Костик из Солнечного переулка. Истории о самом важном для маленьких взрослых и огромных детей

И тут я тоже не знаю, что думать. Мне всегда кажется, что он в этот момент обманывает друзей. Если бы я сделал что-то подобное, не думаю, что ему бы понравилось. Хотя… Возможно, он хотел бы, чтобы я был таким вот «нормальным ребёнком». Я уже планировать начал, что бы такое сломать, чтобы папу развлечь, но мне стало маму жалко. Она любит порядок и красоту дома. Для того чтобы красоту портить, у нас Муся есть.
Вот, кстати, Муся – красивая. Она вроде и обычная кошка, но у неё такая мордочка милая, и она вся очень рыжая. Даже глаза у неё рыжие. Мусину красоту я понимаю.
В школе мне совсем не нравятся девчонки, которых все считают красивыми. Большинство из них ведут себя сразу так нагло, как только их назначают красавицами. И это меня сбивает с толку. Вот вроде смотрю и думаю: да, эта девочка красивая, но, когда она хамить начинает или зло шутить, у неё красота сразу куда-то девается. Хорошо, что наша мама так себя никогда не ведёт. Папе очень повезло. И мне тоже.
Не думайте, что я вообще красоты не вижу. Я её нахожу в совершенно неожиданных местах. Вот, например, мне нравится рассматривать рисунки, линии и завитки на досках в беседке.
Беседка у нас старая. Соседи даже говорят, что нам надо новую построить, а я этого очень не хочу, потому что у меня на этих состарившихся досках есть свои тайные картины и образы.
Я знаю, что если чуть левее от входа сесть, то напротив на перилах морские волны образуются из рисунка дерева, а на том месте, где когда-то был сучок, – спасательный круг. А чуть дальше будто человечек барахтается в воде. И вот если начать вправо по скамейке медленно сдвигаться, то круг становится чуть ближе к человечку, а волны спокойнее. Ну там ещё в разных местах можно многое обнаружить и рассмотреть. Больше всего я люблю находить рожицы. Иногда я их теряю после дождя, а потом, когда дерево высыхает, они снова проявляются.
Беседка у нас некрашеная. Дерево тёмное от времени. С той стороны, которая всегда в тени дома, оно ещё темнее. Я там много настоящих картин нашёл. Какие-то жучки в досках дорожки прогрызли, получилось очень красиво. Я любуюсь.
Признаться в этом я долго никому не решался, я всегда немного не уверен, что во всем, что ты чувствуешь, нужно признаваться.
Однажды у меня появилось настроение поговорить по душам с дедушкой из дома № 3а. Я ему как-то неожиданно сразу всё выложил: и про спасательный круг, и про жучков. Дедушка сказал, что у меня богатый внутренний мир, не посмеялся надо мной. Мы потом с ним целый час все трещинки и рисунки рассматривали. Я был ему так благодарен за компанию, что решил ещё одну секретную красоту показать. Отвёл его к девятому дому и показал старую скамейку с тыльной стороны. Он меня сразу понял!
На скамейке было много-много слоёв краски. Она такая деревянная, с чугунными выгнутыми ножками. Очень старая. Её с той стороны, которую все видят, красят, а с другой стороны – нет, но краска туда попадает – сама затекает или кисточкой нечаянно шаркают. Так вот там такое сочетание цветов! Лет за сто можно посмотреть, чем красили. Хорошо. Пусть не сто, а пятьдесят, но очень красиво.
Иногда, когда никто не видит, я протискиваюсь между стеной дома и спинкой скамейки и любуюсь, а когда у меня появился телефон, я стал там всё фотографировать. Мы с дедушкой эти фотографии рассматривали, а он говорил: «Ну чистый Шагал! А вот тут Кандинский!»
Я погуглил. Оказывается, я люблю абстракционистов, модернистов и импрессионистов. Жаль, что слова такие длинные. Как только я во всём хорошо разберусь и научусь легко произносить эти слова, поделюсь с родителями своими мыслями.
Я сначала стеснялся, а потом попросил папу отвести меня в картинную галерею. Папа сразу сказал: «Это к маме». Мама обрадовалась: «Костик! Когда ты был совсем маленький, мы часто с тобой в галереи ходили! Помнишь?» Я не помнил.
Мне нужно было на Кандинского и Шагала посмотреть. Посмотрел. Убедился в том, что это то самое, на что мне хотелось бы смотреть долго. Но при маме было почему-то неловко. Хотелось одному. Тогда я решил, что, когда повзрослею ещё немного и мне уже будут доверять родители не только дома одному оставаться, но и ездить на метро, я буду ходить на картины смотреть. Хоть по пять часов буду там проводить, потому что в беседке уже будет сидеть неловко. Засмеют.
 
Когда мы вернулись из галереи домой, папа был очень гордый и довольный собой. Он в прихожей соорудил полку, которую мама давно просила, для шляпок и платков. Папа стоял и улыбался, будто подвиг совершил. Но мне от этой полки в нашей маленькой прихожей сразу стало как-то неуютно. Она стену надвое разре́зала. Мама сделала вид, что ей очень нравится, хотя я видел, что не нравится. Но она папу всегда за всё хвалит, даже если он глупость какую-то дома делает. Видимо, «нормальный ребёнок» у нас дома – это папа.
Я хотел быстро в комнату прошмыгнуть, чтобы не пришлось полку хвалить, но папа меня остановил: «Костян! Сын! А ты что молчишь? Видишь, как важно что-то уметь своими руками мастерить? Это тебе не покупная полка. Это я всё сам! Нравится? Хочешь, я тебя научу? Сделаем такую же маме на балкон для всякой ерунды».
Я не стал обманывать папу. Кто-то же должен говорить ему правду. Я сказал, что эту полку можно сразу на балкон перевесить, чтобы всё время на неё не смотреть.
Тут папа подумал, что я ему нахамил, и начал выговаривать мне и всё время в словах спотыкался, потому что ему очень хотелось ругаться нецензурно, как наш сосед-механик Саша в гараже около шестого дома, но мама ему не разрешает этого при мне делать. Я всё понял. Папа правду любит только свою.
Потом родители закрылись в комнате и продолжили ругаться на мой счёт там. Как всегда, шепотом. Я немножко подслушивал. Мама сказала приятное: «Не сердись на него. Он очень тонко чувствует красоту».
На следующий же день полка сломалась. На стене на месте креплений остались очень красивые дырки. Больше двух. Видимо, папа не сразу её ровно повесил. В сочетании с обоями получилось оригинально и немного загадочно. Дедушка бы сказал: «Почти Шагал». Я не смог удержаться, взял фломастеры и волнистыми разноцветными линиями, следуя рисунку на обоях, соединил дырки в стене. Это было художественно.
Вечером после работы пришли родители. Я из комнаты решил не выходить. Мама сильно возмущалась, хотя могла бы всё понять про красоту, а папа успокаивал её, смеялся и говорил: «Ну ла-а-адно тебе, нормальный ребёнок».
  
11. Про самое важное
 
Моя мама очень любит слово «самый». Она так часто его повторяет, как наша соседка Ленка букву «э» или как мой одноклассник Олег слово «блин». Иногда Олег прибавляет к блину слово «горелый»: «Блин горелый, какая гадость» или «Блин горелый, как здорово». Никакой логики.
У мамы тоже с логикой плохо. Она говорит: «Ты у меня самый лучший сын на свете!» Будто у неё ещё какой-то сын есть. Ещё у неё папа – самый умный, самый смелый и самый любимый. Тоже не очень логично.
Но самое странное, когда она говорит: «Сегодня был самый лучший день» – я думаю: как так, вчера же был самый лучший день и неделю назад? Что-то с этим «самым» не так.
Я со словами вслух не тороплюсь. Я всё жду, когда у меня наступит самый лучший день, чтобы об этом сообщить. Пока не думаю, что этот день у меня уже был. Наверное, он ещё впереди. Маме больше повезло.
Возникают некоторые проблемы, когда она говорит: «У нас самый умный папа! Правда, Костик?» И я говорю: «Правда», – чтобы маме было приятно. В этом я весь в отца. Я заметил, что он всегда так делает, даже когда с мамой не согласен. Тогда любой разговор быстрее заканчивается, и мама ходит такая счастливая вся. А кому бы не понравилось, что дома мама счастливая? Но если рассуждать серьёзно, я же не знаю, какие отцы у других ребят. Вдруг есть и поумнее. Тем более что я с папой не всегда согласен. И я вижу, что он не всё понимает.