Моя ревность тебя погубит (СИ)

— Я же сказал, что сделаю тебя самойсчастливой. Ты достойна всего.
На душной кухне в очередной разрождаётся что-то неподвластное моему разуму. Большим пальцем дотрагиваюсь до влажной щеки, вытирая слёзы. Полностью я сражён и выжат. Высмеян собственными суждениями о том, люди не заслуживают чего-то хорошего.
Полина заслуживает, чтобы весь мирбыл положен к её ногам.
— Твой телефон заработал?
— Нет.
— Значит, ты так и не позвонила папе?
— Нет, очень боюсь, что он весь деньпереживал.
— Держи, — я отдаю ей свой мобильный. — Позвони пока с моего.
— Спасибо.
— Беги, поговори спокойно, а я покаприготовлю что-то поесть.
Взволнованно она набирает номер ивыбегает из комнаты.
— Папочка, привет.
Прислушиваюсь к каждому слову.
— Прости, у меня не работает телефон. Но всё хорошо, правда. Как ты себячувствуешь?
Прислушиваюсь — трепетно и нешевелясь, словно надеюсь, что когда-то она будет с таким же трогательным беспокойством думать обо мне.
— Да, конечно приеду.
Достаю из холодильника масло, пачкухомона, оливки и банку красной икры. Возвращаюсь к хлебу, который она не дорезала. Собираю бутерброды ивыкладываю на две тарелки.
Чуть помолчав, Полина говорит:
— И я люблю тебя, папочка. Только неволнуйся.
Она произносит это тихо, но я отключаювсе органы чувств — кроме слуха — чтобы расслышать эти слова. Слова, столь желанные мной.
Через несколько секунд Полинапоявляется на кухне и отдаёт мнетелефон.
— Всё в порядке?
— Да.
— Тогда садись кушать.
— Стас, мне наверное надо будет сегодняпоехать домой.
— По какой причине?
— Просто завтра понедельник — надов школу. У меня дома все тетрадки иучебники, а я ещё даже не сделалауроки.
— Совсем забыл, что тебе нужно делатьуроки.
— И мамы ещё дома не будет до шести, апапе трудно самому готовить.
— Какая ты заботливая. Соскучилась по папе?
— Очень сильно. У папы никого нет, кроме меня. Не хочется оставлять егонадолго.
— Тогда предлагаю такой вариант — сегодня ты всё-таки переночуешь здесь, а завтра я приеду и отвезу тебя домой.
— А как же школа?
— А школу можно пропустить. Ты так недумаешь?
Чуть помедлив, она задорно отвечает:
— Думаю.
— Кто-то явно не любит школу. Ладно, садись уже кушать.
Какое-то время она молчит. Да и сам я не смею тревожить её во времяединственного приёма пищи. Но навтором бутерброде она нарушает нашу тишину.
— Стас, можно вопрос?
— Я отвечу на любой твой вопрос. Задавай сразу.
— А почему ты не остаёшься здесьночевать? У тебя такая красивая иуютная квартира.
— Я безумно рад, что тебе здесьнравится, но я уже очень долго живув другом месте. Но даже если бы и нежил, то всё равно бы не позволял себеоставаться здесь.
Слишком часто.
— Всё равно? Но почему?
— Скорее всего, потому что не хочусмущать тебя ещё больше своим присутствием.
— Но ты меня вовсе не смущаешъ… Это ведь твоя квартира…
— Знаешь, если бы люди узнали о том, что мы проводим вместе время в одной квартире даже днём — они бы очень возмутились, учитывая нашу разницу в возрасте.
— А при чём тут разница в возрасте?
— Ты слишком наивна, принцесса, исмотришь на мир сквозь розовые очки, несмотря ни на что. Поверь, разница в возрасте не так значительна, когда люди совершеннолетние. А связь взрослого мужчины и шестнадцатилетней девочки для общества как команда «фас» для собаки.
— Значит, — грустно произносит Полина, кладя бутерброд обратно на тарелку, — ты не воспринимаешь меня серьёзно?
— Конечно воспринимаю. Что за глупости? Но я не буду торопить тебя. Не буду стеснять тебя. Не буду оставаться ночевать здесь — пока ты не привыкнешь ко мне. Просто наши отношения будут двигаться не так быстро, как у других.
— Наши отношения? — робко спрашивает она.
Действительно, девочка даже незакончившая школу знает меня всегонеделю, но я уже втягиваю бедняжкув отношения — и при этом говорю омедлительности нашего пути.
— Кажется, кто-то вчера загадочнонамекал мне о влюблённости, развенет? Или я не так понял?
Полина краснеет — будто июльскоесолнце весь день ласкало её лицо. Она решает обделить меня быстрымответом, поэтому я повторяю вопрос.
 
— Так всё-таки не так понял?
Если бы я мог выбрать что-то, на чтоможно было смотреть всю жизнь безперерыва — это определённо были бы её глаза.
Глаза, которые умеют смеятся иискриться от счастья. Глаза, которыемогут робеть от стеснения.
Глаза, в которых читаются прекрасные девчачьи мечты.
— Всё правильно понял, — шепчетПолина.
И открывает во мне потребность — быть мужчиной, достойным видеть еёпленительную улыбку по утрам.
  
8. Я уже по тебе скучаю, принцесса
 
— Садись вперёд. Обещаю, буду ехать очень медленно и осторожно. Тебе не будет страшно.
***
Она невероятная.
Невероятная.
В своей отчаянной доброте, от которой моя кровь намертво замерзает. Она смотрит на меня с безутешной надеждой, ради оправдания которой можно собственноручно вырвать своё сердце из груди. Перед выездом она попросила взять немного продуктов для папы, чтобы слегка его побаловать. Это было так нерешительно для неё — и так забавно для меня. Она посмотрела на меня снизу вверх — взглядом, который ищет защиты в любом проявлении. Она произнесла моё имя — как никто ещё не произносил, будто от меня зависит вся её жизнь. Порой так важно после длительной ночи впустить в чей-то дом рассвет — в особенности, если этот дом тянет на себе шестнадцатилетний ребёнок, лишённый родительской опеки.
— Выспалась сегодня?
— Да.
— Хорошо.
— Только я немного переживаю.
— Из-за чего переживаешь?
— Из-за прогула классный руководитель может маме позвонить, а она не обрадуется этому.
— Не бойся. Это ерунда.
— Совсем не ерунда.
— Прости. Конечно не ерунда. Но я ведь обещал, что решу любые твои проблемы.
— Как это можно решить?
Забавная.
— Поверь, нет на свете того, что нельзя решить за деньги. Другое дело — цена вопроса.
Она почти вдвое младше меня — и любая незначительная проблема заканчивается трагидией в её крохотном мире. В грудной клетке Полины целые города — узкие улочки с гранитной брусчаткой и парки — малахитовые островки спокойствия. Живая музыка по вечерам. Долгие закаты оранжевого цвета с розовым оттенком. Гладкий прохладный песок ранним утром. Маленькие зелёные листочки на деревьях, растущих во дворах высотных домов — совсем как тех, которые строит моя компания. Всё это живёт в ней — несмотря на ужас, который окружает Полину во внешнем мире. И когда что-то тревожит без того беспокойные мысли — все здания рушатся, превращая города в руины.
Превращая душу этого ангела — в грязно-серые руины, не подлежащие восстановлению.
Но я любыми способами хочу сохранить все здания — и своими действиями построить новые.
— Со справкой о болезни вопросы о твоём прогуле отпадут?
— Но у меня ведь нет никакой справки.
— Она будет у тебя к завтрашнему утру. Завезу перед школой, как раз и подвезу тебя.
Минутное молчание, будто мы на похоронах. Понимаю, что ей неудобно от любого моего проявления заботы — будь то дорогой подарок или банальные слова поддержки — но эта реакция для меня бесценна. Покраснения на лице. Взгляд, постоянно играющий со мной а прятки — он прячется, а я ищу из раза в раз.
Каждое неосознанное действие Полины оживляет все мои органы чувств — и меня целиком.
— Стас, я не знаю, как тебя… Как тебя благодарить за всё, что ты делаешь для меня, — с трудом выдавливает она.
— Перестань меня благодарить, — я сдержанно улыбаюсь, краем глаза поглядывая на неё. — Давай с тобой договоримся раз и навсегда — мы будем придерживаться модели отношений, где мужчина берёт на себя главную роль и решает все проблемы. Из нас двоих мужчина я — и для меня всё это само собой разумеющееся.