Истинная для Альфы (СИ)
Но река, сука такая, не хочет выпускать нас из своих объятий. Но мы с моей пушистенькой не пропах оказались. Воды нахлебались знатно, почти отморозили себе все конечности, пару раз уйдя под воду, в ледяную пучину с головой, а потом недовольно отфыркивались от попавшей в нос и уши жидкости.
Плывем, из последних сил плывем…
И вот, уже не веря в благополучный исход, лапы вдруг касаются песка и склизкого ила на дне. Последним рывком вырываемся из речного потока…
Не может быть…
Наконец-то!
Совсем по-звериному отряхиваюсь от воды, отчего серый мех становятся торчащим, как иголки у ежа.
Из звериной гортани вырываются тяжёлые, рычащие хрипы. Не могу никак отдышаться…
Волочу ослабевшие лапы по мерзлой, покрытой первым снегом земле, прижав раненую лапу к груди. Перенеся вес на другую лапу, прихрамываю.
Больно. Плохо. Тошно.
Почти сваливаюсь, стоит только добраться до более мягкого на вид участка земли, усыпанного прелой листвой, редкой зеленью и наименьшим количеством первого снега. Лапа неприятно ноет и пульсирует, а регенерация отчего-то не спешит облегчить мои страдания. Из груди вырывается жалкий скулёж, терзающий душу.
Эх. Далеко нас течением унесло. Посторонних звуков и голосов не слышно, а уж моста и вовсе не видать…
Не знаю, сколько я уже лежу здесь, уткнувшись носом в желтый березовый листик и прикрыв усталые веки. Даже на скулёж сил уже не осталось. Разве что только и дышу теперь урывками, вздрагивая от порывистого ветра, холодящего мою волчью, не высохшую от воды шкуру.
Вздрагиваю, находясь в полудреме от подступающей лихорадки, но глаз не открываю. Лишь ушки встают на макушке, стоит только мне услышать непонятный шум и чей-то голос, вроде и знакомый и незнакомый одновременно:
— Волчонок… нашлась… живая…
Не реагирую. Однако сама собой начинаю урчать, стоит только почувствовать теплую ладонь на своей макушке, ласково поглаживающую меня по шерстке. Приятно.
Если это Всевышний так встречает меня у ворот рая после всех моих мучений, то я уже и не против совсем отдать ему свою душу…
— Что с плечом?
— Выстрел. И, кажется, пуля все ещё внутри.
Послышались тихие, но витиеватые ругательства.
— Ее нужно срочно транспортировать в больницу, — звучит снова чей-то незнакомый голос, — Мне не нравится ее состояние, а в особенности то, что кровь до сих пор не остановилась, хотя должна была…
Невольно после слов дернула носом, и вправду почувствовав запах свежей крови. Своей крови…
— И? Чего мы ждём? — резкий ответ.
— Я не могу ее осмотреть, пока она находится в звериной ипостаси. Ранена девушка была точно в облике человека и нужно, чтобы она обернулась обратно.
— Вета, волчонок, — невольно веду ухом на звук своего имени, но сил открыть глаза так и не нахожу, — Перекинься.
А? Чего-чего?
«Нет уж» — фыркнула моя вторая ипостась.
— Отдай приказ, как вожак, Мартин. Волчица боится боли и на твои слова не реагирует…
— Ей будет больно? — звучит тихо и надсадно знакомо-незнакомый голос, — Черт…
— По-другому никак. Она должна превратиться в человека. Отдай приказ.
Последовала очередная длинная брань. Шумный выдох, и:
— Веталина, обернись! — приказ, переворачивающий все внутри, словно по мановению волшебной палочки.
Вот она: сила чистокровного Альфы, заставляющая беспрекословно подчиняться.
Уже на это волчица не может не реагировать, пошатываясь, вставая с земли. Секунда другая, за которую начинает нещадно дергать и корежить неистовой болью мое плечо из-за перестройки строения костей и кожной ткани в организме. И вот уже теперь с человеческих губ срываются горькие всхлипы и стоны, а глаза жмурятся от жгучих ощущений в раненой конечности. На землю падает мой человеческий, обнаженный вид, который мгновенно накрывают чем-то тёплым, словно пуховым одеялом.
Находясь в полусознании, все ещё рыдаю. Чертовски и невыносимо больно. Но тут меня поднимают с холодной земли, крепче укутывая в мягкую ткань и бережно прижимая к горячей, вкусно пахнущей знакомым ароматом груди:
— Тише, волчонок, не плачь. Все будет хорошо…
***
Мартин
— Почему она все ещё не пришла в себя? — мерное пищание медицинского оборудования, подключённого к телу девушки, действовало Мартину на нервы.
Глядя на бессознательно лежащую Веталину, парня не покидало иррациональное желание стащить с неё все эти трубочки и провода, схватить в охапку и утащить отсюда куда-нибудь подальше. Встряхнуть бы ее как следует, нажать куда-нибудь, чтобы, наконец, открыла глаза.
Хоть что-нибудь бы уже сделать!
Но идут уже третьи сутки их пребывания в больнице, где Вета упорно не приходит в себя, а Мартин, точно верный цепной пёс сторожит омегу, время от времени рыча от бессилия и невозможности хоть на что-нибудь повлиять. Он чувствовал себя на редкость бесполезным и от этого злился неимоверно.
Доктор пожал плечами, вдумчиво вглядываясь в больничную карточку пациентки и результаты свежих анализов.
— Судя по всему, то вещество, что вкололи мисс Хоуп, влияет не только на гормональный фон, искусственно продлевая и усиляя эструс у омег, но и, видимо, также на определенную часть мозга, отвечающую за ускоренную регенерацию у оборотней, потому как ранение заживает даже по людским меркам слишком медленно…
— Блять!.. — у Мартина нервно задрожали руки, отчего он достал упаковку сигарет из кармана.
— Мистер Солмнхелл, — с укором в голосе обратился к нему док, — Это больница. На вашем месте я бы воздержался от… кхм… ладно…
От давящего взгляда Альфы речь доктора резко прервалась. Впрочем, стоило Мартину только взглянуть на изможденное серое лицо его омеги, как рука сама откинула упаковку редкостной никотиновой дряни куда подальше. Перебьется.
— Какие ваши дальнейшие действия? — откинувшись на кресло около больничной койки, парень уставился на монитор, отслеживающий сердечный ритм в заковыристой кардиограмме, — Сколько она ещё будет без сознания?
— Сложно сказать точно, мистер Солмнхелл. Возможно, пока не восстановится регенерация, я думаю…
— Когда она восстановится?
Док тяжело вздохнул.
— Это довольно тяжелый процесс, да и случай весьма непростой и…
— Я жду в цифрах.
— Мы не знаем точно, мистер Солмнхелл. Все зависит от внутренних ресурсов организма мисс Хоуп. Ее вторая ипостась вышла на свет слишком рано. По-хорошему, ей бы ещё минимум месяц свыкаться с наличием звериной сущности в себе, прежде чем позволять ей сливаться с ней вместе сознанием. Но подобного времени у мисс Хоуп не было, и чем ей грозит это в будущем прогнозировать пока трудно. Так что сказать точно, когда девушка придёт в себя довольно сложно. Может быть уже через пару дней, а может быть пару недель…
— Недель? — голос парня дрогнул.
Так долго… Гребаный ад.
— Уверяю вас, пока что состояние девушки более чем стабильно! Думаю, что все-таки ждать так долго все же не придётся. А уж мы сделаем все необходимое, чтобы ускорить этот процесс…
Еще бы. Конечно, они сделают все. Будут землю, стоя на коленях, жрать, но вернут его пару в сознание. Потому что смотреть на ее полуживой вид, вдыхать слабый аромат, пропитанный запахом крови и больниц, и сидеть, сложа руки, его нихрена не устраивало!
— Я понял, Док. Можете идти.
Мартин смотрел на тонкие пальчики Веталины, заточенные в какие-то датчики. На узкий сгиб локтя, в который была вставлена игла от капельницы, выводящей мерзотный возбудитель из крови омеги. На мерно, почти незаметно вздымающуюся вверх-вниз грудь, благодаря чему он все ещё держал себя в руках.
Она с ним. Никуда не делась. Нашлась. Все будет хорошо.
Он мог бы долго костерить свою омегу, у которой шило затесалось в одном интересном месте, за подобную беспечность. Разгуливать по ночным промзонами, когда в городе творится полное мракобесие с непонятным исчезновением омег…
Только редкостная идиотка могла так поступить!
Но даже когда она, наконец, очнётся, Мартин не сможет сказать ей ни слова. Сам, блядь, облажался конкретно. Не уследил. Опоздал. Упустил. Допустил возможность, когда его омега осталась беззащитна…