Волков. Апраксин двор
– А свои-то внуки есть? – зачем-то спросил я. – Родные?
– Нету. Ни детей, ни внуков – да и где их взять? – Кудея… то есть дед Федор, развел здоровенными ручищами. – С медведицей в лесу любовь крутить, что ли?
– Так то в тайге, – рассмеялся я. – А то здесь. Тебя бы во фрак нарядить, дед Федор, – первый жених на весь Петербург будешь. Ты у нас господин при деньгах теперь, да еще и сам по себе видный… издалека видный даже.
– Ты, Володька, больно говорливый сегодня!
Новоиспеченный дедушка обернулся, погрозил здоровенным кулаком, но тут же снова заулыбался, ничуть не обидевшись.
– Да ну тебя, – буркнул он, сворачивая к двери. – Чем зубоскалить, лучше скажи – ты машину водить умеешь?
От неожиданности я едва не влетел лбом в дверной косяк. Нет, конечно, я кое-что смыслил в колесной технике. И современной, и той, что была в ходу сотню лет назад… то есть в этом мире – сейчас. И рано или поздно даже планировал обзавестись собственным авто. Вряд ли местные агрегаты так уж сильно отличаются от своих собратьев из моего девятьсот девятого года, но…
– Немного умею, – осторожно отозвался я.
– Вот тогда ты и поедешь. – Дед Федор полез в карман. – А то документы мне выправили по знакомству – а умения-то никакого и нет. Еще задавлю кого – вовек не расхлебаем, Володька.
– Так позвал бы шофера. – Я изловчился и кое-как поймал брошенную связку ключей. – Неужто у вас здесь нету?
– Николашка брата к приставу повезет. А кроме него, считай, никого… Фома говорит: в столице солидному господину положено в собственном экипаже ездить. – Дед Федор хитро оскалился. – Вот и полезай, Володька, – ты у нас самый солидный и есть… А я лучше рядышком посижу.
Насчет «солидного» я бы, пожалуй, поспорил – и в моем мире, и в этом вождение представительских автомобилей всегда оставалось уделом профессионалов, а те самые господа обычно размещались на просторном заднем «диване». Да и представительностью дед Федор сегодня превосходил меня примерно втрое: за последние пару дней он успел обновить таежный гардероб на городской и выглядел… выглядел бы респектабельно – успей этот старый медведь еще постричься и привести в порядок бороду.
Затянутое в костюм-тройку могучее тело будто принадлежало кому-то другому, но выше шеи все осталось прежним. Суровый сибирский великан никуда не делся – и, похоже, все еще никак не мог привыкнуть к столице.
– Что, страшно? – усмехнулся я, открывая дверцу.
– Есть немного. – Дед Федор поморщился и как будто даже чуть втянул голову в здоровенные плечи. – Мне бы лучше пешком пройтись – так оно понятнее как-то, что ли… А тут сидишь – ну прямо как в гробу!
Глава 2
– «Руссо-Балт», «эска», восьмидесятый мотор. – Дед Федор уселся в жалобно скрипнувшее кресло и легонько постучал по торпеде. – Наша, отечественная – не французик какой-нибудь!
Эмблему на руле я узнал, а вот саму машину определенно видел впервые. В моем мире предприятие после революции переключилось на выпуск сначала броневиков, а потом самолетов по немецкой конструкции – и до серьезных высот автомобилестроения по вполне понятным причинам так и не добралось.
Конечно, бричка деда Федора не дотягивала ни до роскошного лимузина Кудеярова, ни до «ракеты» его преподобия капеллана Дельвига – и все же выглядела уж точно посолиднее своей скромной родни из самого начала знакомого мне двадцатого века. Да и агрегат под капотом имела, похоже, приличный – судя по звуку и тому, как машина, груженная гимназистом, таежным великаном и целой сумкой наличных, тронулась с места. Двигатель тянул без суеты и спортивного задора, но и без каких-либо серьезных усилий. Ни надрыва, ни дикого рева, сотрясающего салон, – ничего подобного. Мы просто ехали. По набережной вдоль Екатерининского канала, мимо златокрылых грифонов на Банковском мосту и дальше, к Невскому. Ничего похожего на запрещающие знаки по сторонам как будто не имелось, так что я внаглую проехал прямо под колоннами Казанского собора и свернул направо – как показал дед Федор.
И уже на проспекте дал машине волю и придавил акселератор, обгоняя трамваи, грузовики, таксомоторы и запряженные лошадьми экипажи. Мотор отзывался недовольным гудением, но слушался, а я понемногу втягивался в процесс. Конечно, и в городе, и уж тем более на бездорожье я бы предпочел свою старенькую карбюраторную «Ниву». Коротенькую, юркую и привычную. Не слишком могучую и быструю, зато способную проползти там, где хваленые заграничные «танки» с пневмоподвеской, адаптивной системой, бортовым компьютером и прочими электронными наворотами завязли бы хорошо если не по самую крышу.
Впрочем, по местным меркам даже «Нива» оказалась бы тем еще чудом техники.
Но и «Руссо-Балт» справлялся неплохо, понемногу набрав сначала пятьдесят километров в час, а потом и все семьдесят.
– Тихо ты, Володька. – Дед Федор вжался в кресло могучей спиной и даже немного сполз вниз. – Угробишь…
– Не должен, – усмехнулся я. – Куда дальше, на площадь?
Меня никогда не тянуло ни на гонки, ни на лихачество, зато стаж в силу возраста имелся запредельный – побольше обычной человеческой жизни. А юное тело определенно добавляло темперамента, и я шпарил по Невскому так, что остальные участники жиденького движения с сердитым визгом клаксонов шарахались от меня во все стороны.
Кроме одного. Темно-синий автомобиль с хромированной решеткой радиатора и круглыми фарами на крыльях следовал за мной если не от самого «Медвежьего угла», то от угла Невского уж точно. И даже не думал отставать – ни когда я прибавил ходу, ни когда принялся шнырять между попутных машин, ни даже когда свернул, миновав площадь. В моем мире к северу от треугольного перекрестка уходил один-единственный Суворовский проспект, но здесь улиц почему-то оказалось целых две. Широкая тянулась прямо, а вторая – чуть поуже – круто загибалась в сторону Александро-Невской лавры.
Туда-то мне и указал дед Федор, всю дорогу исправно работавший штурманом. Он сам толком не водил авто и вряд успел выучить хотя бы центральную часть города, зато путь к конторе уважаемого Соломона Рувимовича, похоже, знал как свои пять пальцев.
– Вот сюда, Володька. Встанешь где-нибудь.
– Ага… – Я еще раз заглянул в единственное мутное зеркальце под крышей салона. – Не нравится мне та машина. От самого Казанского за нами едет – а как я гнал, сами видели.
– Ну, так выйдем да спросим, значит. А если будут плохо себя вести, – дед Федор откинул полу пиджака, – так и у нас аргумент найдется.
Я успел разглядеть куцую рукоять обреза – вероятно, того же самого, что неделю назад изрядно проредил популяцию каторжан в окрестностях Апраксина двора. Суровый таежный вояка наверняка мог уже сто раз обзавестись игрушкой посовременнее, но упрямо таскал архаичный огрызок двустволки, заряженный картечью. Впрочем, на небольших расстояниях эта штуковина творила такое, что даже эффективность самого крупного пистолетного калибра на ее фоне… скажем так, несколько терялась.
В конце концов, человек в машине сзади был всего один, а у меня тоже имелось оружие.
– Выйдем да спросим, – я щелкнул ручкой и толкнул дверцу, – чего ему надобно…
Таинственный гонщик словно только этого и ждал: не успел я выбраться наружу, как он и сам уже был на улице и даже шагнул вперед… И мне вдруг захотелось на всякий случай отступить – а заодно и проверить браунинг под курткой.
Нет, у незнакомца не было никакого оружия – в руках, во всяком случае. Он двигался спокойно и неторопливо, без всякой угрозы, да и габаритов оказался совершенно обыкновенных. Постарше нынешнего меня – лет на пять, вряд ли больше. Повыше, пошире в плечах. Назвать его хрупким язык бы точно не повернулся, но рядом с дедом Федором парень смотрелся… нет, пожалуй, все-таки не смотрелся.
Но менее опасным от этого не стал. От него буквально веяло силой Владеющего. И не той, что я без труда чувствовал в Дельвиге или Вяземской, а какой-то другой. Неровной, дерганой, разве что не вопящей в эфире. Сырой, грубой, рвущейся наружу – но не от избытка, а, скорее, оттого, что хозяин не слишком-то ею управлял. И даже более того – сам становился чуть ли не рабом собственного недоброго Таланта.