Удар акинака (СИ)

Как писал Ономагулос ему удалось не только поговорить с офицерами после боя, но также побывать в порту и увидеть все своими глазами:
«… Бинбаши Хакки-бей привел в Бейрут крейсер «Меджидие» в дополнение к уже стоявшим в гавани броненосцу «Авниллах» и миноносцу «Ангора»[1]. По мнению некоторых офицеров с «Меджидие», итальянцы каким-то образом получили сообщение об этом и утром к Бейруту подошли два крейсера под командой адмирала Таон ди Ривеля. По свидетельствам большинства офицеров, это были «Джузеппе Гарибальди» и «Варезе». Но некоторые очевидцы утверждают, что второй крейсер назывался «Франческо Феруччии». Почему пришло только два крейсера, когда в «летучем отряде» числилось, по имеющимся сведениям, четыре, пока не известно. Итальянцы, как только турецкие корабли стали видны, дали холостой выстрел и легли в дрейф. Хакки-бей приказал поднять на «Авниллахе» флажный сигнал о перемирии. Отдав в то же время приказ «Меджидие» готовиться к прорыву, а «Анкаре» отойти под прикрытие внешнего мола. Таон ди Ривель же отправил в порт катер с лейтенантом на борту, который и передал письмо с требованием немедленной сдачи, причём ультиматум был адресован вали[2] Бейрута. Вали Азми-бей получил это послание лишь через час и принял решение о сдаче, но по решению бинбаши его ответ до итальянцев доведён не был. Таон ди Ривель, не получив ответа к назначенному времени, начал обстрел гавани и находящихся в ней кораблей. Турки отвечали, но безрезультатно, а уже через пять минут после начала боя попадания итальянских снарядов вызвали на старом броненосце «Анвиллах» сильный пожар. Команда начала покидать тяжело повреждённый корабль. На нем был даже спущен флаг, что означало сдачу. Но «Меджидие» продолжал бой и даже вышел из гавани, за мол. Крейсер продолжал идти на прорыв, а итальянцы обстреливали его уже не только главным калибром, но из всей имеющейся артиллерии. «Меджидие» попытался оторваться от преследующих его итальянских броненосных крейсеров, идя курсом на север. Но, как говорят, он имел неполадки в машине и потому не мог развить полную скорость, — тут Анжу улыбнулся. Он очень хорошо помнил отзывы немецких офицеров, обследовавших этот корабль сразу после постройки на верфях Крампа. Они критиковали ненадежные котлы Никлосса и неудачное расположение машин, к тому же слабо прикрытых броней.— Однако бой продолжался около часа. Потеряв от огня практически не пострадавших итальянцев почти всю артиллерию и получив попадания в корпус ниже ватрелинии и в машины, крейсер повернул к берегу. Как сообщают очевидцы «Гарибальди», без малейших помех приблизившись вплотную, попытался добить «Меджидие» торпедой. Но торпеда в крейсер не попала. Тогда итальянцы выпустили вторую торпеду, которая поразила «Меджидие» у миделя, после чего крейсер стал быстро погружаться. Оставив тонущий османский корабль, итальянские крейсера снова вошли в гавань. И один из крейсеров, кажется, это был «Гарибальди», артиллерийским огнем в течение трех минут потопил остававшийся там миноносец. Второй, «Варезе», попытался добить вышедший из строя «Авниллах» торпедой. Но торпеда, отклонившись от курса, попала в стоявшие компактно лихтеры, потопив шесть из них. Крейсер выпустил вторую торпеду, исправно взорвавшуюся у борта броненосца, после чего брошенный до того командой «Авниллах» затонул. «Варезе» также вел артиллерийский огонь по «Ангоре», но стрельба, хотя и велась с близкой дистанции, оказалась безрезультатной. После этого оба итальянских крейсера отошли на запад. Потери турок…»
Отложив письмо, Петр задумался о возможный последствиях атаки Бейрута. Бой окончился быстрым потоплением турецких кораблей и шести лихтеров. Что, учитывая абсолютное превосходство итальянцев по боевой мощи, было практически предопределено заранее. А в результате неудачный исход боя, вероятнее всего, заставит османский флот окончательно затвориться в гаванях. Видимо, прекратятся и вылазки крейсеров, учитывая, что фактически у турок остался только «Гамидие». И в таком случае, османы с большой долей вероятности просто перекроют Проливы, закрыв проход нейтральных судов.
 
Необходимо срочно передать полученные сведения в министерство, решил Анжу. А через знакомых — и выводы. И прикоснулся к кнопке звонка, чтобы вызвать помощника. Но тот уже появился в дверном проеме.
— Прошу прощения, Петр Иванович, срочная новость. Только что получил сообщение из болгарского посольства.
— Что случилось, Михаил Сергеевич. Неужели они объявили войну туркам? — удивился Анжу.
— Вы прямо предсказатель Корейша[3], Петр Иванович, — засмеялся Щеглов. — Так точно, Балканский союз объявляет войну Османской империи. Господин Панчо Дорев[4] уже отправился вместе с посланниками Сербии иГреции к визирю.
— Тут даже сильно и задумываться не надо, Михаил Сергеевич. Понятно же, что наши балканские братушки с удовольствием воспользуются войной между Италией и Турцией. Пока турки заняты в Триполитании, болгары, греки, сербы и примкнувшие к ним черногорцы попробуют вернуть себе старые славянские и греческие земли. Я думаю, что нам с вами работы не прибавится. Флот у болгар маленький, так что морских боев на Черном море можно не ждать. Да и в Средиземном тоже, поскольку греки и итальянцы вместе настолько превосходят турок, что они и носа высунуть из портов не осмелятся.
— Посмотрим, — не согласился Щеглов. — Я полагаю, Петр Иванович, что турки как раз ввиду слабости болгарского флота на Черном море и попробуют повоевать. Для престижа…
— Попробуют, или нет, — ответил, подумав Анжу, — а Проливы перекроют обязательно. О чем надо довести как можно скорее «под шпиц». И послу доложить не помешает, пусть по своим каналам доложит.
Когда знаешь многое из того, что неизвестно широкой публики, легко быть пророком. Турки действительно объявили о закрытии Проливов сразу на следующий день после объявления им войны балканскими странами. Причем сделали это еще до обстрела Дарданелл итальянской и греческой эскадрами. Из-за закрытия пролива в Мраморном море застряло около ста восьмидесяти торговых судов разных стран, а у входа в Дарданеллы со стороны Эгейского моря — еще около сотни. Особенно пострадала торговля русская и, что, в общем, не удивительно, английская. Однако напрасными оказались надежды турок на то, что великие державы вмешаются и заставят итальянцев и балканские страны прекратить боевые действия.
Первый обстрел броненосными кораблями итальянского флота, вызвал, как отметил в донесении Анжу, панику в Константинополе. Командующий флотом орамирал Тахир-бей ушел в отставку, на его место назначали бинбаши Рамзы-бея. От которого потребовали решительных действий флота. А обстрелы Дарданелл и военно-морских баз в Измире и Превезе не только вызывали панику в столице, но и прикрывали высадки итальянцев и греков на острова в Эгейском море. Поэтому обстрел Дарданелл обязательно должен был повториться.
Итальянская первая дивизия линкоров под командой вице-адмирала Обри, включавшая четыре броненосцы[5], усиленная греческим броненосным крейсером «Георгий Аверов» и двумя греческими миноносцами, второй раз подошла к Дарданеллам под утро. Снизив скорость до минимума корабли начали обстреливать прикрывающие вход в пролив форты. Вот тут линию броненосных кораблей внезапно из утренней дымки атаковал одиночный турецкий миноносец. Безбашенные башибузуки, составлявшие экипаж новейшего эсминца «Муавенет-и-Миллие», сумели под бешеным артиллерийским обстрелом подойти к броненосцу «Реджина Маргерита» на дистанцию торпедного выстрела. И поразить итальянский броненосец залпом тремя торпедами. Причем все три не только попали в цель, но и взорвались. Броненосец завалился на правый борт и начал тонуть. А эсминец, лавируя между фонтанами воды от падающих снарядов, уходил к берегу. Преследующие его греческие миноносцы обстреливали турка из четырехдюймовых орудий. И в результате добились как минимум двух попаданий, кроме полученных им ранее. Отчего эсминец затонул примерно в двух милях от берега. Итальянцы из более чем восьмисот человек команды смогли спасти только двести семьдесят. Турки, по их словам, потеряли всего пять человек.