе, начал упрашивать не убивать и вызвать ему врача. Идиот.
Через десять минут Настя уже знала — кто их послал и зачем. А еще узнала, что виновник этого безобразия остался лежать там, на поляне. Именно он был с автоматом Калашникова. Тот самый, кому Лена «пописала» бутылкой его поганую рожу. Акция была организована именно им, так что скорее всего вся диаспора в этом действе не участвовала. И это было важно.
Все еще размышляя о перспективах происшедшего (Удастся ли скрыть? Трупы куда девать?) Настя задумчиво прострелила пленнику голову из трофейного «макарова», и обтерев, вложила пистолет в руку его соратника. Сама не зная — зачем это делает. Вероятно — привычка путать следы.
Повесив «сайгу» на шею так, чтобы она была под рукой (Мало ли что случится?! Вдруг еще кто-то из бандитов выжил?), Настя пошла за Леной. Идти пришлось долго — оказывается, Настя с Леной на руках успела убежать километра за полтора — своеобразный рекорд. Впрочем — если бы за спортсменами неслась толпа ублюдков с оружием в руках — вполне вероятно, они были бы в рекордах впереди планеты всей.
Лена лежала там, где Настя ее и оставила. Кровотечение прекратилось, но кожа девушки была бледной — большая кровопотеря. Наркотик еще действовал, Лена спокойно спала, сердце билось ровно и без каких-то проблем. Теперь только бы довезти ее до врачей и не растрясти. В больницу нельзя — нужно домой. И там уже пускай олигарх вытаскивает дочку с того света. Говорено ему было — увези за границу, пока все успокоится! Нет, типа — я договорился, ее не тронут. Ну вот…и не тронули.
Пришлось взять машину бандитов, благо что ключи торчали во всех джипах. Потрепанный, но намытый до блеска «гелендваген» завелся с пол-оборота, и через несколько минут уверенно пер по лесной дороге, разбрызгивая налитые грязной жижей лужи и лужицы. Через пятнадцать минут джип деловито урча выбрался на шоссе, и покатил в нужном направлении, оставляя на чистом асфальте грязные, в черных комках следы шин.
* * *Со мной поехали два опера из областной управы Комитета — один представился Николаем Афониным, другой — Алексеем Алексакисом, и когда я недоуменно вытаращил глаза на такую экзотичную фамилию, да еще и в соответствии с эдаким-то именем, данным как в насмешку, весело рассмеялся и сказал, что его предки были греками, коих тут, в Одессе — превеликое множество. Как, впрочем, и евреев. Только евреи сюда понаехали сравнительно недавно, а греки тут обитают с самого момента основания города, а возможно и раньше — потому что город образован в 1794 году, а вот греческие поселения тут были задолго до того, как это скопление домов назвали Одессой.
Парню лет тридцать, веселый, приятный — чернявый и шустрый, какими я, в общем-то, и представлял греков. Кстати — у меня к ним всегда было очень доброе отношение. Греки — один из немногих народов Европы (вместе с сербами), которые помнят сделанное им добро и не кидаются в Россию дерьмом. И насколько помню — против нас не воевали. Греки начали вторую мировую войну вполне успешно — дав по морде итальянским фашистам и загнав их в Албанию. Увы, когда за них взялись регулярные немецкие войска — греки, конечно же, проиграли. Не тот уровень, чтобы соперничать с отлаженной военной машиной Третьего рейха. Да и народа у них маловато. Грецию оккупировали и до конца войны они были подгнетом захватчиков. Кстати — та же Франция, которую объявили победителем наравне с СССР и странами антигитлеровской коалиции, легко легла под Гитлера и даже отдала им весь свой военный флот. Мрази еще те…и они заслужили оккупацию черными «беженцами» с Востока, которые все быстрее превращают жизнь французов в незабываемый квест. Скоро эти лягушатники будут в булочную ходить перебежками, опасаясь, что им размозжит голову или отберет деньги «черный брат». И это не какая-то там расовая нетерпимость, это самый что ни на есть непреложный факт.
В СССР очень любят «угнетенное» «черное меньшинство», поддерживают освободительные движения стран Востока. Ну просто-таки готовы в десна лобызать всех этих черных и смуглых царьков, лишь бы они заявили о том, что поддерживают социалистический строй. Бокассу в Артеке принимали! Вот уж он с удовольствием оглядывал сытеньких, и наверное вкусных пионеров. Уж он-то понимает толк в человечине!
Все это я думал, пока ехал по направлению к гостинице «Континенталь», где в номере изнывала дожидаясь меня моя благоверная. Я не стал вдаваться в подробности операции, но кое-что ей рассказал. И хотя она в полной уверенности, что со мной ничего не случится, такого как я ни слоном затоптать, ни оглоблей не отхобачить, но…все бывает. Тем более что она беременна, а у беременных возникают различные очень нехорошие психозы.
В машине воняло засыхающей кровью — я немного оттер сиденье, но…без химии и обильной мойки тут не обойтись. Переднее сиденье еще чистое, а вот заднее — просто ай-яй. Второй опер, который Афонин — сидел бочком у правой дверцы, чтобы не сесть на засохшую лужу крови.
Когда мы вошли в вестибюль гостиницы, я сразу обратил внимание на то, что стойка администратора пуста. В общем-то я и не рассчитывал застать подельницу бандитов на месте — она должна была смениться и уступить место Марии Львовне, той самой женщине, что нас принимала в день приезда, но опера хотели побеседовать и с ней тоже. А уж потом выехать по адресу и задержать милую Оленьку. И только когда мы уже подходили к лестнице, ведущей на второй этаж я услышал то ли стон, то ли хрип — и решил заглянуть за стойку. Заглянул, и обмер: на полу лежала Мария Львовна и под ней расплывалась здоровенная лужа крови. На губах у женщины вздувались розовые пузыри, кофточка и юбка буквально пропитаны кровью. Грек Алексей даже охнул, увидев такую картину, а у его напарника в руках как по волшебству появился пистолет.