Инструктор (СИ)

Чтобы сделал я на месте церковников?
Думаю, предложил бы аналогичную сделку всем участникам конкурса. Согласится тот, у кого адепты Баланса не вызывают столь явного отвращения. Ратмир, к примеру. У этого чувака вообще нет рудимента в виде принципов. Если Ратмир пойдет на сотрудничество, мне и другим конкурентам начнут ставить палки в колеса. И я это почувствую на административном уровне.
Квартира мне чем-то напомнила безликие гостиничные номера, через которые я неоднократно проходил во время своих странствий. Стандартная мебель, ничего лишнего. Казенный минимализм. Я такое люблю, сами знаете. Первый этаж объединил маленькую прихожую, гостиную с кухней, санузел и гардероб. Поднявшись по крутой деревянной лестнице на второй этаж, я обнаружил спальню с двумя полуторными кроватями. И панорамное окно с видом на коттеджный поселок. Сдвинув секцию, я вышел на широкий балкон, обшитый ламинированной вагонкой.
Тишь да благодать.
Справа и слева от нашего дома растут две сосны. Прям санаторий в центре города. Людей не видно, машины по аллеям не ездят. Думаю, этот комплекс большую часть года стоит пустым.
Арина внизу раскладывает вещи.
Я слышу звук откатывающейся двери гардероба.
Программа защиты свидетелей предполагает формирование новой личности и переезд в неведомые дали. Иными словами, жизнь в правительственных таунхаусах — временная мера. Промежуточный этап. При нормальных обстоятельствах меня, Арину и остальных увезли бы из Воронежа, поселили в тихой гостинице какой-нибудь далекой губернии, а затем интегрировали бы… в реальный мир. Для начала спросили бы, где мечтаю побывать. Предположим, я назову Крым, Поланген или Батум. Так вот, именно туда я и не попаду. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Потому что своими желаниями в прошлом я мог с кем-нибудь поделиться. Дальше начинается новая жизнь в локации, о которой никто из нас не имеет ни малейшего представления.
Так бы и случилось.
Но мы — не свидетели.
Мы ими только прикидываемся.
Правительство понимает, что Сергей Друцкий тренирует одаренных, которые в будущем, вероятно, остановят нашествие тварей. И покидать Воронеж в ближайшие полгода мне никак нельзя. Значит, глухая оборона, как выразился Рэйден. А что касается новой жизни… я себе ее могу организовать и без государя. Могу, но не хочу. А что бы вы сделали, будучи одним из наследников влиятельного клана с кучей привилегий, денег и перспектив? Правильно — ничего. Я глотку Мефодию перегрызу, но от своего не откажусь.
Спустившись на первый этаж, я помог Арине распаковать вещи, разложить всё по шкафам и тумбочкам, застелить кровати свежим бельем. Едва девушка скрылась в душе, послышался мелодичный звонок.
— Заходи, — я посторонился, впуская Сыроежкина.
— А вы уже разложились?
— Как видишь.
— Здорово, — Виталик плюхнулся в кресло у окна, выходящего на террасу. — Докладываю обстановку, босс. Паутина медленная. В Сумрак не войти — блокируют. Доставка еды не предусмотрена. Если ты не в курсе, над нами — бесполетная зона. Дроны под запретом.
— Разумно, — я даже не удивился.
— И ты так спокойно об этом говоришь.
— Я спокоен, как удав.
— Ладно, — Виталик вздохнул. — Мы с Рэйденом собираемся прогуляться в магазин. Хоть какую-то еду раздобыть. Заказы, предложения?
— Посмотри заморозку. Пиццу какую-нибудь. Или пельмешки. А лучше Арину подождите, она сейчас в душе моется.
— Добро.
Сыроежкин устал — это невооруженным глазом заметно. Человек всю ночь провел в дороге, толком не выспался, измотан до предела.
— Кофе еще посмотри, — сказал я. — И чаю.
— Посмотрю.
— А что у тебя с Катей?
Чего у меня не отнимешь, так это умения застигать людей врасплох.
— Ну… — Сыроежкин замялся. — Расстались мы.
— Это понятно. Кто кого бросил?
— Фух… вот пристал.
— Все свои. Колись.
— Она меня.
— Почему?
— Сам виноват, — Сыроежкин перестал мяться и выдал правду-матку. — У меня ж денег теперь много, сам знаешь. Решил отметить успешную сдачу экзаменов. Позвал парней, девчонок…
— О, — я начал догадываться, к чему идет эта лав-стори. — Каких парней-девчонок?
 
— Разных, — уклончиво ответил Сыроежкин. — Из нашего потока. И несколько старшеклассниц.
— И вы пошли… — подбодрил я товарища.
— В клуб «Палермо».
Так. Картинка начинает прорисовываться. «Палермо» — самый дорогой и популярный клуб Горно-Алтайска. Туда не ходят респектабельные аристо, предпочитающие тишину и спокойствие. В «Палермо» тусуется золотая молодежь. Фанаты шумных вечеринок, выпивки и других жарких развлечений. Важный момент: в клуб пускают исключительно одаренных. У них там какой-то примитивный тест на входе, который осилит даже Новичок.
— Ты с Катей пошел?
— Ага.
— Напились, — констатировал я.
Вопрос о том, как в клуб проникли несовершеннолетние, оставлю за скобками. Это Россия, детка. Многие вещи продаются и покупаются.
— Было, — вздохнул Сыроежкин. — Не знаю, как это получилось… Катя увидела, что я с Сашей целуюсь… Ну… и трогаю ее… в разных местах…
— Саша, — задумчиво повторил я. — Не пугай меня, дружище.
— Это девушка! — вспыхнул Сыроежкин.
— Шучу я. Значит, натворил ты лишнего, и она тебя бросила.
— Вроде того.
— Мириться пробовал? Подарки дарить, прощение просить?
— Пробовал. Не работает.
Дверь санузла сдвинулась в сторону, выпуская Арину. Девушка облачилась в белый халат. Мокрые волосы Арина вытирала полотенцем, поэтому не сразу заметила Сыроежкина.
— О, ты в магазин собрался?
Ума не приложу, как женщины просекают подобные вещи.
— Да.
— Я с тобой.
Сыроежкин вздохнул:
— Только быстро, ладно?
Арина зашлепала мокрыми ногами по ламинату, оставляя прозрачные следы.
— Быстро, — пояснил я, — это без фена.
— Хорошо! — рассмеялась телохранительница. — Я поняла.
Через десять минут я остался в одиночестве.
Это мой шанс.
Устраиваюсь в кресле поудобнее, закрываю глаза и врубаю «телезрение». Настраиваюсь на остаточный ментальный след Патриарха Мефодия. Рэйден научил меня этому приему, чтобы вычислять людей, о местоположении которых я ничего не знаю. Каждое мыслящее существо оставляет тонкую линию из обрывков мыслей, образов, воспоминаний. Отслеживаются такие линии далеко не каждым одаренным. Техника очень сложная, доступна она либо корректировщикам, либо представителям родов с выраженной телепатической специализацией. Ну, а церковники применяют артефакты. Так они и вычислили меня в Урге. Когда выставляется блокировка, вы мешаете проникновению в свой разум, но от остаточного следа избавиться не можете.
Мефодий тоже не смог.
Я метнулся по лучу, набирая ускорение.
А вы думали, я собираюсь бесконечно прятаться от свихнувшегося церковника? Рано или поздно Мефодий нагадит моим друзьям или доберется до меня. Жить в страхе, озираясь на собственную тень… Это не мой путь.
Реальность смазывается от движения…
Честно говоря, я был уверен, что Мефодий сел в частный дирижабль и умчался куда-нибудь на Мальту. Ан нет. След привел меня к воротам Храма Преподобного Феофила в Воронеже. Похоже, мой оппонент любит совмещать приятное с полезным. Всё надо успеть. И мерзкому вселенцу поугрожать, и с инспекцией в дочерний филиал наведаться. Денежки любят счет. Кстати, рядом с Храмом Феофила есть мужской монастырь, в котором тренируются послушники и монахи. К настоятелю этого монастыря и пожаловало с визитом Наше Святейшество.
Я пулей промчался через монастырское подворье и оказался в непосредственной близости от игуменского корпуса. Здесь, если верить схеме, которую я добыл с помощью «цифрокора», проживает клирик Сергий, к которому и приехала моя жертва. А вот и машина. Серебристый «Руссо-Балт» припаркован у каменной стены, в нескольких десятках шагов от игуменского корпуса.
 
След привел меня на второй этаж.
Я попытался проникнуть внутрь апартаментов клирика и был отброшен неведомой силой. Артефакты, чтоб их. Ладно, я к этому готов. Есть одно чудесное умение, практикуемое адептами огня. Зовется «выжиганием». Суть в том, чтобы воздействовать на тонкую артефакторную электронику и необратимо выводить ее из строя. Способность используется Магистрами, и то не всеми. А почему? Взвеси требуется нереальное количество. Целый вагон. «Выжигание» палит только вставки с защитными характеристиками низкого уровня, зато справляется с любыми датчиками и стопорами вне зависимости от их назначения. Против амулетов, веригов и крестоформ не работает.