Волков. Апраксин двор

– Прошу, судари. – Геловани пинком распахнул ржавую калитку. – Вы видите что-нибудь?
– Увы, ваше сиятельство, – проворчал я, водя стволами «Холланда» из стороны в сторону. – И это меня, признаться, смущает.
Леший уже не просто попахивал болотной гнилью, а, можно сказать, вонял. Он точно прошел здесь. Не мимо церкви, конечно же, а чуть дальше, за оградой, и прошел совсем недавно, от силы минуту назад. С его габаритами чудище запросто могло двигаться втрое быстрее нас, но явно не спешило удрать – скорее лишь временно отступало, заманивало…
Или даже пыталось разделить – интеллект у лешего явно был посолиднее, чем у тупого, прожорливого и медлительного упыря.
– Вот там! – Геловани пробежал с десяток шагов и уселся на корточки. – Следы. Видите, какие большие?
Чуть в стороне за дорожкой, ведущей к церкви, земля оказалась влажной. То ли размокла от недавних дождей, то ли здесь понемногу начиналось болото и почва впитывала влагу снизу. Под ногами пока еще не хлюпало, но ботинки все-таки провалились – и с каждым шагом все глубже. Леший наверняка весил втрое больше взрослого мужчины… но ступал как будто полегче.
– Идет на четвереньках, – догадался я. – Вот, посмотрите – помогает себе… руками.
Передние конечности чудища тоже оставляли следы, хоть и не такие заметные: по сторонам от основной «тропы» то и дело попадались неглубокие вмятины, иногда даже сохранявшие форму. Почти как от человеческой руки, разве что в несколько раз крупнее. Леший двигался как огромная обезьяна – на задних лапах, но порой для равновесия подключая все разом.
– Здоровый, зараза… – Я взглядом измерил расстояние между отпечатками на земле, в каждом из которых запросто поместились бы обе моих стопы. – Но идет медленно, не торопится и…
– Тихо! – Шагавший первым Дельвиг вдруг поднял вверх руку. – Там, впереди…
Я тут же навострил уши, ожидая услышать, как хлюпают по болоту огромные ножищи. Но нет, звук оказался куда тише. И совершенно другой: будто кто-то шкрябал по дереву здоровенной старой пилой… ну, или когтями.
На мгновение даже показалось, что там, среди клочьев тумана, шагах этак в пятидесяти впереди мелькнул гигантский тощий силуэт – и тут же исчез за темными стволами. Я не стал стрелять: в штуцере всего два патрона, и тратить один из них, когда леший совсем близко, – определенно не лучшая идея.
– Он там! – прошипел я, поднимая оружие. – Легче шаг, судари.
Кажется, получилось: даже Вольский перестал хрустеть ветками и сопеть на весь лес. Зато теперь мы двигались так медленно, что путь до ближайших деревьев занял чуть ли не целую вечность. Низина осталась позади, и ноги снова ступали по твердой земле, на которой леший уже не оставлял следов.
А потом пропала и вонь. Только что она чувствовалась яснее некуда, буквально забивая ноздри и глотку, – и вдруг исчезла. Порыв ветра принес лишь пряный аромат прошлогодней листвы и запахи сырости и дыма. И еще бензина – наверное, с дороги или от гаража в шуваловской усадьбе.
– Он где-то тут. – Дельвиг остановился и принялся выцеливать туман впереди. – Я чувствую… Но не вижу!
В голосе его преподобия прорезались непривычные нотки. Не то чтобы панические, но изрядно похожие на те, что я слышал в тот день, когда нас обоих едва не загрызли упыри на Васильевском острове. Дельвиг явно нервничал, и остальные вместе с ним. Мне уже приходилось встречаться с лешим на Апраксином дворе, и я видел, на что он способен. При всех своих немалых габаритах и массе тварь перемещалась молниеносно, практически мгновенно – и так же быстро убивала, орудуя здоровенными лапами и пастью, полной зубов. Интеллект наверняка позволял ей и выслеживать добычу, и прятаться, скрываясь от опасности.
Но проваливаться сквозь землю леший определенно не умел.
И все-таки исчез. Мы стояли среди деревьев, ощетинившись оружием, но лишь бестолково водили стволами из стороны в сторону. Вокруг был только туман и ничего кроме – ни следов, ни запахов, ни даже малейшего звука. Только где-то вдалеке – кажется, за церковью – слышались голоса солдат.
 
– Что за?.. – Дельвиг дернулся, тряхнул головой и вдруг потянулся к лицу и снял очки. – Откуда?..
Я стоял в нескольких шагах, но все равно смог разглядеть на прозрачном стекле темную каплю. Она медленно сползала от оправы вниз, оставляя мутный след. Похоже, упала откуда-то…
– Сверху! – прошипел Геловани. И уже во весь голос заорал: – Берегись!!!
Реакция у его сиятельства оказалась, что надо: он опередил даже меня: не выпуская из рук карабина, бросился вперед, сгреб Дельвига в охапку и рывком опрокинул, утаскивая в сторону.
За мгновение до того, как над нами мелькнула черная тень. Я вскинул штуцер и не целясь разрядил оба ствола в бесшумно несущегося к земле лешего. Раздался грохот, отдача едва не выбила оружие из моих рук – и уши тут же заложило…
И на этот раз не от выстрела, а от нечеловеческого вопля.
Хотя бы одна пуля точно угодила в цель, но остановить пикирующую с дерева трехсоткилограммовую тушу уже не смогла: леший перевернулся в воздухе, с визгом шлепнулся на землю, приложившись боком, но тут же снова задергался, поднимаясь на четвереньки. Геловани с Дельвигом еще копошились в стороне, я остался без патронов, так что отдуваться за всех пришлось Вольскому. Руки старика дрожали, однако он все-таки смог поднять тяжелый револьвер и нажать на спуск.
«Смит-Вессон» с грохотом выплюнул целый сноп пламени и подпрыгнул, едва не угодив курком в лоб горе-стрелку. Промахнуться по гигантской мишени с такого расстояния едва ли возможно, но очередная рана лишь еще больше разозлила и без того взбешенную тварь. Вряд ли даже леший обладал достаточным запасом прочности, чтобы пережить такие повреждения. В гигантском теле засели две пули, а то и все четыре, и некоторые запросто могли оставить сквозную дыру с мой кулак размером.
Чудище уже умирало – но, видимо, все-таки хотело забрать с собой хоть одного из нас.
Вольский не успел даже взвести курок. Тощая фигура, заросшая длинной зеленоватой шерстью, с утробным рычанием бросилась вперед и через мгновение смела несчастного старика, опрокидывая на землю. А тому оставалось только кричать и отбиваться, пытаясь отпихнуть нависающую сверху зубастую пасть.
Я не стал лезть под китель за браунингом – просто прыгнул вперед и, перехватив штуцер за стволы, ударил. С размаху, как дубиной. И покрытое золотым узором драгоценное ложе «Холланда» разлетелось в щепки, оставляя в моих руках согнутый кусок стали чуть меньше метра длиной. На лешего это подействовало примерно никак – разве что вынудило на мгновение отвлечься от Вольского и повернуть косматую голову в сторону назойливой помехи.
– Эй, ты! – заорал я, занося обломок штуцера. – Лови!
Второй удар не достиг цели: здоровенная туша перемещалась так быстро, что я едва успел увернуться от когтистой лапы. Однако в следующее мгновение леший уже бросился на меня и едва не сбил с ног, навалившись всем весом. Я рухнул на колени, кое-как перехватил искалеченный штуцер второй рукой и засунул прямо поперек пасти. Треугольные зубы скрежетали по металлу, с треском ломались, но пылающие злобой желтые глаза приближались.
Я не обращал внимания ни на крики, ни на рев, ни на смрад, исходивший из самого нутра лешего, ни даже на когти, способные одним движением выпустить мне кишки. Просто упирался изо всех сил, не давая опрокинуть себя на землю. Тощее тело гимназиста, заправленное мощью Таланта, выдавало запредельные для простого смертного показатели, но леший все равно понемногу продавливал. Поднялся, нависая сверху, опустил лапы мне на плечи, продирая китель, и…
– Эй, гимназист! – выдохнул мне в ухо сердитый голос. – А ну-ка посторонись!
Дельвиг просунул ствол винчестера мне между плечом и шеей, воткнул прямо в пасть лешему и нажал на спуск. Раздался грохот, и вовсе стороны полетело столько черной жижи, что я даже зажмурился. И, так и не открывая глаз, почувствовал, как тяжесть на плечах тает. Хватка когтистых лап сначала ослабла, а потом и вовсе исчезла, и поверженное чудовище с едва слышным ворчанием рухнуло на землю.