Инструктор (СИ)

Пара гопников заступила дорогу одинокой девичьей фигурке. Варя сразу поняла, что к чему, окуталась «пузырем» и, не сбавляя шага, рубанула «сгустком» по расходящейся траектории. Плотная стена воды, вытянутой из атмосферы, смела двух придурков с пути молодой дворянки.
Дружки пострадавших идиотов засуетились.
Кто-то бросился вслед за Варварой, матерясь, на чем свет стоит. Варвара ускорилась и швырнула через плечо пригоршню «ледяных клинков». Одному гопнику пробило руку, второму сломало ребро. Я уж решил заняться другими вопросами — Варя и без меня неплохо справлялась с этим мусором. Но тут в игру вступил парнишка, до этого меланхолично сидевший на спинке лавочки, уткнувшись мордой в телефон. Паренек выпрямился, убрал гаджет в задний карман джинсов и лениво махнул рукой. Вслед Варе устремилось «вьюжное копье», причем высокоуровневое. Не думаю, что девушка ожидала чего-то подобного от уличного сброда, поэтому не успела среагировать. Я выставил на пути «копья» кинетический щит, и это спасло Варю от удара.
Глаза паренька сузились.
Присмотревшись к говнюку, я понял, что это не простой гопник, а шиноби-стихийник. Вряд ли он собирался убивать Варю. Думаю, перед наемником стояла задача потрепать девушку и преподнести мне очередной урок. Вот только сейчас в спокойных голубых глазах шиноби полыхнула ярость.
Варвара обернулась, почуяв неладное.
Увидела приближающегося к ней паренька, перед которым рассыпались дворовые уличные шавки. Шиноби потянулся рукой себе за спину — я увидел поясную кобуру с миниатюрным пистолетом. И не стал ждать развязки конфликта. Зачерпнул побольше эфира, накрыл локацию «причинами и следствиями». На пределе возможного стал оперировать вероятностями. Шиноби выхватил ствол, зарядил пулю воздухом и выстрелил в ногу Варе. Девушка уплотнила щит, но я уже видел, что паренек задействовал «пробивание». Сложность в том, что пуля при определенных обстоятельствах может разорваться в стволе. Когда это случается, стрелок погибает. Шиноби не успел ничего сделать — его голова превратилась в вихрь кровавых брызг.
Гопники бросились врассыпную.
Варя осмотрелась по сторонам. Никакой паники, это мне понравилось. Она поняла, что кто-то прибег к магическому вмешательству, но вычислить внезапного доброжелателя не сумела. Убедившись, что опасности нет, Варя позвонила в полицию, затем — отцу. Когда прибыл наряд, сестра Арины уже находилась под прикрытием двух эсбэшников и отцовского стряпчего. Место происшествия было снято на камеру браслета, ролик переместился в облачное хранилище семьи. Эсбэшники подтянули понятых. Грамотно.
Я оставил всю эту компанию и переместился в гостиницу, где снимал апартаменты Эдгар Блюм. Проще всего было бы стереть этого выродка из реальности, но меня интересует поучительный момент. Активирую «био» и останавливаю сердце фальшивого экоактивиста. Здесь даже записку набрасывать не нужно. Кому надо, тот поймет.
Перемещаюсь в бокс домашнего целителя Власовых.
Петр Порфирьевич волнуется за дочь, постоянно названивает своим людям, но со здоровьем у него всё в порядке. Идет на поправку. Вот что значит иметь хорошего хиропрактика под боком — надо бы взять на заметку.
Бросок в парк.
Варвару опрашивают, составляют протокол, просматривают записи уличных камер. Место преступления оцепили, накрыли магическим куполом. Я вижу шныряющих по периметру криминалистов. Стряпчий заявляет, что если к его подопечной нет вопросов, Варвара Петровна считает нужным вернуться к повседневным делам. Сотрудникам убойного отдела это не нравится, но они понимают, с кем связались.
Я тут же пробиваю по базам всех участников спектакля.
Перемещаюсь в отделение, из которого выехали следователи, эксперты и наряд полиции. Перехватываю телефонный звонок начальнику и тут же обрубаю связь. Затем взламываю «цифрокором» смарт-браслет почтенного служащего и выжигаю всю электронную начинку. Всё — принять исходящее сообщение невозможно.
Уверен, такого поворота событий Мефодий не ожидал.
Пока начальник отделения ругается, ищет крайних и пытается дорубить, что произошло, я вновь перемещаюсь в парк. Вижу, как Варвара садится в черный «Бромлей» и укатывает в отцовское имение. Что ж, на часик-другой можно расслабиться.
 
Открываю глаза.
На протяжении последних часов Арина неотрывно охраняла меня. Я вижу тонкий силуэт девушки на фоне окна гостиной. Журнальный столик оккупирован ноутбуком, на экран которого девушка иногда поглядывает. Значит, успела раскидать по дому артефакторные датчики.
В комнате темно.
Из источников света — дисплей нетбука и матово-белый шар уличного фонаря, вокруг которого кружатся насекомые. Дом напротив, как я и предполагал, необитаем.
— Фух, — я хрустнул суставами. — Найдется пара бутербродов?
Арина бросила прощальный взгляд на аллею и двинулась в сторону кухни. Щелкнула выключателем. Свет больно резанул по глазам, но за секунду до этого мне почудилось, что в белом круге мелькнул силуэт пса-мутанта.
— Ты справился? — Арина набрала воду в чайник. — Сколько у нас времени?
— Час, — я поднялся, расправляя затекшие суставы. — Или два.
— Чем займемся?
— Перекусим. И выйдем на свежий воздух, ладно?
Арина покосилась на забранную москитной сеткой левую половину окна, но благоразумно промолчала. Затяжное редактирование пробудило во мне определенные бзики.
Накапливается усталость.
Когда заварился чай, мы взяли поднос с бутербродами, две дымящиеся чашки и поднялись по ступенькам на второй этаж. Я с тоской покосился на сдвинутые полуторные кровати. Не знаю, сумеем ли мы сегодня опробовать этот траходром. Впереди еще один рейд, а завтра — раннее пробуждение и занятия в Кадетском корпусе.
Балкон утопает в беспросветном мраке.
Мы отгораживаемся от спальни очередной москитной сеткой, вмонтированной в роликовую раму. Я нагоняю на гудящих насекомых побольше «жути», и мы располагаемся у низкого стеклянного столика в плетеных креслах. Ставим еду и горячие чашки. Наслаждаемся вечерней тишиной. Издалека доносится собачий лай, затем всё стихает. Я слышу стрекот сверчка. Воздух недвижим. Дневная жара спала, тротуары помаленьку остывают, но если бы не кондиционер, в доме было бы душно. Даже с проветриванием.
Наши силуэты практически сливаются с окружающей тьмой.
— Всё плохо, да? — нарушает затянувшееся молчание Арина. Я жадно поглощаю уже второй бутерброд, делая скупые глотки из чашки. — Мы проигрываем?
— Мы не проигрываем, — спокойно возражаю я. — Поверь, я уделаю этого мудака.
— У моих всё в порядке?
— На Варю пытались напасть какие-то уроды. Я с ними разобрался.
— А папа?
— Выздоравливает, не переживай.
— Этот Блюм… он не попытается напасть снова?
— Не сможет, — я покачал головой. — У него инфаркт.
— Твоя работа?
— Чья же еще.
Руки по локоть в крови. Вот что получается, когда хочешь нормально пожить, а к тебе лезут все, кому не лень. Ты тот, кто ты есть. Боевой волхв, шиноби — не суть. Убийца.
— Они не оставят нас в покое, — вдруг заявляет девушка. — Понимаешь? Никогда не оставят. Всё это… бессмысленная мышиная возня.
— Перестань. Мы справимся.
— А вдруг нет?
Пожимаю плечами:
— Я могу согласиться на их шикарное предложение. Могу, но не хочу. Потому что не доверяю таким, как Мефодий. Он использует нас и подставит.
— Думаешь, Клуб лучше?
— Не лучше.
— Но ты готов в него вступить.
— Я ищу третий путь. Клуб дает некоторые преимущества, но это временная мера.
— Ладно, — вздыхает девушка. — Давай помолчим. Мне приятен этот вечер. Просто посидим вместе, пока ничего не случилось.
 
И мы сидим.
Слушаем сверчков, перебрасываемся ничего не значащими фразами.
Через час, расправившись с чаем и бутербродами, я иду в туалет, затем оккупирую свое любимое кресло. Закрываю глаза, врубаю «телезрение» и переношусь в старинный болгарский городок — туда, где живут родственники Патриарха. Род Димитровых имел летнюю резиденцию в Разграде, но влияние упырей простиралось на всё Лудогорье и дальше, на строительные и горнодобывающие компании Восточной Европы. В Разграде находился фамильный Источник князей Димитровых.