Измена. Новая Я (СИ)

— Папочка! — Кира забегает в комнату и увидев отца бросается к нему обниматься. — Где ты был так долго, я соскучилась, — прижимается к нему, обнимая за талию крепко-крепко.
— Не кричи на маму… — Серьезно проговаривает вошедшая Улька, постарше и поумнее, все видит и уже, наверное понимает…Она горячая на эмоции, есть в кого, но всегда на моей стороне, вот такая защитница.
Ну давай, расскажи, куда ты уходишь и почему…
  
Глава 7
 
— Папа, ты кричишь на маму? — вопрошает удивленная Кирка. — Нельзя на маму кричать, деда никогда не кричит на бабу.
— Я не кричу, мы просто разговариваем дочка, — оправдывается. А Кира, наивная душа верит. Прижимается к нему и целует в щеку, обхватив ручонками за шею.
— Папа, а ты приехал? Больше не уедешь? — продолжает младшая.
Улька же к отцу даже не подходит. Стоит, сложив руки на груди, и наблюдает как он вешает лапшу Кире. Молчит.
— Девочки, — начинает, — понимаете, мы с мамой решили немного пожить отдельно. — осторожно проговаривает и ждет реакции.
Которая, кстати, следует незамедлительно:
— Ты нас не любишь? Мы провинились? Прости, прости нас папочка. Мы будем учиться, заправлять постели, помогать маме. Только прости нас…
По детским щечкам чертят влажные дорожки слезы, Кира начинает всхлипывать, и Ульяна, глянув на сестру шмыгает носом.
Смотреть на это очень тяжело, но это выбор Вовы, поэтому пусть сам ищет пути к детским ранимым сердцам.
— Девочки, я вас люблю, — присаживается в кресло, утягивая дочек к себе на колени. — Вы всегда со мной, и вы не виноваты.
— А почему ты нас бросаешь тогда? — гундосит Кира.
— Я не бросаю, просто мы с мамой так решили. А вы всегда со мной. Я буду приезжать…
— А потом ты найдешь новую жену! Она родит тебе сына и ты забудешь о нас! Так у Петьки случилось, и у Маши! — кричит Улька, отталкивая от себя руки отца. — Мы тебе не нужны!
Встает и убегает из комнаты. Кира, растерявшись, смотрит то на меня, то на Вову. Тоже плачет, только тихо, беззвучно почти, вытирает ручками мокрые щечки, смотрит на отца с обидой и разочарованием и убегает следом за сестрой, секунда и хлопает дверь в детскую.
У девочек разница в возрасте небольшая. И они тесно дружат. Всегда поддерживают друг друга, особенно Кира, тянется за старшей.
Муж устало и протяжно вздыхает. Упирается локтями в колени и прячет голову в ладонях.
— Аня, я не хочу в развод втягивать детей. Не хочу быть уродом в их глазах.
— А как ты себе это представлял? Что они молча примут твой уход? — раздраженно отвечаю.
— Это наши отношения, между тобой и мной. Или ты говорила, что я их не люблю? — поднимает на меня глаза. И будто сверлит меня взглядом.
Как я могла не заметить, что от моего Вовки ничего не осталось. Как пропустила, что он из чуткого и внимательного превратился в бездушного человека. Да и человек ли он после этого всего… Не поступают так с теми, кого любят.
— Думай, что говоришь, — серьезно проговариваю, — если у тебя нет сердца, это не значит, что вокруг все такие. Я всегда в первую очередь думаю о детях. В отличии..
— От меня? — перебивает на слове, — конечно. Анечка у нас молодец. Анечка то, Анечка се. А я…так. Мамочка, мамочка. А от меня только деньги нужны были.
— Тебя понесло Вовка, остановись, — предупреждаю, —Ты когда последний раз с ними играл, разговаривал, занимался, гулял? В этом виноват ты сам, сколько раз они подходили к тебе с просьбами погулять, поиграть. Да даже поделку, скворечник, ты сделать не смог, две недели просили.
— Я уставал как собака! — начинает вновь кричать. Впрочем, наши разговоры в последнее время всегда заканчивались скандалом.
Жаль только, что девочки в соседней комнате.
— Только ты? Конечно, ты же работаешь, да! А я? Мой труд фигня? — отвечаю вопросом на вопрос. Мне тоже больно слышать претензии. Но наши дети, наши. Не только мои.
Вова встает с дивана, подходит к шкафу и с силой отворяет скрипучую дверцу, которая тут же слетает с петель. Отшвыривает ее в строну.
 
— Да что же все разваливается! — достает сумку, — твоя работа, Аня, не чета моей, я пашу физически, долго. И дома я хочу отдыхать, — проговаривает последнее слово по слогам, раздраженно так. Жутко аж становится. Будто вокруг его окружает хлам и старье. — Девочкам в уши лить не смей про меня гадости. Поняла? Я был, есть и буду их отцом. Все что между тобой и мной. Отдельно.
— Они весь скандал слышат, все, что ты орешь сейчас, им прекрасно слышно.
— Да пошло все это к черту, достала! — отпихивает ногой сумку в сторону. И поворачивается ко мне. — Ты только и думаешь, что щи, борщи, уроки и ремонты. А я хочу жить. Поняла? Отдыхать и кайфовать.
  
Глава 8
 
— Мамочка, папа от нас ушел?
После того как за Вовой закрылась вновь входная дверь, дочери появляются на пороге зала.
Что мне отвечать им? Правду? Так я сама ее не знаю, потому что их отец говорит одно, а делает другое. Настраивать детей против я никогда не стану. Но и нужных слов я сейчас едва ли смогу подобрать.
Эти скандалы и неопределенность высосали из меня все соки, энергию, жизнь. Я еле держусь на плаву. У меня дети, две работы и квартира в ипотеке. Мне нельзя разваливаться. Я себя не соберу.
— Идите ко мне, — зову дочерей ласково.
Кира тут же бежит и садится ко мне на колени. Улька устраивается рядом. Обнимаю их, целую поочередно в нежные щечки, макушки, притягиваю Ульку к себе под бок поближе. Кира кладет на мою грудь голову.
Тишина. Пытаюсь в голове подобрать нужные фразы. Дочери настолько ранимые, что одно неверное слово и их сердечки разобьются.
— Девочки, так бывает, что родители перестают жить вместе… — начинаю острожно.
Я как сапер на минном поле, шаг влево, шаг вправо — рванет.
— Это как у Маши, — проговаривает еле слышно Уля, — У нее так папа ушел, сказал, что будет к ней приезжать. А потом он женился на другой тете. И ездить перестал.
— Уль, у всех разные ситуации, ваш папа вас любит, — шепчу им дрожащим от волнения голосом.
— Мама, но он кричал, что мы надоели, —жмется к моей груди сильнее и всхлипывает Кира.
— Малыш, — вытираю ее мокрые щечки, глазки, — Все папы разные, ваш вас любит и не бросит.
— Если он не любит тебя, значит и мы ему не нужны, — горячо проговаривает Уля, — Мамочка, я тебя так люблю. — поднимает глазки и заглядывает в мои.
Мы все до поры до времени максималисты. Видим только черное или белое. Любим так до гроба, ненавидим до последнего вздоха. Но жизнь не черно-белая, в ней уйма цветов и оттенков. Только познается данная аксиома с возрастом.
Мои дочери пока что малы и беззащитны, уязвимы. И воспринимают мир именно так.
— Тук тук, а вы что тут сидите все в куче? — в зал заходит моя мама, и удивленно нас осматривает. — А что происходит, почему столько слез?
— Бабуль, — кидается к ней Кира.
Обнимает ее утыкается в живот, и плача глухо произносит:
— Папа нас бросил, разлюбил.
Мама выпускает сумки из рук, бледнея.
— Как так, я ничего не пойму… Аня? — растерянно произносит.
— Мы пошли гулять, потом папа пришел и мы прибежали домой, а тут папа ругается с мамой, — всхлипывает Кира. — Папа кричал на нее, потом мы убежали, я заткнула уши подушкой, а Уля нет.
— Нет у нас больше папы, Кира. Нет! — кричит Ульяна. — Он предатель!
— Не говори так! — плача отвечает младшая. И вновь утыкается маме в живот.
— Ну-ка, мои хорошие, не ругайтесь. Вы не так все поняли, взрослые могут скандалить, а вы…
— Бабушка, я все слышала! — запальчиво говорит Ульяна, — Он ушел, сумку собирал.
Указывает на раскрытую сумку у шкафа из которой видно часть вещей Вовы.
— Аня, это правда? — ошарашенно спрашивает.
— Да, — тихо произношу, — мы поругались.
— Он ушел?
— Да.
— Когда и куда? Зачем? Что произошло?