Инструктор (СИ)

Поворачиваю голову и смотрю на искореженные останки мономобиля.
Теперь понятно, почему народ всполошился.
Дымящийся корпус такси разворочен. Крышу проломило чудовищным ударом сверху, бока смяло, по всей улице разбросаны осколки цифрового умностекла. По искореженным внутренностям беспилотника пробегают искры. Если бы по таксишке зарядили разрывным снарядом, тут бы остался кратер, а невольные свидетели шоу задолбались бы выколупывать из своих задниц осколки. Ножевая ракета — это высокоточное кинетическое оружие. Штука, убивающая конкретного пассажира в заданных координатах. Мне кажется, эта хрень пришпилила дно такси к проезжей части. Словно бабочку в папке гербария.
До «Осенней радости» — рукой подать.
Я почти уверен, что планшету в моем рюкзаке пришел каюк. Слишком много времени я провел под дождем, да еще и в канализацию влез. Плюс случайные удары в поединке с блюстителями. Которых в Казенном переулке как бы не должно быть.
Тонфы держу в руках.
Мало ли.
Двигаюсь сквозь плотный строй прохожих. Лавирую так, чтобы не цепляться за зонтики. Лужи игнорирую — всё равно кроссовки промокли насквозь. Сворачиваю с бульвара на Литейную, затем — на Черный Тракт. Сбегаю по ступенькам вниз и неожиданно для самого себя оказываюсь на площади Детей. Справа высятся Торговые ряды, слева — Ундина. Сворачиваю в переулок у музея Бунина, проклиная усилившийся дождь. Кроссовки хлюпают, вода затекает под капюшон.
Вот она, металлическая дверь.
Турели не выдвинулись, зеленый индикатор над биометрической панелью не горит. Это должно меня насторожить. И настораживает. Потому что ключ-карта ничего не открывает. Дверь уже отворена, магнитные захваты разблокированы.
Так не бывает.
Не на правительственных объектах.
Осторожно вхожу, окутываясь аурами. Кинетика, «ментальная броня» и «пузырь». Воды много, так что «пузырь» у меня добротный, насыщенный.
Атакуют сразу.
Сперва на ментальном уровне. Нечто жуткое, звериное обрушивается на мой разум извне, едва не проламывает выставленную блокировку, окатывает яростью хищника. Воля представляется мне коллективной — мощный поток, собранный из отдельных фрагментов.
Перебрасываю на «броню» больше эфира.
Отгораживаюсь от враждебной эмпатии.
Вижу серую тень, метнувшуюся к моему горлу. Уклониться не успеваю — пес сбивает меня с ног и валит на землю, в мешанину травы и хлюпающей жижи. Острые зубы не причиняют мне вреда — спасает кинетика. В рюкзаке что-то хрустнуло. Прощай, планшет.
Левая тонфа выпадает из руки.
Торец правой я всаживаю в бочину сторожевого пса, решившего полакомиться мной на обед. Видимо, собачек плохо покормили. Ай-яй-яй.
Тугие жгуты мышц мне пробить не удается, но шерсть на боку пса вспыхивает от удара огнем. Тварь взвизгивает, но продолжает прижимать меня к земле, навалившись на грудь всей своей чудовищной массой. Вырастили кабанов на мою голову.
Существо рычит.
На мое лицо стекают слюни.
Бью второй раз — в тут же точку. Наградой мне служит хруст ребер и хлюпающий звук. Бульман вновь тянется к моему горлу, но получает «электрической плетью» по морде, а довершает картину рассекающий взмах «призрачным лезвием». На меня вываливаются горячие и липкие внутренности монстра. Бульман валится на правый бок, конвульсивно дергаясь. Всей своей стокилограммовой тушей. Мне кажется, или эта хрень окрашена под цвет газона? Мимикрируем, значит.
Мимикрируем и агонизируем.
Туша обрушивается на мою руку с тонфой. Чудом успеваю убрать «лезвие», чтобы не отсечь собственную кисть. Больно, твою мать! Слишком большой вес.
Дергаюсь, пробую выбраться из-под трупа.
Не получается.
И вижу быстрые тени. Пятеро бульманов нарезают круги, движутся по сужающейся спирали, рычат и шипят. Из пастей сторожевых мутантов высовываются раздвоенные змеиные языки. Честно говоря, я мог бы их не заметить без «сверхвосприятия». Твари адаптируются к окружающей среде. Сливаются с дождем, серостью и коричнево-зеленым фоном территории комплекса. Перебрасываются образами, планируют атаку.
 
Эти псы не такие уж и глупые.
Просекли, что я сделал с их собратом.
А еще до меня доходит, что животными кто-то управляет со стороны. Точнее, кто-то внес разовое изменение в их стайный интеллект. Здорово напоминает «био» в сочетании с «манипулятором», но я не уверен. Кажется, из памяти сторожевых псов попросту удалили мой запах. Я — обычный нарушитель. Чужак. Значит, неизвестному манипулятору нужно заняться чем-то еще, пока меня разрывают собаки. Добраться до Арины и Виталика? Развалить в хлам систему безопасности? Возможно.
Мысли проносятся хаотичным вихрем в моей голове.
Отбрасываю всё лишнее.
Мне надо разделаться с псами.
Запечатываю левый кулак в «каменную броню» и наношу высокоуровневый «незримый удар» по собачьей туше. Концентрированный воздушный поток сдвигает мертвого бульмана и протаскивает несколько метров по земле, обдирая дерн и траву.
Рука свободна, но кисть пронзает боль.
Я не могу воспользоваться тонфой.
Псы чувствуют слабость. Ближайший бульман срывается с места и покрывает разделяющую нас дистанцию за пару прыжков. Сношу его «незримым ударом». Тварь пригибается к траве, упирается лапами и рычит, выскалившись на меня.
Движение справа.
Бью «полосой жара», затем — «расширением».
Капли дождя шипят, испаряясь. Место сражения окутывается паром, становится горячо. Второй пес практчески уклонился от «полосы», лишь один его бок слегка подпалило стихией. Остальные в ужасе отшатнулись от «расширения», но я не успел вложить в технику нужного количества энергии.
Просто выиграл время.
И начал трансформироваться.
В медведя.
Оброс шерстью, набрал вес и перевернулся на все четыре лапы.
Когда перекидываешься в медведя, все повреждения, полученные в человеческом облике, исчезают. Оборотень перестраивает свое тело и полностью регенерирует. Кисть больше не болит. Тонфа мне не нужна — я планирую разделаться со стаей голыми руками. То есть, лапами.
Псы набрасываются на меня со всех сторон.
Больше никакой тактики.
Их генетическая память, волчья натура, подсказывает, что медведь — страшный противник. Меня надо валить как можно скорее. Вот только я не простой медведь. Я — боевой волхв в медвежьей шкуре.
Мне требуется ровно два удара лапами, чтобы раскроить черепа ближайших противников. Жуткие пасти, челюсти с раскрытием на сто восемьдесят градусов — это меня не смущает. Я наношу мощные боковые удары, чтобы не попасть лапой в капкан. Хруст, визг, агония. Одна зверюга ухитряется достать мой бок, но прокусить густую шерсть сходу не получается. Врубаю кинетику, и челюсти соскальзывают с незримой преграды. Я и забыл, что после трансформации все пассивные ауры обнулены.
Против меня — три особи.
«Расширение».
Бульманы синхронно прыгают, оставляя полосу шипящего огня под собой. Вожака я узнаю по черному окрасу и рыжим пятнышкам на лапах — именно он руководит атакой. На мимикрию противники не размениваются — они просто хотят перегрызть мне горло.
Бросок скоординирован таким образом, чтобы псы не мешали друг другу. С трех сторон. Я поднимаюсь на задние лапы, а правой передней вычерчиваю размашистую дугу, захватив чуть ли не половину условной окружности. Бью на «ускорении», так что по вектору лапа размазывается, сливается с буро-зеленым фоном и режет белесые струи. Добавляю урон от огня.
Первого пса чудовищным ударом сносит вперед.
Бульман врезается в вожака, и оба падают в лужу.
Третья собака почти дотянулась до моей головы, максимально раскрыв челюстной капкан. Я выставляю левую лапу, зашив ее «каменной броней». Зубы пса смыкаются на моем предплечье. Клацанье перерастает в хруст. Я вижу клыки зверя, они крошатся и выпадают. Резко взмахиваю лапой, и собачье тело, нелепо распластавшись в воздухе, летит к ближайшей сосне. Удар, визг и жалобное поскуливание. Хребет переломать не удалось, но пес сползает по коре и поднимается с трудом.