Дочь палача и дьявол из Бамберга

Симон отставил чашку с кофе, беспокойно поерзал на стуле и почувствовал, что краснеет.
– И еще об одном одолжении я хотел тебя попросить, – проговорил он, запинаясь.
Самуил простонал:
– Господи, что еще?
– Это насчет завтрашнего приема в замке, – начал Симон нерешительно. – Там будет много благородных людей. Даже вюрцбургский епископ, настоящий курфюрст. Ты представил меня как приезжего ученого, и не то чтобы я не умел вести себя подобающим образом… Только… – Он взглянул на свою пропитанную потом рубашку и грязные ренгравы. – Боюсь, у меня нет ничего подходящего из одежды. Может, у тебя…
Громкий смех Самуила заглушил его вопрос.
– Симон, Симон, – сквозь смех проговорил лекарь и вытер слезы. – Ты и в самом деле не изменился. Все тот же щеголь, каким был в студенческие годы… – Он поднялся со стула. – Что ж, пойдем в гардеробную. Конечно, мы разного с тобой роста, но уверен, мы тебе что-нибудь подберем. Будешь самым модным ученым в Бамберге.
  
11
 
 1 ноября 1668 года от Рождества Христова, в полдень в Бамберге 
 
Епископ приехал ближе к полудню в сопровождении большой свиты.
Люди с самого утра дожидались у деревянного моста перед воротами, чтобы поприветствовать его курфюршеское сиятельство. При этом стояли они здесь не из простого радушия. Иоганн Филипп фон Шёнборн слыл добродушным и, что самое главное, щедрым правителем и во время поездок охотно раздавал народу деньги и небольшие подарки. Поэтому давка у моста была соответствующая – каждый хотел оказаться в первых рядах.
Магдалена стояла с детьми чуть поодаль. Мальчикам удалось забраться на чахлую иву, с которой открывался хороший вид на происходящее. Они понятия не имели, кто такой епископ, но были счастливы от всей этой суеты, криков и аромата жареных орехов и засахаренных яблок, которые уличные торговцы носили в нагретых углями кадках. Магдалена тоже не могла сдержать улыбки. Страх пред оборотнем, ужас, который сковывал город, хоть ненадолго, но отступил.
Вообще-то Магдалена собиралась помочь отцу и дяде Бартоломею приготовить снотворное. Но Петер с Паулем постоянно что-нибудь опрокидывали со стола, и отец понемногу начинал злиться. Когда же Пауль едва не глотнул макового сиропа, терпение у палача наконец лопнуло, и Магдалена поспешила убраться вместе с детьми из дома. И вот они стояли на оживленной улице; дети лакомились сушеными яблоками, а она могла спокойно обдумать их замысел.
То, что они задумали, совершенно не укладывалось в голове, и Магдалена все никак не могла решить, была ли их затея безумной или же просто гениальной. Уже сегодня ночью они сотворят настоящего оборотня, порождение фантазии, на котором горожане смогут сорвать свою злость!
Напряженное настроение чувствовалось и здесь, среди толпы. Вот и сейчас двое молодых подмастерьев перед Магдаленой переговаривались вполголоса, то и дело оглядываясь, чтобы не подслушали.
– …и Римера Йекеля, этого пьяницу звонаря, тоже забрали сегодня утром, – прошептал один из них. На нем была характерная для плотогонов высокая шляпа. – Говорят, пономарь в церкви Святого Мартина видел его ночью на кладбище. Тот, мол, откапывал покойников, чтоб потом сожрать!
– Брр! – Второй с отвращением помотал головой. – Лишь бы все прояснилось, пока весь город с ума не сошел…
– Э, ты что ж это хочешь сказать? – спросил недоверчиво плотогон. – Ты, значит, не веришь в этого оборотня?
– Верю, конечно, – заверил его второй. – Просто, ну…
Он еще с трудом подбирал слова в тот момент, когда на мосту протрубили в рог. Толпа заликовала, и парень испытал явное облегчение, сумев уйти от ответа.
– Смотри, епископ наконец едет! Вот так лошади у него, давно я таких не видал…
И действительно, послышался стук копыт, и в скором времени с моста съехала карета, запряженная шестеркой лошадей. Посеребренная сбруя поблескивала в лучах осеннего солнца, на головах ведущих лошадей развевались плюмажи.
– Мама, мама! – крикнул Петер. – Смотри, там едет кайзер!
 
Магдалена улыбнулась:
– Не совсем кайзер, Петер. Но не менее богатый и могущественный. Это епископ Вюрцбурга, настоящий курфюрст. Он наравне с другими решает, кто будет королем в Германии.
– Я тоже хочу посмотреть на курфюрста! – крикнул Пауль, сидевший на нижней ветке так, что толпа загораживала ему вид.
Он забрался чуть выше, отчего Магдалене стало немного не по себе. Потом женщина все же продолжила наблюдать за происходящим.
«Они растут, – подумала она. – Видимо, придется с этим смириться».
Впереди и позади повозки ехали ландскнехты в сверкающих нагрудниках. Один из них держал в руках знамя с гербом епископа. Затем следовало несколько небольших повозок, в которых, вероятно, ехали простые клирики и придворные. Когда карета прокатила мимо Магдалены, она успела увидеть мужчину преклонных лет с бородой и длинными седыми волосами. Он милостиво улыбнулся и помахал правой рукой из окна.
Ликование усилилось, когда ландскнехты стали бросать толпе мелкие монеты из мешочков. Подмастерья перед Магдаленой тоже поймали несколько медяков.
– Слава епископу, ура! – прокричал плотогон. – Слава курфюрсту!
Но когда карета проехала дальше, он с недовольным видом повернулся к своему приятелю:
– Совсем он жадный стал. В прошлый раз даже гульдены были. А теперь посмотри – несколько жалких крейцеров, ха!
– Гульдены и дукаты достанутся нашему епископу, – усмехнулся второй в ответ. – Чтобы он достроил наконец свою резиденцию на Домберге. Говорят, Иоганн фон Шёнборн не только ради удовольствия приехал. Он собирается снова одолжить Ринеку кругленькую сумму.
Плотогон попробовал на зуб одну из монет.
– Но и развлечений его ждет немало. Слыхал? Сегодня будет сразу два представления! Да, ночка будет долгая…
– Если оборотень не сграбастает сразу двух епископов.
Приятели со смехом удалились, и Магдалена вдруг почувствовала, как вся ее радость улетучилась. Разговор вновь напомнил ей о предстоящей ночи. К горлу подступил комок. Подействует ли снотворное? И успеет ли отец приготовить порох? Утром Симон снова ходил к Самуилу, чтобы забрать последние ингредиенты. Наверное, он и сейчас помогал палачам замешивать взрывоопасную смесь. Проказливым детям там теперь явно не место.
Неожиданно для себя Магдалена решила навестить Катарину, чтобы немного утешить ее. Симон говорил, что она по-прежнему сидела дома и горевала из-за расстроенной свадьбы.
– Хотите навестить тетю Катарину? – спросила она мальчиков и заговорщически им подмигнула: – Как знать, может, она и сегодня сварит вам манную кашу с медом…
Ей не пришлось повторять дважды. Петер и Пауль были в восторге от ласковой Катарины, и в особенности от ее кулинарных талантов. Проворно, как белки, мальчики слезли с дерева, и все трое стали протискиваться сквозь толпу, которая уже начинала редеть. Только издали, где еще проезжал епископ, доносились ликующие крики.
Через некоторое время они перешли мост у ратуши и вскоре оказались перед домом Хаузеров недалеко от Песочных ворот. Дверь им открыла сама Катарина. Глаза у нее были заплаканные, но при виде детей губы ее растянулись в улыбке.
– Петер, Пауль! Вот так радость! Проходите, я как раз испекла немного пирожков с яблоками. Вам понравится!
В доме действительно стоял чудесный аромат яблок и топленого масла. Дети с радостными воплями ринулись на кухню, и Катарина выложила им на блюдо целую гору сладких пирожков. Пока ребятня сидела с набитыми ртами за столом, у Магдалены появилась возможность спокойно поговорить с Катариной.
– Когда мне грустно, я часто стою у очага, – сказала та с едва заметной улыбкой. – Готовка лучше всего отвлекает меня от забот. Можете заходить почаще.
– Ты не представляешь, как мне жаль, что так вышло со свадьбой, – ответила Магдалена и заботливо взяла Катарину за руку. – Мы в любом случае задержимся в Бамберге. Если никак иначе не получится, то отпразднуем в узком кругу.