Инквизиtor (СИ)
Они
Анна сидела на лавочке в парке, наблюдая за поцелуем влюблённых. Какая она – Любовь? То, что было в её жизни до этого дня, сложно назвать любовью, если Елена права. Каждый раз бежать, спасать, протягивать руку помощи, идти навстречу, понимая сложность периода в жизни мужчины. Что же это тогда? Тот самый осколок памяти подсознания, в котором ей пришлось пережить странные чувства? А хочет ли она узнать, что было на самом деле тогда? Или просто отпустить? Ведь они же с психологом отработали это. Лучше отпустить и забыть. «Пусть в мою жизнь войдёт настоящий мужчина, любящий и заботливый!» ― подумала Аня.
Обеденный перерыв подошёл к концу, пора возвращаться в офис. На работе щебечущая Милка рассказывала о встрече с галантным мужчиной, который спас её от происшествия на перекрестке. «Высоченный, спортивный, глаза голубые, бездонные, на хорошей тачке» ― восторженно делилась впечатлениями коллега. Почему-то Анне Мила напоминала канарейку. В яркой одежде, на тоненьких ножках в ботфортах, образ этот подтверждал предположения. Иногда Аня хотела сказать: «Заткнись! ― но чаще просто говорила, - Милочка, если можно, минуту тишины». Благо, умом и сообразительностью птица-говорун отличалась, замолкала, уходила в соседний отдел рассказывать о своих нескончаемых флиртах и рыцарях.
Всё шло как обычно, пока Аня не ощутила странный озноб. Сначала девушке показалось, что кто-то включил кондиционер. Проверила гипотезу, исключила из версии сквозняки из открытых окон в коридоре. Через час, осознав, что леденящий холод пронизывает её насквозь, Аня попросила начальника отдела отпустить её пораньше. «Простудилась», ― подумала она. Заехала по дороге в аптеку, зашла за продуктами в магазин. Ещё совсем немного и вот оно: долгожданное ощущение тишины и покоя в укромном уголке её Вселенной. Возможно, это и не простуда вовсе – скорее переживания по поводу сеанса с Еленой. Не стоит так долго заниматься самокопанием.
Анна решила для себя, что больше не станет прибегать к помощи психотерапии. Что толку от того, что вернули они это воспоминание? Может, вовсе не возвращали его, а психолог ей внушила, что это - отголоски памяти, чтобы доказать результативность их занятий. Капли весеннего дождя застучали по асфальту, напоминая о недавнем сеансе. Лампы ночного освещения ещё не успели включить, во дворе темно. Ослабленная и уставшая, Аня подошла к двери подъезда. Скрыться бы от шума дождя, не вспоминать сеанс. Замкнуться в маленькой квартирке и не слушать. В поисках ключей, исследовала содержимое своей сумки и в этот момент, подъездную дверь с громким грохотом вышибли изнутри, опрокинув девушку, словно беспомощного майского жука, на спину. Продукты рассыпались из пакетов. На мгновение она потеряла ориентир в пространстве. Перед ней, протягивая руку помощи, в свете был виден мужчина ‒ виновник её падения. Анна смотрела заворожённо. Она узнала его по рукам. Это же те самые руки из её воспоминаний. Замедленный кадр немого кино.
Мужчина, молча, помог девушке встать. Рядом с ним она казалась такой маленькой и беспомощной. Наблюдала за движением его рук.
Собрал в пакеты продукты, вручил ей их и скрылся в темноте двора. Миска с хлебом ‒ и исчез во тьме! Он шёл быстро, подняв воротник куртки, словно и для него этот дождь тоже был чем-то тревожным. Она смотрела ему вслед.
«Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвётся».
Анна не успела рассмотреть его лицо, но это происшествие не давало ей покоя. Ночью у неё поднялась температура. Тревожные сны, с желанием еще раз когда-нибудь в жизни почувствовать тепло его рук, оказаться рядом. А вдруг, история на сеансе ‒ не воспоминания, а предостережение? Нет, она отчетливо понимала, что это было когда-то давно. Или это и есть та самая загадочная карма, и история повторяется? Он даже не заговорил с ней, не извинился. Просто сбежал в ночь.
В этот вечер Мирону удалось добраться до дома до начала приступа. Но уже в лифте он понял, что не успеет заблокировать нахлынувший тремор. С трудом опираясь о стену в холле на этаже, прислонил карту для входа в квартиру. Головная боль монотонными ударами в висок усиливалась. Выпил таблетку, эффекта не дало, он потерял время. Необходимо срочно позвонить лечащему врачу. Дрожащими руками взял смартфон, открыл контакты, нажал кнопку вызова. Абонент не отвечал. Отшвырнул телефон в стену. Опустившись на пол, обхватил голову руками. Промокшая одежда сковывала движения, холод пронизывал насквозь. Дыхание учащалось, пульс бешеным ритмом бил тревогу. Надежда была лишь на то, что доктор поймёт сигнал и отправит бригаду.Мышцы тела сжимались в судорогах. Предательский писк в ушах. Всё.
На противоположных берегах одной реки Он и Она от боли и одиночества лежали неподвижно. Две судьбы, две жизни, две истории.
Рассвет
Забрезжил рассвет. Наполнилось светом серое небо. Лучи солнца, коснувшись края подушки, ласково тянулись к лицу спящей Анны. Бледная от природы кожа (после ночного жара) казалась прозрачной. В бликах рассвета локоны девушки, слегка влажные, золотом рассыпались по лицу, ключице, груди. Длинные ресницы распахнулись. Солнце рисовало отчётливо луч диагональю от окна.Броуновское движение в полоске света напоминало танец частиц.
Сладко потянулась, отодвинула одеяло в сторону, обнажив хрупкое тело. Первые минуты утра, когда желание ещё совсем немного понежиться в кровати сильней активности. Слабость почти отступила.
Ей так хотелось тишины в мыслях! За период сеансов с Еленой, Анна сама не заметила, как в её привычку вошёл постоянный анализ мыслей. В это утро, после нарастающих событий предыдущих дней, девушка решила останавливать любые мысли, которые уносят её в прошлое. Начать новую жизнь просто с этого момента. Зачем поднимать все эти кучи непонятные, лезть в воспоминания? Если она уже в настоящем, что мешает ей начать жить полноценно? Гештальт закрылся.
Нащупала ступнями на полу тапочки. Правая нога, обидно раздутая после вечернего падения, в тапок не помещалась. Попыталась встать. Есть два минуса. Первый ‒ штормит. Второй – болезненные ощущения в ступне. С трудом допрыгала до кухни. Сначала ситуация огорчила, позже стало забавно.
Включила музыку.
Отправилась в душ. Чем больше она вникала в окружающую обстановку, уходя от внутренних диалогов, тем ясней и насыщенней для неё был окружающий мир. Будто она проснулась от долгого сна. Боль в ноге заземляла девушку каждый раз, как только она задумывалась о чём-то другом, кроме текущего дня. Оказывается, удерживать равновесие в скользкой ванной не так-то просто на одной ноге. Телесно-ориентированная психология. Надо было сразу выбирать этот метод.
Хлопья с молоком утолили голод. Вальяжно распластавшись на кровати, отправила начальнику сообщение, о том, что заболела и не выйдет на работу. Провалилась в сон.
Разбудил резкий звонок в дверь. Спешно накинув халат, Анна допрыгала до коридора.
― Кто?
― Участковый, проверка документов.
Девушка провернула ключ в замке. Скрип несмазанных петель.
― Удостоверение покажите, пожалуйста, ― сонная Анна разглядывала форму визитёра.
Мужчина распахнул документ.
― Проходите.
Тем временем Мирон открыл глаза в палате клиники. Лечащий врач сосредоточенно смотрел на него.
― Доброе утро! Сколько пальцев? ― проведя ряд диагностических манипуляций, доктор убедился, что пациент в полном сознании. ― Хорошо, что догадался дверь открытой оставить!
― В лифте понял, что не справлюсь в этот раз, ― пробормотал в ответ Мирон, отворачиваясь к стене.
― Так дело не пойдет, сейчас завтрак и процедуры. Скажу медсёстрам, чтобы занялись тобой.
Доктор знал этого пациента давно, много лет назад мужчина впервые обратился к нему за помощью. Попытки привить режим питания или назначить терапию всегда приводили к спорам и разногласиям. Мирон благодарил, получал результаты анализов и исследований. Читал заключение и со словами: «Поживём ещё, где наша не пропадала!» ― покидал клинику. После первого серьезного приступа с госпитализацией, на какой-то промежуток соблюдение режима было. Позже Мирону надоели пилюли, диетические столы и запреты. Выстроил свой, комфортный для него режим общения с врачом, обозначив, что появляться он будет за рецептом. На этот случай запись осуществлялась через секретаря. Но именно «звонок» самому доктору, по договоренности, являлся точкой криза. Для мужчины, привыкшего быть сильным и уверенным в себе, госпитализация была признанием собственной слабости.