Выжить нельзя умереть (СИ)

— С матерью, нет, ничего, просто у меня с ней сложные отношения, а вернее, никаких нет, и стараюсь, что бы не было.
Аннабель с удивлением взглянула на него.
Эльриан с какой-то горькой улыбкой смотрел поверх ее головы вдаль.
— Хотя я не прав. У нее не только со мной сложности, пожалуй, они начались со Стефана, а может даже с Элис. У нас два старших брата, первенцы, разница в возрасте со мной 13 и 11 лет. Вот они у нее свет в окошке, красавцы, умники, все что ни делают — все прекрасно. Потом родилась Элис, с ней она тоже долго тетешкалась и захотела еще девочку, а родился Стефан — первое разочарование, но Стефан с первых дней был сам по себе, а лет с четырех увлекся религией и главным для него стал священник, которого отец пригласил ему в наставники. Сейчас он заканчивает духовную академию, мечтает стать архиепископом. Так что неласковое отношение к нему матери его не тревожит. Но через несколько лет Элис подросла, ей исполнилось 8, и она уже не хотела изображать из себя куклу, стала проявлять характер, и матушка все же снова решила завести еще одну девочку. Причем отец был согласен только на процедуру искусственной регуляции пола. Мать же нашла где-то на северных островах то ли шаманку, то ли шарлатанку, которая ее убедила, что пол ребенка можно запрограммировать духовным способом, безо всякой науки. Отец, только что бы ее успокоить, согласился, и она, как рассказывала Элис, часами сидела вместе с этой шаманкой, медитировала, воображала себе девочку с золотистыми волосами и голубыми глазами. Домедитировалась. УЗИ, кстати делалось, троекратно, но не показывало четко пол плода, она и убедила себя, что родится девочка. Младенец родился, как заказывали, блондином и глаза голубые, только мальчик, то есть я. Как мне потом рассказывали, мать сразу отказалась меня кормить, и бросила на няньку и кормилицу, а в три года меня отец отправил в Эстину, старую столицу, к дяде. Мамаша еще поиграла с Бертой, но в три года Берта тоже оказалась у дяди. Дядина жена, тетя Сибилла, фактически заменила нам с сестрой мать. Берту так она вообще полностью воспитала как настоящую леди. Мамаша вспомнила о нашем существовании после смерти тети Сибиллы 3 года назад, но поделать ничего не могла. Матерью мы ее считали чисто формально, к мнению не прислушивались, а чаще вообще игнорировали. Вот и превратились в бездарных, несносных, неблагодарных, список можно продолжать до бесконечности, детей. Отец, в отличие от нее, нами занимался постоянно, часто приезжал к брату нас проведать. Так что отца я люблю и уважаю, а мать просто стараюсь избегать.
Какое то время они молчали, Аннабель пыталась переварить услышанное. Такое отношение к детям ее шокировало. Наконец она высказалась.
— Спасибо за откровенность. Не ожидала. Слышала, что такие кукушки существуют, но ни разу не сталкивалась.
— Анни, — тихо сказал Эльриан, — пока мы одни надо решить, что будем делать дальше. Я приеду в конце августа, на сколько получится, хоть на два дня, хоть на три дня, но приеду. Это вне всякого сомнения, постараюсь на пять, но это при лучшем раскладе. Вопрос в том, стоит ли посвящать наши семьи в наши отношения так рано. Тебе будет 18 в октябре, тебе легче, у нас совершеннолетие в 21 год, значит еще два года и один месяц. Раньше я жениться не имею права, брак можно будет признать недействительным.
— Это ты мне заодно и предложение делаешь? — улыбнулась девушка, — не рано ли?
— Не рано, Анни, для себя я все решил, но хочу дать тебе время подумать, нужен ли тебе я?
— Нужен, Ри, нужен, только родственников давай пока посвящать не будем. Наша женская половина семьи и так уже полдня обсуждала, прилично ли целоваться меньше, чем через день после знакомства, а что будет, если я приму предложение через три дня? Моралью замучают. Да и делать предложение девушке, не достигшей 18 лет, считается, даже у нас, на Терре, дурным тоном. Так что ждем, хотя бы до моих 18-ти, встречаемся по-возможности, общаемся по Галанету и Галапочте, ближайшее свидание — в конце августа. Своих обрадую, что с Юсти покончено, но у меня появились кавалеры, количество не уточню, скажи, Нат или Наджар нас смогут прикрыть, в случае чего?
 
— Наджар — точно, на него можно положиться. А Ната я не стану посвящать, ненадежный он какой-то, болтливый.
— А казалось вы друзья!
— Это только в поездке мы сблизились, а так у него своя компания на курсе.
— Поняла, а Наджар?
— Как выяснилось, с Наджаром мы в детстве встречались, отец по делам на Харру ездил, сейчас вспомнили друг друга, так что он в случае чего поможет.
— А он точно принц?
— Точно, мало того, он пока единственный наследник своего дяди, тот его в академии прячет, что бы в заговор не втянули, а сам делает вид, что более дальнему родственнику предпочтение отдает.
— Какие интриги! Не завидую принцам, особенно наследникам.
— Анни, смотри, похоже, дождик начинается, придеться уезжать.
— И вправду, надо, а не хочется. Пошли, пока ливень не полил, здесь это быстро случается.
Они быстро поднялись и под моросящим дождем побежали к выходу из парка. Прежде чем сесть в мобивен, Эльриан зачем-то забежал в проходную сада. Он вернулся с большим букетом, в центре которого красовалась огромная этлингера, или «фарфоровая роза», цветок, напоминающий восковой, способный стоять в вазе несколько недель.
Аннабель ахнула, — Спасибо!
Дождь все усиливался, и они быстро поехали домой к Аннабель.
Альберта сильно обеспокоило сообщение дочери о происшествии в ресторане. Правда на записи не было видно спутника Белль, но выяснив маршрут экскурсантов из Морионской академии он заподозрил, кто это мог быть. Тогда поведение губернаторской семьи выглядело еще отвратительнее. Протектору еще раньше поступали сигналы о неблаговидном поведении недавно выбранного губернатора, но все руки не доходили. Фридоний был в миллион раз важнее зарвавшегося дурака в отдаленном регионе Терры.
Но теперь он решил заняться этим типом вплотную. Дело в том, что губернаторов выбирали граждане, живущие в Протекторате, или в его части, если он был слишком большим. Но Протектор имел право его снять, если тот попадался на воровстве, взятках или злоупотреблении положением. Тогда назначались новые выборы, а до них регионом управлял назначенный чиновник.
Собрав команду доверенных лиц, Альберт запустил негласную программу проверки работы губернатора, а сам тихо, под именем Бертольда Ланса, коммерсанта, прилетел обычным рейсом в Кейптаун, как простой турист, остановился в отеле, арендовал мобивен и поехал проверить, как устроилась дочь. Адрес она ему сообщила еще раньше, как только подписала договор найма с хозяйкой дома. Альберт ввел адрес в бортовой комп мобивена, выбрал оптимальный маршрут и через несколько минут уже парковался напротив симпатичного особняка на дороге Бут, в паре кварталов от Клинического госпиталя Кейптауна. Позвонив в калитку, Альберт извинился перед симпатичной старушкой, отрекомендовался отцом Анны Ланс, спросил про дочь.
Хозяйка дома, представившись Мартиной Ван Бренен, радушно приняла его, похвалила девушку за скромность и хозяйственность. Показала отремонтированный флигель, объяснила, что Аннабель показывает город знакомому, который в Кейптауне проездом и скоро должна подъехать. Пригласила «мистера Ланса» скрасить ожидание за чашечкой чая, на что тот охотно согласился. За этим времяпровождением Альберт выудил у словоохотливой старушки сведения о новом губернаторе, как он и ожидал очень неприятные. Миссис Ван Бренен была из уважаемой семьи, имела множество подружек ее возраста, и была неоценимым кладезем информации.
На улице послышался предупреждающий сигнал паркующегося мобивена.
— О, а вот и наша Анна! — радостно воскликнула миссис Мартина
Альберт подошел к окну. Из припарковавшегося мобивена вначале выбрался высокий, стройный блондин, он обошел машину и помог выбраться Аннабель, держащей в руках большой букет.
— «Кажется, я сейчас буду иметь честь познакомиться лично с Его Высочеством под именем простого курсанта Риана Ли. Что же, рассмотрим жениха вблизи», — подумал Альберт.