Дочь палача и дьявол из Бамберга
– Честь? – Магдалена взглянула на трактирщика в некотором смущении. – Простите, но в нашем семействе это слово не совсем привычно.
Лампрехт отмахнулся:
– Мне плевать, что думают другие. У вашего дяди тяжелая работа, и он, как говорят, выполняет ее чертовски хорошо. Так почему бы ему не жениться по-человечески?
– Очень… очень любезно с вашей стороны.
Магдалена улыбнулась. Возможно, Георг действительно прав и этот Бамберг для палачей как земля обетованная.
– Я хотела передать кое-какие заказы от моей тети, – продолжила Магдалена. – Вино, пиво, колбасы, овощи и хлеб. И, наверное, несколько паштетов.
Лампрехт кивнул:
– Охотно. Но сначала вынужден сообщить господам артистам… хм, тревожные вести. – Тут лицо его стало серьезным. – Как мне передали, со вчерашнего дня в городе остановилась вторая труппа. В трактире «Виноградная лоза».
– Вторая труппа? – У сэра Малькольма отвисла челюсть. – Но… но… епископ заверил меня…
Трактирщик пожал плечами:
– Епископ свои решения меняет чаще, чем на горшок ходит. Вроде бы какая-то французская труппа. Их режиссер некий Жискар Броле. Может, слышали про такого?
– Жискар! – Сэр Малькольм вдруг побледнел. – Старый стервятник. Ворует и списывает пьесы, до каких только доберется. Шарлатан! Ха, он, наверное, решил, что сможет перезимовать здесь и последить за нами… Но тут он здорово просчитался!
– Представить не могу, чтобы епископ приютил у себя в городе вторую труппу, – задумчиво проговорил Зальтер. – Он и без того вызвал недовольство викария, потому что тот считает наше занятие богомерзким… – Драматург повернулся к сэру Малькольму: – Вспомните тот прием несколько месяцев назад, когда его сиятельство пообещал нам приют. Викарий готов был тогда сжечь нас взглядом.
– Разумеется, в Бамберге место лишь одной труппе. А именно нашей. – Сэр Малькольм приосанился и принял воинственный вид. – Я сегодня же попрошу новой аудиенции. Ха, архиепископ плетьми выгонит этого мошенника Жискара! – И театральным голосом обратился к Магдалене: – Передайте вашему дяде, что ему скоро предстоит работенка.
– Хорошо бы нам остаться в городе, – пробормотал Матео. – Только представьте, что нам придется скитаться зимой… – Его передернуло. – Тем более важно, чтобы завтрашнее представление прошло на славу и народ нас полюбил.
Лампрехт кивнул:
– Я тоже так думаю. – Он с улыбкой повернулся к Магдалене с Барбарой: – Но теперь вернемся лучше к более приятному. Все-таки свадьба – это нечто особенное, верно? Особенно если женится сам палач.
Трактирщик огляделся.
– Иеремия! – позвал он громко. – Есть дело для тебя! Иди сюда, бездельник, или уснул со шваброй?
Из глубины зала прошаркала согбенная фигура, в ногах которой вилась маленькая собачонка. Это был тот самый старик, который убирался после представления. Он подошел ближе, и Магдалена невольно вздрогнула. Мужчина оказался совершенно лысым, сплошь покрытым шрамами и струпьями. От ушей остались лишь маленькие обрывки, что придавало бедняге сходство с гладким яйцом. Но глаза на фоне ужасных ран лучились дружелюбием.
– Не пугайтесь, – заботливо предупредил Лампрехт. – Родители Иеремии обжигали известь, и он еще ребенком угодил в чан с негашеной известью, чему и обязан своей внешностью. Люди по большей части суеверны и не хотят иметь с ним дела, считая его монстром. Но я взял его на службу.
– Можете называть меня монстром, если хотите, – произнес Иеремия и улыбнулся Магдалене с Барбарой; голос у него был тихий и приятный. – Мне не привыкать. Вот только мясным шматком звать не надо. Хотя Бифф, бывает, не прочь мной полакомиться.
Песик подпрыгнул и лизнул ему руку. Только теперь Магдалена заметила, что одна из лап у него была изуродована. Такой же калека, как и хозяин.
– Иеремия у нас вроде домового, – продолжал объяснять Лампрехт. – Чистит, убирает и, самое главное, ведет чертовы счета. – Трактирщик ухмыльнулся: – Я за одно только это готов его кормить. Ступайте с ним в трактир, он запишет все ваши заказы.
Иеремия поманил Магдалену с Барбарой, и те нерешительно последовали за ним по лестнице во двор, примыкавший к трактиру. Собака с заливистым лаем ковыляла следом. За небольшой, но крепкой дверью возле главного входа открылась просторная комната. На столе грудились черновики и тетради для записей. Под потолком висела большая клетка, в которой чирикало несколько воробьев. На тесной кровати дремала старая кошка, совершенно безучастная и к птицам, и к песику.
– Мои владения, – с гордостью пояснил Иеремия, раскинув руки. – Не такие обширные, но здесь мне хотя бы никто не мешает. – Он пожал плечами: – Надоедает выслушивать насмешки на улицах, особенно от детей. А здесь я наслаждаюсь покоем. – Он с тяжким вздохом склонился над тетрадью и обмакнул перо в чернила. – Итак, что именно вы хотите заказать?
Магдалена принялась перечислять поручения Катарины. Барбара тем временем наклонилась к песику и погладила, тот завилял хвостом и радостно заскулил. Она подняла голову, и взгляд ее упал на покосившуюся полку, на которой, помимо пузырьков с горшками, стояло несколько книг.
– Уильям Шекс… Шекспир, – разобрала она, наморщив лоб. Потом вдруг просияла: – А, Шекспир! Это же его так расхваливал драматург Малькольма, Маркус! – Она вопросительно взглянула на Иеремию: – Вы читаете пьесы?
Старик улыбнулся:
– Да, в прошлом году купил несколько у заезжего книготорговца. Эти немецкие переводы, видимо, впервые опубликованы под именем Уильяма Шекспира и пользуются большим успехом. У себя в Англии этот Шекспир очень знаменит. Здесь о нем едва ли слышали, только о его пьесах. Хотя это, боюсь, не для меня. Слишком много крови и страданий, и никаких тебе цифр и счетов. Можешь как-нибудь заглянуть ко мне и полистать… – Он помедлил и с любопытством посмотрел на Барбару: – Ты ведь умеешь читать? В смысле, побольше, чем несколько букв?
– Как вы, наверное, слышали, мы из семьи палачей, – пояснила Магдалена. – Тут без чтения никуда. Мы все-таки и лечебным делом занимаемся, а записано все в книгах.
Иеремия кивнул. Казалось, он был несколько озадачен.
– Да… понимаю. Ну, если вы из семьи палача, то и сами, наверное, понимаете, каково это, когда люди тебя сторонятся. – Он показал на книги. – Я сам научился читать. Скрашивает долгие часы в одиночестве. Что ж… – Он хлопнул в ладоши, и Магдалена заметила, что и руки у него были в шрамах. – Боюсь, мне придется похлопотать с грузом вина. Повозка, наверное, уже дожидается перед воротами. – Старик усмехнулся и обратился к Барбаре: – Мое предложение в силе, юная дама. Если захочешь почитать пьесы, то милости прошу. Биффу ты понравилась, а я привык доверять его мнению. Уж в людях он разбирается.
Песик тявкнул и подскочил к хозяину, чтобы тот его погладил. Барбара сделала книксен и поспешила вслед за Магдаленой, уже вышедшей во двор.
– Жалко беднягу! – произнесла младшая сестра с сочувствием, когда они вновь оказались в порту. – Он и впрямь похож на монстра.
Магдалена пожала плечами:
– Вот видишь… Добрейшие из людей могут выглядеть как чудовища, и самых скверных из них можно принять за ангелов. Никогда не обманывайся внешним видом. – Она пошла быстрее. – А теперь идем скорее домой, пока дети Катарине все нервы не размотали.
* * *В этот раз, когда Симон постучался в дом городского врача, долго ждать не пришлось. Ему снова открыла та унылая экономка. Но, в отличие от вчерашней встречи, вела она себя куда как дружелюбнее.
– А, друг учебных лет, – сказала женщина со слащавой улыбкой. – Простите, если б я знала…
– Всё в порядке. – Симон протиснулся мимо нее в дом. – Где мне найти доктора?
– Он… он наверху, в кабинете. Идемте за мной.
Они двинулись по свежевыбеленному коридору. По пути Фронвизер успел бросить взгляд в комнату, обставленную превосходными сундуками и стульями. По стенам ниспадали роскошные гобелены, и в камине, хотя день только близился к вечеру, уже потрескивал огонь. Симон тихо вздохнул и уже не в первый раз задумался о том, что и сам смог бы, наверное, жить среди такого убранства, если б не прервал тогда учебу в Ингольштадте.