Утилизация (СИ)

Боль в груди затихала, мне стало стыдно за свою слабость и слёзы. Охранники с упоением купались в моей боли, их любопытное злорадство разъедало сильней, чем стыд. Я остро нуждалась в том, чтобы эти четверо индивидуумов держали дистанцию, не подходили ко мне. Их высокий уровень агрессии чувствовался даже на расстоянии, отравляя меня, словно радиация.
Мои страдания не бельё на веревках, развешанное для лицезрения психопатов со стеклянными глазами. Для них я не человек, а – биологическая особь, над которой нужно доминировать, глумиться, бесстрастно с упоением наблюдать, как она корчиться в муках. Стирая слёзы с лица, я отвернулась.
— Объявляю перерыв! — зычно крикнул Арнольд. — Не надо нервничать, мы сейчас разберёмся и всё уладим.
Девчонки зароптали.
— Знаем ваше разберёмся. Вы играете на стороне этих..., — Софа кивнула в сторону охранников, которые злобно хмыкнули в ответ.
— Софочка, умоляю, не нагнетай. Если игрок виноват, будет удаление. Мне нужно поговорить наедине с Юлечкой.
Сюсюканье Арнольда добавляло свою порцию в копилку боли. «Юлечка» в его устах звучала как завуалированная насмешка, глумливая пародия шута.
— Пусть они первые уйдут, — сказала Нина, отстаивая мои права, — чтобы никакого давления на Юлю.
— Вы задолбали своими истериками, — вызверился Бур, — вас ремнём учить надо, чтобы знали своё место.
За поясом капитана не просматривалось пистолета. Это был отличный шанс поквитаться. В спину Буру и компании полетели злобные реплики.
— Свою жену учи, если ещё не сбежала от тебя.
— Знаток перевоспитания!
-- Психи!
— Доминанты долбанутые!
— Мракобесы из преисподней!
Девчонки отрывались на всю катушку, не стесняясь в выражениях, отбросив липкий страх перед охранниками.
— Девчата, прекратите! — заголосил Арнольд. — Это незаслуженные оскорбления.
— После них годами надо восстанавливать здоровье, а вы заодно с ними?— Сжав кулаки, в запале высказалась Нина.
—О, Боже, Ниночка, как вы плохо обо мне думаете.
— Да, плохо. И помните, если что…, я долго тренировалась у зеркала.
Арнольд картинно схватился за голову.
— Ох, только не это, рыбонька. Моя тонкая душевная организация не выдержит таких жестоких слов.
Куратор был великолепен, я верила ему и даже готова была похлопать. Девчонки уже привыкли к его обезоруживающей манере сводить любой конфликт к ахам-охам.
— Леди, пожалуйста, оставьте нас.
Что-то шипя на Арнольда, грозя ему и охранникам небесными карами, девчонки двинулись к своим воротам. Я осталась одна около так называемого судьи. Мы подождали, чтобы поле вокруг нас опустело. Никаких лишних ушей.
— Юлечка – солнышко, я видел ваш обмен любезностями, — сказал Арнольд приторно – елейным голосом. — Ты ударила его кулаком по спине, он выставил локоть. Не пойму, что вы не поделили? К чему такая жёсткая игра?
Мне казалось, что Арнольд знал гораздо больше, чем говорил, по – бабьи закатывая глаза. Как сказал бы наш мастер – Арни был в образе и не отступал от него ни на шаг. Я хмуро посмотрела на куратора. Почему, интересно, я думаю, что Арнольд придуряется?
— У нас... личная антипатия.
— Так нельзя, Юлечка. Я могу удалить вас вместе или не удалять вовсе. Как сделать правильно?
Я оглянулась по сторонам. Жанна что-то толковала девчонкам, видимо, придумывала новую тактику, мужчины снисходительно поглядывали на них.
Какой смысл играть роль, которую придумал кто-то, затолкав меня в бредовые обстоятельства. Арнольд врал, переворачивал реальность наизнанку. Моя защитная агрессия на проявление ярости Сабы – инстинктивная реакция униженного человека. Он не должен переиграть меня. Я есть, я останусь с собой до последней минуты, я вычищу из головы фантомы, или дорога в смерть станет очень короткой. Я не буду бояться его.
— Не надо никого удалять.
Арнольд расплылся в улыбке.
— Мудрое решение, лапонька. Беги к своим, сейчас начинаем.
Немного ускорившись, я подошла к девчонкам. Ситуация изоляции была невыносима, я хотела быть с командой, быть нужной, полезной, противостоять вместе с девчонками вселенскому злу в лице охранников. Как утопающий за соломинку я готова была держаться за тех, кто меня понимал.Родная мать не слышала меня, живя по заветам прабабок – замуж вышла – терпи. Обратиться к матери за сочувствием было невообразимым, фантазийным сценарием. Мои просьбы исчезали словно роса под утренним солнцем, не успев толком оформиться в слова.
 
— Что решили? — спросила Жанна.
— Удаления не будет. Я тоже ударила Сабу.
— Сука – Арнольд! Вот так и знала!
— Ничего, всё нормально. Я уже оклемалась.
— Сейчас розыгрыш, — сказала Жанна, — ты как? Встанешь на ворота?
Повернувшись, я посмотрела на стоящего в центре поля Арнольда с мячом в руках, на охранников, занимающих позиции вокруг него.
— Конечно.
  
*****
 
Жанна нахмурившись, окинула меня пристальным взглядом с головы до ног.
— Береги лицо, если будут бить по тебе. Не подставляйся. В поле не лезь. Пока играем без тебя.
Она обернулась к команде с последними наставлениями.
— Сейчас мужики пойдут в атаку. Та же тактика, мешать, не подпускать к воротам. Лиза будешь около Бура. Если кто-то из нас завладеет мячом, то она и поведёт, остальным прикрывать.
— Я боюсь Бура, — прошептала Лиза.
— Мы видели, как ты боишься, — грубовато ответила Жанна.
Девчонки захихикали, настроение у всех было отличное. Всего один забитый мяч, и наша команда уже прыгала от радости.
Арнольд засвистел, призывая игроков на поле. Рядом с Арнольдом встал кореец. Как объяснила Жанна, игроки команды, которая не разыгрывает мяч, не могут приближаться близко к мячу, пока он не войдёт в игру.
Не знаю, какой была французская героиня Жанна Дарк, но наша высокая, атлетически сложенная Жанна соответствовала образу героини. От неё единственной тихо свалил гражданский муж, понимая, что не получит желанного ресурса. Он бросил её за неделю до родов двойни. Но и с этим Жанна разобралась, обещая, что никогда «днище» не подпустит к детям.
Арнольд положил мяч в центре поля и отбежал в сторону, девчонки заняли выбранные позиции. Прозвучал свисток.
Сделав несколько шагов, кореец пнул мяч Сабе, тот сделал пас обратно корейцу. Девчонкам не удавалось перехватить мяч, охранники играли очень слажено, передавая мяч друг другу, приближаясь к воротам.
Вратаря я изображала, сличая картинку в голове со своей голкиперской стойкой. Ноги на ширине плеч, колени согнуты, корпус наклонён чуть вперёд. И, главное, сосредоточенный, напряжённый взгляд! Я обожала мальчика вратаря с картины. Он не пропустил в игре почти не одного мяча. Таким героем он был в моём сочинении.
Резко обойдя Жанну, Бур издалека послал мяч в ворота. Сильный удар, но мяч будто потерял скорость, его полёт я видела как в рапиде. Секунды растянулись, дав мне возможность предугадать, что мяч летел в правый угол. Каким-то невероятным способом я отбила его. Мальчик – вратарь встал на защиту моих ворот.
Девчонки восторженно закричали, бросились ко мне обниматься.
— Юля, молодчина!
— Дай, расцелую.
Лиза стояла позади всех, скривив лицо в болезненной гримасе. Я почти сразу сообразила, что с ней что-то произошло.
— Лиза, что случилось?
Девчонки оглянулись, увидев её бледное, испуганное лицо.
— Голова закружилась. Не могу ступить, земля шатается.
Видимо, на Лизу накатила паническая атака, слегка отсроченная по времени. Нежная душа Лизы не выдержала напряжения, забег к воротам противника не прошёл для неё даром. Нападающая в картофельном платье сдулась как маленький воздушный пузырь, чья годность теперь соответствовала тряпочке от шарика для ослика Иа.
Жанна, подхватив Лизу под руку, усадила её сбоку, чуть позади ворот.
— Лучше приляг. Если сможешь, возвращайся.
— Всё нормально, Лизок, не волнуйся. Справимся и без тебя, — сказала Софа, поправляя, сбившийся на бок платок.