Летчик. Фронтовая «Ведьма» (СИ)
— Карл, нам надо немедленно выбираться из самолёта, он может загореться.
— Герман, ещё кто-то кроме нас остался в живых? — спросил Холидт у Рекнагеля.
— Мой адъютант, он сейчас пытается открыть дверь, кажется её заклинило. Второй пилот умудрился посадить самолёт, но сам он не выживет. С такими ранами не выживают.
— Чёрт, меня, кажется, здорово приложило, — Холидт попытался сесть на полу.
В этот момент адъютант Рекнагеля открыл дверь. Сразу хлопнул выстрел, и адъютант вывалился из самолёта. Мгновения и в самолёт запрыгнул русский лётчик, он в два прыжка подскочил к генералу Рекнагелю, Герман попытался выхватить пистолет, но русский врезал ему по голове, Герман завалился прямо на Карла, что помешало выхватить свой пистолет Холидту. Вслед за русским лётчиком в самолёт запрыгнула женщина. Определённо это была молодая женщина, ко всему прочему красивая. Она сдёрнула шлем с головы, потные волосы прилипли к её голове. Одета в синие шаровары и гимнастёрку защитного цвета, на погонах он разглядел погоны старшего лейтенанта. Молодая женщина остановилась возле генералов, её спутник уже освободил их от оружия. Она что-то сказала своему спутнику, а потом на чистом немецком заговорила с Холидтом.
— Не стоит сопротивляться, генерал. Вам можно сказать повезло, сможете дожить до конца войны.
— Кто ты такая? — прохрипел Карл.
— Рада познакомиться. Я, Ведьма, — и девушка лучезарно улыбнулась, а у генерала промелькнула мысль, она хоть и большевичка, но красивая.
Спутник Ведьмы стал вязать генералов и вскоре их вытащили из самолёта. Сам самолёт русские подожгли, но вытащили портфели с документами. Эта русская дрянь прекрасно читает по-немецки и видимо разобралась в важности документов.
* * *Мы с Аманом не только посадили свои «яшки» на поле, но и вовремя подбежали к самолёту. Как только дверь открылась, я сразу выстрелил в голову немецкому офицеру. Якут, как вихрь заскочил в самолёт. Когда я туда влез, Аман уже вырубил одного генерала. Я сразу определил немцев по лампасам. Везёт мне на генералов. Предложил генералу, который на меня глазел не сопротивляться. Но пока я не понимал, кого мы захватили. Следовало торопиться. Аман связал обоих генералов и выволок из самолёта. Я между делом осмотрелся и нашёл три объёмистых портфеля. Мельком глянул, в наличии планы, карты и прочая штабная документация. Укладывали ломпасников с трудом. Пришлось бросить парашюты. Посадили немцев, а сверху сели сами. Опыт таких полётов есть. Связали их конечно, ну и в рот тряпок напихали, без фанатизма, чтобы не задохнулись. Взлетали с трудом, я реально молился, чтобы не подломились шасси. Повезло, мы взлетели. Возвращались очень осторожно. Валера Кротов шли чуть впереди. В общем пронесло, никто не напал. Сели на своём аэродроме. А потом я с удовольствием наблюдал за физиономиями наших командиров, когда вытаскивали генералов. Устали жутко. Гладышев подошёл к нам обнял меня и Амана.
— Женя, ты меня точно до инфаркта доведёшь, — высказал комполка и засмеялся.
Наш «молчи-молчи» взял генералов под стражу. А мы пошли отдыхать. Интересно, дадут вторую звезду Героя или нет? Через полчаса меня вызвали к особисту, майору Гарину. Требовался переводчик. Генералов допрашивали по одиночке. Хмурились потомки Гёте, но на вопросы отвечали, а на меня смотрели, как на чудо-юдо. Перед ужином меня Гарин отпустил, а вечером прилетел транспортник из штаба 8-ой армии, гансов погрузили в самолёт и увезли, Гарин улетел с ними. На ужине за столом, наш комэск Серёга Носов поздравил с очередной удачей.
— Сверлите дырочки в кителях, за такой улов однозначно по ордену прилепят.
Не знаю, что писал в представлении Гладышев, но нам с Аманом дали по ордену «Ленина», а Кротову с его ведомым по ордену «Боевого Красного знамени». Но об этом мы узнаем только через месяц.
В августе началась Донбасская операция Советских войск. Южный фронт принимал в этом непосредственное участие. Личный состав 73-го гиап был укомплектован почти на восемьдесят процентов. Мы летали в прикрытие бомбардировщиков, практически каждый день. Меня и моего ведомого Амана использовали в разведывательных полётах. Я взял для себя за правило практиковать своего якута по возвращению домой. В свой полк возвращались, сжигая всё топливо. Механики матерились, что мы летаем не на бензине, а на парах. Аман достаточно быстро учился, он уже повторял все мои кульбиты в воздухе. А как ведомый был идеальным, будто на верёвочке привязан к моему самолёту. Почти в каждый полёт сбивал по одному или два «мессера». Личный счёт рос не только у меня, но и у Якута. Если с подтверждением было сложно, то старались записать результат сбитых немцев на общий счёт полка. Как не крути, а тоже результат. Впервой половине августа наши прорвали оборону немцев. На наши истребители подвешивали бомбы, и мы вылетали, сбрасывая смертельный груз на окопы и расположения немцев. Во второй половине августа наши освободили Таганрог. А к концу месяца зарядили дожди. Взлётное поле раскисло от выпавших осадков. Поле подсыпали песком, но помогало это мало. Фронт удалялся, к нам уже не залетали истребители Люфтваффе, но меры предосторожности продолжали соблюдаться. В такие дни я сидел в палатке и страдал депрессией. Вот не могу просто так болтаться без дела. От скуки брал гитару и веселил девчонок из нашей и второй эскадрилий, в первой эскадрилье девушек не было, только мужики. Наступление на фронте приостановилось, выпали дни отдыха. Так бывает, солдатам не помешает дух перевести, тылы подтянуть, пополнить боезапас. Погода наладилась, и мы готовились к полётам. В один из таких дней Гладышев сообщил, что приезжает агитбригада артистов. На артистов все желают посмотреть, благо выступать они будут не возле окопов передовой линии. Севернее нас стоял 10-ый гвардейский стрелковый корпус, что в составе 18-ой десантной армии. Вот в одном из расположений воинских частей, стоявших во второй линии, и должны выступить, артисты. Наши девки, как узнали об артистах, за батей ходили гуртом, будто цыплята за наседкой. Порой и парни присоединялись. Всем хотелось поехать на концерт. Но на парней наш полковник порой прикрикнет они и отстанут, а девочки более настойчивые. Оно и понятно, бабам если что втемяшится в голову, ничем выветрить невозможно. В общем уговорили, всех, конечно, не отпустили, пришлось тянуть жребий. Мне в жеребьёвке повезло.
Агитбригады артистов часто разъезжали по фронтам, такая политика командования позволяла поднять боевой дух солдат. Выступали в том числе в госпиталях и заезжали в медсанбаты. На моей памяти, в этом времени я столкнулся впервые, хотя раньше слышал об этом. Достаточно известные артисты как Утёсов и прочие не гнушались ездить в такие поездки. Наши девчонки летали с пакетами в штаб армии и по пути залетели к селу Марьино, что стоит недалеко от реки Миус. Там расположился медсанбат, а недалеко, буквально в двух километрах от медсанбата, стоял 10-ый десантный батальон. Летала Ольга Петрова с новенькой девушкой из пополнения на У-2. Забыл сказать, что нашу «этажерку», что я оставлял в лесу, вернули. Как ни странно, но самолёт остался цел и невредим. Так что сейчас он вновь служил в нашем полку. Ольга выяснила в какое время будет концерт, имена артистов узнать не удалось, но это не расстраивало счастливчиков, что вытянули жребий на поездку. Отправили нас на двух машинах из ТЭЧ полка, капитан Дубов выделил транспорт, с разрешения бати. В жеребьёвке участвовали даже повара и техники. Набралось нас двадцать пять человек. В расположение стрелкового батальона прибыли за час до того, как начали выступать артисты, которые уже прибыли на место. Рядом с медсанбатом поставили сцену, здесь и выступят артисты. Тёплый августовский ветерок разгонял плохое настроение и дождливую сырость. Наша компания сразу прошла на поляну, где поставлена сцена, чтобы заранее занять места поближе. Здесь уже собирался народ, много раненых, которые могут передвигаться на своих ногах. Из разговоров я услышал, что из знаменитостей будет выступать Маргарита Шведова. Как оказалось, она действительно известная артистка. Я с ней познакомился во время моей поездки в Москву. Выступления начались с коротких театральных сценок, вполне замешанных на юморе. Шведова пела песни «Сады цветут», «Эхо любви» и парочка песен этого времени. До неё выступил мужчина он пел песню «Тёмная ночь», кстати сказать, играл на гитаре очень хорошо и пел приятным мужским баритоном. Мы сидели почти в первых рядах, но немного сбоку. Наши парни принесли берёзовые чурбачки и доски, получились скамейки, где достали они материалы, мы не спрашивали. Раненые и солдаты хлопали, не жалея ладоней после каждой песни. Во время выступления все чувства этих, обожжённых людей войной, отражались на лицах зрителей. Каким-то образом Шведова меня разглядела и неожиданно для меня двинула речь.