Приглушенные страдания (ЛП)

— Ты хочешь, чтобы я копнула глубже, я хочу большего.
— Что ещё тебе может понадобиться? — рычу я.
— Деньги. И не спорь со мной, байкер. Я здесь не для того, чтобы быть твоим другом. Это бизнес. Мне нужны деньги. Я знаю, что у тебя есть деньги. Я собираюсь выяснить больше, но мне понадобится компенсация за это.
— Сколько? — я выдыхаю.
— Десять тысяч.
Я свирепо смотрю на неё.
— Десять тысяч, и ты входишь, получаешь то, что мне нужно, и не останавливаешься, пока я этого не получу?
Она кивает.
Эта девушка знает, как заключить выгодную сделку, и она знает, как получить то, что она хочет.
— Договорились, — говорю я, протягивая руку.
Она берёт её и встряхивает.
— Я копну глубже. У меня есть несколько контактов. Я знаю людей. Я постараюсь узнать имя, местоположение, что-нибудь, что направит вас на правильный путь.
Я киваю.
Она кивает.
А потом она выходит из комнаты.
Пять минут спустя входит Маверик.
— Кода сказал, что наша девушка получила информацию.
— Она сделала это, но этого недостаточно. Всё, что у нас есть, — это то, что вокруг ходит чёртова уйма наркотиков, и новый наркотик, более мощный. «Удар» — так они его называют. Не знаю, с чем или с кем работает Трейтон, но я начинаю думать, что это из более высокого источника.
— Да, этот ублюдок ни за что не будет достаточно умён, чтобы сделать это в одиночку. Он должен быть глазами, ушами и доставщиком для кого-то другого. Кто-то покрупнее.
— Картель, может быть, — бормочу я.
— Возможно. Ты послал Чарли за дополнительной информацией?
— Да, и она повысила свою цену для меня.
Маверик усмехается.
— Нравится эта девушка, братан. У неё есть мужество. Многого не боится.
— Нет, это не так, но я всё ещё не до конца ей доверяю.
— Она раздобыла для тебя информацию.
— Да, она это сделала, посмотрим, с чем она вернётся теперь, когда речь идёт о деньгах.
Маверик кивает.
— Мы найдём его, През. Мы найдём этого ублюдка и заставим его кричать.
— Ты чертовски прав, мы это сделаем.
Этот ублюдок больше не будет бродить по моему городу.
Я позабочусь об этом.
***
Амалия
Сейчас
— Гори, гори, гори, — пою я в микрофон, пока Скарлетт поёт припев к своему новому синглу.
Это странное чувство — петь. Для меня это неестественно, но и плохого я в этом не чувствую. Это просто по-другому. Я всё ещё играю большинство песен на пианино для нового альбома Скарлетт, но она хочет две с моим голосом, в основном на заднем плане, но также одну в дуэте. Это пугает, и я боюсь, что моя подача будет совершенно неверной, и я отложу выпуск её альбома, но она уверена в себе.
Они все уверены.
Её лейблу понравился мой голос, и они были более чем счастливы добавить что-то новое в её альбом. Я думаю, для них на самом деле всё сводится к продажам; они сделают всё возможное, чтобы заработать деньги.
Айзек тоже сыграет с нами несколько песен, и пока что сегодня был действительно хороший день. Мы пришли пораньше, чтобы закончить запись первой песни, которая станет синглом для продвижения альбома. После этого мы начнём работать над написанием и созданием других песен. Этот процесс занимает довольно много времени, но он хорошо оплачивается, позволяет нам быть занятыми и действительно похож на воплощение мечты.
Что ж, это значит жить мечтой.
Каждая секунда, которую я провожу здесь, со Скарлетт или в туре, — это всё, о чём я когда-либо мечтала, и даже больше. Я всегда буду благодарна ей за то, что она мне дала. Шанс. Такая возможность. Я закрываю глаза, пою и живу в этой мечте ещё немного, наслаждаясь ею, любя её, позволяя ей стать частью того, кто я есть.
Когда я открываю глаза, Скарлетт перестаёт петь и смотрит на большую стеклянную панель, за которой сидят продюсеры альбома, меняя тембр, высоту звука и заставляя песню звучать невероятно. Я следую за её взглядом и вижу, что Маверик и Малакай стоят, оба уставившись на меня. У Малакая в руке газета, и его глаза выглядят… обеспокоенными, но в то же время немного раздражёнными.
 
Моё тело мгновенно понимает, что что-то не так. Забавно, как это делает ваше тело, оно просто знает, когда дела идут плохо или, вот-вот произойдёт что-то ужасное. Это заставляет вас быть настороже, возможно, как способ защитить себя, возможно, чтобы смягчить удар. Это не имеет значения, всё, что я знаю, это то, что я чувствую взгляд Малакая.
Он выглядит так, словно хочет наброситься на меня, и в то же время, как будто он вот-вот разобьёт мой мир вдребезги.
— Что-то не так, — говорю я Скарлетт.
Она смотрит на меня, улыбается, как будто волнуется не меньше меня, но не хочет, чтобы я это видела, и встаёт.
— Давай пойдём и выясним, что происходит.
Я снимаю наушники и медленно выхожу из комнаты. С моей лодыжкой в основном можно ходить, но она всё ещё немного болит, если я надавливаю на неё слишком сильно. Я протискиваюсь в дверь и останавливаюсь перед Малакаем.
— Что-то случилось.
Это не вопрос.
Это заявление.
Я знаю, что что-то случилось. Я просто не знаю, что именно.
— Возможно, ты захочешь присесть.
Его голос не только твёрд, но и говорит мне об одной вещи.
Это плохо.
Никто не говорит вам садиться, если это не так уж плохо.
— Малакай, — шепчу я, умоляя его глазами просто сказать мне, что происходит. — Пожалуйста.
У него суровое лицо, и это пугает. Он быстро смотрит на Скарлетт, а затем протягивает мне газету.
Я смотрю на первую страницу. На мгновение моё зрение затуманивается, и мне требуется мгновение, чтобы искренне поверить в то, что я вижу, но невозможно не заметить слова, нацарапанные поперёк обложки.
«Жертва автомобильной аварии наконец-то заговорил».
Это не кажется таким уж плохим, когда читаешь это таким образом, но всё дело в словах, которые следуют за этим, в картинках, во всём этом. Моё сердце словно останавливается, а по телу пробегают мурашки, когда я позволяю словам проникнуть в мой разум и буквально разбить моё сердце вдребезги.
«— Кейден Моррисон хранил молчание более года после того, как ужасный несчастный случай лишил его средств к существованию и карьеры. Кейден сказал, что пришло время ему высказаться, пришло время ему получить помощь и поддержку, которых он заслуживает. Местные репортёры взяли интервью у Кейдена о его ужасном испытании после того, как узнали, что любовь всей его жизни и женщина, ставшая причиной аварии, как было установлено, общается с местными байкерами, гастролирует с суперзвездой кантри-музыки Скарлетт Белл и оставляет его дома одного. Беспокоясь о том, что женщина, которую он любит, изменяет ему».
Нет.
Этого не происходит.
Я смотрю на фотографию обожжённого, изувеченного лица Кейдена на обложке. Это худшая из возможных фотографий, которую они могли бы использовать. Он выглядит сломленным и искалеченным, и снимок был сделан всего через несколько дней после того, как с него сняли бинты. Затем есть фотография, на которой мы со Скарлетт смеёмся, откинув голову назад, выглядим так, будто мне на всё наплевать.
Это была фотография перед нападением Трейтона на меня. До того, как всё пошло так плохо. Я выгляжу счастливой, свободной и буквально похожей на худшего человека на планете. Я лихорадочно переключаюсь на третью страницу, где находится остальная часть интервью. Мои глаза затуманиваются, а сердце учащённо бьётся, когда я читаю слова, которые официально отправляют мой мир по спирали вниз.
«— Вы можете рассказать нам о несчастном случае?»
Это первый вопрос.
От ответа Кейдена у меня скручивает желудок.
«— Мы ехали домой с ужина. Мы о чём-то спорили, я не уверен, о чём именно. Амалия повернулась ко мне и закричала. Я мало что помню, но помню, что сказал ей следить за дорогой. Она не послушалась. Она просто продолжала кричать и смотреть на меня. Затем внезапно мы потеряли управление. Я проснулся вот таким.