Древний Рим. Имена удовольствий (СИ)
— Вот я и появился!
Он ведь даже не уловил моей тонкой иронии, вот же чурбан, еще возомнит о себе невесть что…
— Доброй ночи, Госпожа! Эй, ты, грек, ты тоже уходишь!
— Иди, Элиав! Ох… Доброй ночи!
Я строго посмотрела на Дакоса.
— Если я узнаю, что ты обижаешь моего приятеля, если я только узнаю… я рассержусь и тебя накажу. Как-нибудь… очень сурово! Не смей трогать парня! Ты меня понял?
— Если он больше не будет долго разговаривать с тобой…
— Нет, это уже не лезет ни в какие ворота! Ты что себе позволяешь? Ты здесь кто?
— Я — Тот, кто теперь будет защищать и оберегать тебя. Со мной тебе не грозит никакая беда. Ни злые люди, ни голод. Я всегда сумею позаботиться о тебе, женщина.
Когда занавеси за обоими мужчинами опустились и я осталась в комнатке одна, то долго не могла успокоиться. Дакос — опасный, самоуверенный тип. Это очевидно. И наша вечерняя перепалка — точно не последняя. Мне надо быть настороже и не подпускать его близко. И вообще, надо как-то поскорее отделаться от него, может, и правда, дать ему «вольную». Правда, я что-то я не заметила особого восторга на лице гладиатора, когда завела речь о свободе для него. Хитрит, не хочет заранее поверить в такое чудо.
Три последующих дня прошли довольно однообразно. Хотя, как сказать… Дакос уходил утром и возвращался ближе к вечеру, приносил нам еду на всех, и лично для меня что-нибудь особенно вкусненькое — жареные орешки: фундук или миндаль, медовые соты или пригоршню плодов земляничного дерева. И ведь, не только еду.
Сегодня, например, гладиатор подарил мне весьма оригинальный кулончик… в виде эрегированного фаллоса — ну, здесь это считается амулетом, дарующим благоденствие и отгоняющим злых духов. Такие фигурки из глины или терракота на каждом углу висят, у входа в каждую лавку, я уже привыкла, хотя, поначалу, глаза отводила и смеялась в кулачок. Римляне чуть ли не обожествляют мужские и женские гениталии! Это забавно…
— Дакос, я же не римлянка, мне-то зачем такая штука? Да, и не буду я такой стыд на шее носить, даже не надейся! Или ты меня решил заколдовать таким образом? Ничего не выйдет, я не поддаюсь твоим чарам.
Но мужчина только сверкал крепкими зубами в широкой улыбке и посматривал на меня очень-очень заинтересованно. Я хмурилась, смотрела на него строго, и тогда он начинал оправдываться:
— На чужбине не худо бы почитать и чужих Богов! Свои поймут и простят… А красивое и здоровое тело, способное давать сильное потомство, ценилось всегда и везде.
— Ты опять участвовал в поединках? Как только тебе не надоест убивать за деньги?
— Римляне приучили меня к вою толпы. Я прежде не был убийцей, но стал им теперь. А если за это еще и платят? Я могу накормит вас всех! И теперь я сам могу выбирать соперника, и никогда не подниму меч на выходца из моих земель.
Дакос снова дрался. Он предлагал свои услуги на особой уличной арене, только теперь от моего "хозяйского" имени, Клодий даже нацарапал ему специальную табличку с соответствующим текстом. И это поначалу от меня скрывали, но я допросила "дядю" с пристрастием, а узнав их секрет, хотела всыпать и Дакосу. Но вот как это сделать практически, я не знала… А потом махнула рукой, ну, нравится человеку работать своим кривым кинжалом и пускать кровь всяким проходимцам, пусть работает. К тому же, эти поединки обычно не были смертельными, а часто заканчивались просто мордобоем и вольной борьбой. Дакос побеждал, на него делали ставки, ведь слава уже бежала впереди него.
Ко мне в дом начали наведываться всякие мутные личности с предложением о продаже высокоценного раба, но грамотный Элиав расталковывал им документ о дарении, составленный Оливией Котта. Продать Дакоса я не имела права и ушлые работорговцы уходили ни с чем.
Мои "особые дни" закончились и ко мне вернулось отличное настроение и моя природная любознательность. Я давно уже вызнала у Клодия причину его размолвки с Оливией и ничуть не была удивлена. Властная женщина предложила почти что любовь "втроем", а именно в присутствии одного раба, который должен был… ой, как бы это все корректо описать, вообщем, помогать любовникам занимать определенные изысканные позы. Клодия все это возмутило и он отказался участвовать в "подобном бесстыдстве". Ну, моралист, у меня дядюшка, что я могу поделать!
И еще нюанс… Оливия соскучилась по оральным ласкам, а для Клодия ублажать женщину языком ниже пояса было бесчестьем. Оказывается, ни один благородный патриций не будет "осквернять свой рот" подобным образом. Другое дело, если бы сама Оливия предложила Клодию "нижние поцелуи" — это было бы в порядке вещей. Женщина может угождать мужчине, ровно как и его рабы, но не наоборот. Вызнав все эти древнеримские тонкости, я крепко задумалась — из каких вроде бы мелочей может складываться семейное счастье! И ведь ни один из них не хочет уступать, оба те еще гордецы…
Я бы любимому мужчине сделала все, ну, почти все. Думаю, Гай Марий не какой-нибудь там извращенец. А причем же здесь Консул? Я хочу быть с ним, хочу узнать его ближе, я просто его хочу… А меня, кажется, хочет Дакос. Вот же свалился на мою голову, фаллосы вздыбленные дарит, а когда приносит мне воду вечером, то откровенно намекает на всякие ночные удовольствия. Я же не железная, я могу и… наказать его за такое поведение. Вот только как? Эх, нелегка ты доля рабовладельца! Особенно без какого-либо на это опыта.
А сегодня и вовсе произошел вопиющий случай, Даркос меня чуть ли всю не облапал, но без его помощи я бы точно "клюнула" носом землю. Дело в том, что порвалась моя правая сандалия, и я запнулась о болтающийся ремешок. Я чуть не упала, но гладиатор подхватил меня на руки и понес к скамье под сенью олив.
— Вот жалость-то какая… А можно это как-то починить? — робко спросила я Дакоса.
Мне было обидно до слез, у меня ведь нет другой обуви, а у единственной пары вдруг расклеилась подошва и начали рваться хлястики. И в чем теперь я буду ходить по двору и городским улицам? Я уже хочу гулять, мне надоело дома сидеть.
— Я куплю тебе новые сандалии, не плачь! Пойдем в лавку вместе, здесь совсем рядом, на соседней улице. А потом провожу тебя на Форум, посмотрим на горожан, послушаем этих болтунов — адвокатов, я вчера даже задержался на разборе дела о трех ворованных козах. Было так смешно!
— И что же может быть смешного в судебных процессах? Кстати, тебя разве свободно туда пустили?
— Я стоял у двери, там была толпа народа. Адвокат говорил громко и размахивал руками, было занятно за ним наблюдать. А потом всем надоели его рассказы о доблестных победах Рима и великих императорах. Претор едва не заснул, народ уже начал расходиться. И вот тогда случилось нечто забавное — мужчина из предместий, тот самый, что подал иск о пропаже своего скота, вдруг вскочил с места и заорал на всю залу:
— «Не о насилии, не о кровопролитии, не о яде — я сужусь о трех козах! И я утверждаю, что сосед украл их у меня! Судья ждет доказательств, а ты толкуешь о битве при Каннах и Митридате, о гневе карфагенян… Ты твердишь о Сулле, Гае Марии и Муции… Ну же, Постум, расскажи о моих трех козах!!! За что только я отдал тебе два денария?!"
— Ты бы видела, что случилось дальше: адвокат чуть свой язык не проглотил, вокруг все хохотали. Судья улыбался и, кажется, решил дело в пользу возмущенного истца.
— Все это, конечно, интересно, но я не люблю судебные тяжбы, там много несправедливостей творится. Так что же с моей обувью делать? Сколько будет стоить новая пара? И что… у тебя есть деньги?
Дакос ухмыльнулся и показал мне увесистый мешочек с бронзовыми монетками.
— Видишь, как бывает, Наталия — раб, порой богаче самой Госпожи. Но я поделюсь с тобой всем, что у меня есть. Так будет честно!
— Ну, еще бы не честно! Тебе у нас неплохо живется, я бы сказала! И когда-нибудь, я дам тебе свободу. Обещаю!
Дакос опустил голову, и я не видела выражение его лица, только слышала хрипловатый сдавленный голос: