Огни на Эльбе
Увидев, что уговоры на мальчика не действуют, Йо отвел Эмму в сторону.
– Неужели нет способа уменьшить боль? – спросил он, но девушка покачала головой.
– У меня нет с собой хлороформа, а ходить за ним некогда. Но я дам ему лауданум. В любом случае – он быстро потеряет сознание, – тихо сказала она.
Все оказалось даже хуже, чем ожидала Лили. Когда Эмма закончила с приготовлениями, Йо взял Карла на руки и уложил его на кровать. Эмма дала мальчику глотнуть опиумной настойки, пытаясь отвлечь его разговорами, но он лишь в ужасе смотрел на нее огромными глазами.
После первого же надреза мальчик пронзительно закричал, и снаружи на его крик откликнулась мать. Из-за того, что Йо запер дверь на засов, ей ничего не оставалось, кроме как стучать и отчаянно звать их. Карл извивался в руках брата, как угорь, умоляя их отпустить его. Маленькие ножки отчаянно колотили по кровати. Йо сохранял ледяное спокойствие, на его лице не дрогнул ни один мускул. Он толкнул брата на простыню, удерживая его голову, которая начала биться о спинку. Лили заметила, что Йо так сильно стиснул зубы, что на скулах выступили желваки.
К счастью, предсказание Эммы сбылось, и через несколько мгновений Карл потерял сознание. Вскоре простыни под ним полностью пропитались кровью. Глядя на его бледное личико, сморщенное и покрытое испариной, Лили чувствовала себя ужасно беспомощной. Эмма действовала быстро и сосредоточенно, но девушке все равно показалось, что прошла целая вечность, прежде чем процедура была завершена. Наконец Эмма вытащила из кармана маленькую черную палочку с круглой пластиной на конце и направилась с ней к печке. Открыв дверцу, она поднесла инструмент к огню.
– Я прижгу рану, пока он спит. Это самый безопасный путь, – сказала она.
Йо молча кивнул. Через несколько мгновений она опустила маленькую пластинку на конце пылающего стержня на рану Карла, и послышался шипящий звук. Йо вздрогнул, бледнея до синевы. Лили тоже было не по себе, и она быстро отвела взгляд. В комнате запахло горелой плотью. К горлу неожиданно подкатила тошнота, и Лили, закрыв рот руками, побежала к плите. Ее вывернуло в первую попавшуюся кастрюлю.
– С тобой все в порядке? – спросил Йо, когда она снова подошла к кровати. Она смогла только кивнуть. Руки дрожали, и она едва держалась на ногах.
– Простите! – сокрушенно выдавила она, но Эмма лишь отмахнулась.
– Такое бывает даже с опытными медсестрами. Не бери в голову! Сядь и выпей воды. – Она усадила Лили в кресло и протянула ей кружку, после чего большими пальцами быстро приподняла ей веки и пощупала лоб, а затем спешно подошла обратно к плите, чтобы снова нагреть палочку.
Лили смотрела на нее с восхищением. Эмма была совершенно спокойна, на лице читалась сосредоточенность, карие глаза смотрели строго и внимательно. «Она прирожденный врач», – подумала Лили. Она попыталась встать, но ноги немедленно подкосились, и она быстро опустилась на стул.
Когда Эмма вновь поднесла к ране инструмент и раскаленный металл вонзился в плоть мальчика, он подскочил на месте. Йо не успел среагировать, и Карл поцарапал Эмме лицо, выбив инструмент у нее из рук. Но почти сразу же она перехватила его запястье, не позволяя мальчику вырваться, а Йо взял его за плечи и толкнул обратно на матрас. Крик Карла был настолько ужасным, что Лили вжалась в стену и закрыла уши руками. Но затем, увидев, что Йо и Эмма едва справляются с мечущимся мальчиком, который был не в себе и от боли дрался как зверь, она бросилась к кровати.
– Держите его, я сейчас! – распорядилась Эмма, всем весом налегая на Карла, чтобы не дать ему вырваться.
Как только Лили и Йо схватили его, она встала и в последний раз подошла к плите. Лили показалось, что прошла целая вечность, пока Эмма стояла там, держа инструмент над огнем, а Карл захлебывался слезами и отчаянно выл от ужаса и боли. Йо без устали разговаривал с ним, обещал ему подарок, когда все закончится, бормотал успокаивающие слова, которых малыш, казалось, не слышал. На мгновение оторвав взгляд от лица младшего брата, Йо посмотрел на Лили, и в его глазах она увидела страх. Ей так хотелось его утешить, но она не нашла слов – настолько чудовищным было происходящее.
Наконец дело было сделано. Эмма приготовила пасту из смолы и намазала ею обожженную плоть, а затем перевязала руку, после чего промокнула полотенцем покрытое испариной лицо Карла. Мальчик распростерся на простынях в полубессознательном состоянии, веки трепетали, как у больного лихорадкой. Грудь тяжело вздымалась от неровного дыхания.
– Организм борется с болью и раной от прижигания. Ни в коем случае нельзя допускать воспаления, следите за этим. Я буду навещать его каждый день, – сказала она тихо и ласково убрала влажную прядь волос со лба Карла.
– Можно ли как-нибудь облегчить его состояние? – спросил Йо.
Мгновение Эмма колебалась.
– Конечно. Если дать ему чистый морфий, например. Лауданум гораздо слабее. Но у меня нет морфия, и с ним нужно быть очень осторожным – особенно когда речь идет о маленьком ребенке. Или опиум. Но здесь требуется нужно быть еще осмотрительнее, потому что практически невозможно правильно рассчитать дозу. Несколько капель могут убить младенца. А Карл пока еще маленький и очень слабый.
Йо кивнул.
– Я схожу прямо сейчас.
Эмма подошла к кровати и посмотрела на спящего ребенка.
– Не давайте ему сильных лекарств без крайней необходимости. И только в небольших дозах, – снова предупредила она Йо, и он кивнул. Затем девушка собрала свои инструменты, и Йо впустил обратно мать и братьев, которые тут же обступили Карла. Лили проводила подругу до двери, и Эмма вздохнула, обнимая ее на прощание.
– Думаю, все станет ясно за следующие несколько дней.
Лили только кивнула.
– Спасибо за помощь!
– Мы не знаем пока, помогла ли я ему. Если он уже заражен, то я только зря его мучила, – возразила Эмма со странным выражением.
– Что будет, если он все-таки заражен? – спросил Йо, подходя к ним. Все трое стояли у двери, и он понизил голос, чтобы внутри никто не услышал их разговор.
Эмма колебалась. Было видно, что она предпочла бы не говорить ему ничего. Йо схватил ее за плечо.
– Скажите же, я должен знать! – потребовал он.
Она кивнула.
– У него начнется жар, головная боль и тошнота. Пропадет аппетит. Нарушится глотание, так что и пить он не сможет. Это очень опасно: один вид воды способен привести больного в исступление. Зараженные бешенством так боятся боли при глотании, что не выносят даже собственную слюну. – Она смотрела прямо в глаза Йо, когда это говорила, и Лили видела, каких усилий ему стоило выдержать ее взгляд. – Из-за чудовищной боли он станет очень агрессивным. Любой раздражитель – даже случайное прикосновение или солнечный свет – будет сводить его с ума, – мягко продолжила Эмма. – Он перестанет быть самим собой, начнется бред и безумие. В какой-то момент судороги и буйство отступят. А им на смену обычно являются признаки паралича. – Ее голос стих до шепота. Йо был настолько потрясен, что, казалось, еще чуть-чуть и он не выдержит.
– Чем это кончится? – хрипло спросил он.
Эмма откашлялась.
– В большинстве случаев пациенты впадают в некое подобие комы и перестают дышать. Это относительно милосердная смерть, больной засыпает и больше не просыпается, – тихо сказала она.
– Сколько времени это займет? – спросила Лили, видя, что Йо не в силах что-либо сказать. Он потер лицо руками и застонал от отчаяния.
– От двух до десяти дней после появления первых симптомов, – сказала Эмма. – К несчастью, точно предсказать невозможно.
Измученная процедурой и тяжелым разговором, она повернулась и пошла вниз по лестнице. Лили смотрела, как ее стройная фигура исчезает в темном коридоре, и какое-то время прислушивалась к утихающим в отдалении шагам. Затем она заметила краем глаза какое-то движение и поняла, что Йо тоже собирается уйти.
– Я возьму что-нибудь от боли, – хрипло сказал он, отстраняясь от Лили, которая испуганно схватила его за руку.