Река надежды

Когда грудь сжалась от невыразимого страха, Александер обратился к товарищу:
– Твоя судьба теперь в твоих руках.
Призрак кивнул и усмехнулся.
– Еще посмотрим, Макдональд, у кого из нас «бубенцы» крепче…
Пленников развели в разные стороны, а потом велели каждому подняться на свой помост.
– Солнце ведет наших воинов! Как того требует обычай, оно станет свидетелем твоей смерти, Макдональд, – прошептал кто-то из толпы. – Эта жертва будет принесена во имя него и в его честь!
Вемикванит обошел вокруг Александера, остановился перед ним и окинул испытующим взглядом.
– Я даю тебе последний шанс спасти свою шкуру, шотландец! Дай мне то, что я хочу, и я оставлю тебя в живых. Сделка более чем выгодная, как мне кажется, особенно если учесть, что жизнь англичанина в моих глазах вообще ничего не стоит! Вот только… Я знаю, ты все равно ничего не скажешь, даже под угрозой пыток.
Уголки губ Вемикванита приподнялись, и он указал на Призрака, которого как раз раздевали.
– Мы с Гайенгватой и его советниками пришли к соглашению…
Неужели Вемикваниту удалось убедить совет переменить решение? Александер, который не понимал, к чему клонит метис, с тревогой поглядывал на своего товарища, которого тем временем привязывали к столбу.
– У меня на руках остался последний козырь, Макдональд, – сострадание. Твой приятель Шамар будет мучиться у тебя на глазах, так что ты узнаешь заранее, что тебя ждет. Тебе будет очень больно смотреть, как он корчится от боли, и при этом твой друг будет знать, что ты легко можешь положить конец его страданиям!
Соприкосновение со столбом вывело Призрака из состояния полузабытья, в котором он пребывал в последние дни. Он задергался и начал кричать. Александера же обуяла ярость.
– Сволочь! Падаль!
Он набросился было на Вемикванита, но сжимающая шею веревка тут же натянулась, и его оттащили. Его толкнули на помост и раздели. Шершавая поверхность столба ссадила кожу на спине. Руки ему завели назад и связали, оставив возможность двигаться и вертеться вокруг столба.
– Шамар!
Но друг уже ничего не слышал. Копье как раз в этот миг вонзилось ему в ногу.
Перед Александером проходило отвратительное, не поддающееся описанию представление, настоящий кошмар. Белое тело Призрака, размахивающего руками, на фоне ночи напоминало марионетку, которую потерявший рассудок Бог заставляет плясать под звуки чичигуанов [95] и барабанов. Собаки и дети скакали и кричали от радости, в то время как истязаемый то вопил, то скулил от боли… С наводящими ужас тщательностью и изобретательностью мучители терзали свою жертву. У Александера, который в отчаянии смотрел на агонию друга, то и дело подкатывала к горлу тошнота.
После того как он рассказал Призраку все, что знал о золоте, которого так жаждал Вемикванит, два друга долго обсуждали, как им поступить. Оба понимали – что бы они ни сделали, что бы ни сказали, жизнь свою кончат у пыточного столба. То был лишь вопрос времени. Тсоннонтуаны ни за что не отпустят их живыми.
 – Кричи и плачь, как ребенок! Они потеряют к тебе интерес и скорее прикончат. Если мужчина – тряпка, кому нужна его душа? 
 – А ты сам согласишься показать себя такой «тряпкой»? – спросил Александер, глядя другу в глаза. 
 Призрак подумал немного, провел пальцем по своей гладкой макушке до того места, где начинались волосы, и улыбнулся. 
 – А ты? 
 – Мои «бубенцы» до сих пор со мной! 
 – Думаешь, они выдержат? 
 – А твои? 
 – Однажды выдержали! У них большой опыт… гм… во многих областях! 
 – В этом я не сомневаюсь. 
 Александер усмехнулся, хотя живот подвело от страха. Потом посмотрел на друга уже серьезнее. 
 – Решение за тобой, Шамар! Ты теперь знаешь всю правду. Делай с ней что хочешь. 
 – У Голландца «бубенцы» оказались крепкие. 
 – Подумай лучше о своих, старик. 
 
 – А что тут думать? Скоро увидим, у кого из нас они крепче. 
Отныне каждый из них был вершителем своей собственной судьбы. Если, конечно, не смотреть на отвратительное действо, устроенное метисом… Александер старался не открывать глаз, но это не мешало ему слышать крики товарища. Уже больше часа беснующаяся толпа терзала Призрака. Смрадный воздух вибрировал от воплей истязаемого; его мучители тоже кричали, но от радости. Александер почувствовал, что еще немного – и он сам лишится рассудка.
Кровожадная тварь по имени Вемикванит вернулся к его помосту, принеся с собой запах спиртного. Тело Александера оставалось целым и невредимым, но сердце было изорвано в клочья. Он вызывающе вскинул голову и, не моргнув, выдержал взгляд блестящих черных глаз метиса.
– У Шамара «бубенцы» покрепче твоих будут, Вемикванит!
Метис поджал губы. Не сводя с Александера глаз, он схватил копье и вонзил его шотландцу в ляжку. У Александера вырвался протяжный крик.
– Это только начало, – тихо сказал Вемикванит.
У Александера от боли перехватило дыхание, однако для него стало облегчением получить свою долю мучений. Он даже улыбнулся индейцу, давая понять, что готов ко всему. Сосредоточившись на боли, Александер перестал слышать крик Призрака. Теперь пришел его черед…
На пальцах у него осталось четыре ногтя, голени были покрыты открытыми ранами. Силы покидали его, он с трудом держался на ногах. Но только лишь он начинал сползать вниз, как новая порция пыток заставляла его выпрямиться. Жалобные стоны товарища доносились теперь словно бы издалека, заглушаемые хохотом дикарей и его собственными криками.
Время перестало существовать, оно словно остановилось. Реальность и сон, боль и облегчение, жизнь и смерть – все перемешалось, переплелось и теперь баюкало его… Временами его душа покидала тело и парила над ним, пока поток ледяной воды не возвращал Александера в реальность под мелодию адонве [96], изливавшейся, казалось, из самых глубин его сознания. И тогда ужас снова обретал форму у него перед глазами.
Он уже не узнавал стоящего на другом помосте человека. Судя по всему, Призрак был готов испустить дух. Только по движению грудной клетки можно было понять, что жизнь еще теплилась в нем. Он давно перестал выводить свою ужасающе монотонную песню боли и время от времени лишь издавал странные звуки. И как только человек мог вынести такие пытки, такую боль? Александер, которому казалось, что он уже пережил ад в толбуте Инвернесса, теперь знал, что тогда оказался только «в прихожей» преисподней и что царство Князя Тьмы на самом деле не имеет границ.
– Даю тебе последний шанс, Макдональд!
Это был голос метиса. Александер, у которого не было сил держать голову прямо, ответил едва слышным ругательством. Кто-то схватил его за шевелюру и запрокинул ему голову.
– Не пошел бы ты…
Пребывая на грани, разделяющей ясность сознания и безумство, Александер увидел, как Призрак, закатив глаза, повалился на помост.
Александер смежил веки и стал молиться, чтобы смерть поскорее пришла за его товарищем, когда чья-то рука стиснула его тестикулы. Он вскрикнул от боли и попытался отстраниться. Рука, вопреки ожиданиям, убралась восвояси. Путы перерезали, и он тяжело повалился на доски.
Вокруг звучали голоса – судя по всему, разгорелся спор. Александера бесцеремонно перевернули на спину, и он закричал. Приоткрыв опухшие глаза, он увидел мокасины с вышивкой в виде гуся с распростертыми крыльями. Удар в бок заставил его согнуться пополам, потом его оставили в покое, и он тут же провалился в беспокойный сон.
Боль стала невыносимой. Перед глазами проносились отвратительные картины оргии, на которой им с Призраком была отведена роль основного блюда. Александер заорал, как умалишенный.