Чудовища рая

Чем-то певица пленила его. У нее были узкие карие глаза, ярко-красная помада на губах и усыпанный веснушками аккуратный носик. Шоколадно-коричневые волосы у нее были коротко подстрижены, а челку словно выровняли по линейке.
Даниэль все таращился на девушку, пытаясь постичь природу ее красоты, отнюдь не очевидную. На вид певица была просто смазливой куколкой, однако за миловидностью проглядывал совершенно иной тип лица, с крупными крестьянскими чертами, проступающими лишь под определенным углом. Можно было даже догадаться, как выглядят ее старшие родственники и как когда-нибудь будет выглядеть она сама. Было нечто притягательное в этой ее внутренней основательности под хорошенькой внешностью, причем привлекательности особенность эта нисколько не умаляла.
Но главную красоту певице придавали глаза, как внезапно осознал Даниэль. Они мерцали словно звезды, и когда девушка водила ими из стороны в сторону, не поворачивая головы, сияние как будто отделялось от них и нисходило на публику.
Певческий голос ее был совершенно непримечательным, а представление как таковое и вовсе смехотворным. Утрированным, абсурдным. Сияющие глаза двигались направо и налево, словно у куклы. И вычурная жестикуляция: скрещенные на груди руки, задранный подбородок, руки на боках. Рот как красная резинка для волос.
А уж этот краснощекий пухлячок с аккордеоном в идиотской шляпе мог быть разве что приколом. Эдакой пародией на избитые клише альпийской культуры.
Как ни парадоксально, но, при всей чрезмерной экспрессивности и детской незамысловатости представления, оно для Даниэля оставалось совершенно непонятным. Подобного необычного диалекта он в жизни не слыхивал. Ему только и удалось уловить, что в песенке речь идет о коровах. О коровах и любви. Бредовое и безвкусное шоу — но при этом, как, к собственному удивлению, вынужден был признать Даниэль, поразительно очаровательное. Он так и сидел, словно завороженный, не в силах оторвать глаз от певицы.
Песня закончилась, и девушка реверансом приняла жиденькие аплодисменты, кокетливо оттянув юбку. Недовольный неучтивостью зрителей, Даниэль захлопал громче остальных. Певица глянула в их сторону и подмигнула ему. Или же Максу?
— Так, воспользуемся возможностью, пока они не затянули снова, — объявил Макс и поднялся.
Он живо двинулся к выходу, и Даниэль последовал за ним, пятясь спиной, по-прежнему хлопая и не сводя глаз с девушки.
Братья уже стояли в дверях, когда аккордеонист выдал протяжную ноту и запел дуэтом с девушкой. Макс, однако, неумолимо вытащил Даниэля в сад, где ряды красных и зеленых фонариков в листве убегали дальше в переулок.
— Извини, что подгоняю, но мы обязаны возвращаться в комнаты и коттеджи не позднее полуночи. Это единственное правило клиники.
— Кто она? — спросил Даниэль.
— Певичка-то? Ее зовут Коринна. В «Пивной Ханнелоры» она почти каждый вечер. Иногда поет, иногда разносит выпивку.
Они свернули на дорогу и затем на дорожку, в окружении елей поднимающуюся к клинике. Вскоре огни деревни остались позади, и в леске потемнело. В нос ударил еловый аромат. Внезапно Даниэль почувствовал себя совершенно измочаленным.
— Как думаешь, в клинике можно будет с утра вызвать такси? — спросил он у брата. — Добраться до ближайшей железнодорожной станции.
— Утром уже уезжаешь? Да ты же только приехал! — разочарованно воскликнул Макс, остановившись посреди дорожки. — Родственники, как правило, остаются на целую неделю.
— Хм, я планировал…
— Ну и что же ты планировал? Бесплатный отпуск в Альпах за мой счет? На часок заскочить к чокнутому братцу и отправиться дальше развлекаться?
— Вовсе нет. Я… Я даже не знаю.
От усталости мысли у него спутались. А оставшийся путь до коттеджа наверху и вовсе представлялся неодолимым. Вместо ног ощущался сущий кисель. Да еще после слов брата Даниэля охватило острое чувство вины. Как-никак поездку в Швейцарию действительно оплатил он.
— Поступай как знаешь. Но я вправду буду очень признателен, если ты останешься еще на день. Мне так много хочется тебе показать. — Голос Макса внезапно смягчился и зазвучал едва ли не умоляюще.
 
Начался крутой подъем. Сквозь листву проглядывало одно из современных зданий клиники из стекла и стали. Свет в нем горел только на верхнем этаже, из-за чего казалось, будто над склоном завис фантастический космический корабль.
— Здесь действительно здорово, — отозвался Даниэль. — Знаешь, а ведь сначала я подумал, что твое письмо пришло из ада. Неправильно прочитал марку.
Макс так и покатился со смеху, будто услышал что-то невероятно смешное. Они петляли меж деревьев, и Даниэль вдруг споткнулся о корень и наверняка бы упал, не подхвати его брат, по-прежнему заходящийся смехом.
— Потрясающе! Просто потрясающе! Знаешь историю об адском паромщике?
— Нет.
— Анна рассказывала мне ее еще в детстве. В общем, один человек был обречен перевозить мертвых через реку в ад. Туда-сюда, туда-сюда, и так целую вечность. Ему это вконец надоело, вот только он не знал, как же избавиться от этой участи. И вот однажды он додумался. Знаешь, что он сделал?
— И что же?
— Ему только и нужно-то было, что всучить весла кому-нибудь другому. Понимаешь? Проще некуда. Чтобы один из его пассажиров на какое-то время взялся за весла. В итоге он освободился и смог удрать, а вместо него грести целую вечность остался тот бедолага.
Макс снова зашелся смехом, на этот раз над собственным рассказом.
Братья наконец добрались до парка, где вокруг фонарей вовсю метались мотыльки. Вдруг их ослепило фарами, и мгновение спустя на дорожке показался один из тех забавных электромобильчиков. Из него высунулся парень и весело бросил на ходу:
— А, вот куда вы забрались! Вечерний обход через двадцать минут, Макс, не забывайте!
— Вот черт, нам лучше поторопиться, — пробормотал Макс.
Пять минут спустя, изрядно запыхавшись, они переступили порог коттеджа на вершине склона.
Не раздеваясь и даже не умывшись и не почистив зубы, Даниэль рухнул на скамью вдоль стенки, что Макс выделил ему в качестве ложа. Вот-вот готовый отключиться, он почувствовал, как брат сует ему подушку и одеяло.
— Извини, но у меня сегодня был долгий день, — пробормотал Даниэль, уже проваливаясь в сон.
Увы, всего через несколько минут его разбудил громкий стук в дверь.
— Иду! — прокричал Макс из ванной и в одних трусах и с зубной щеткой во рту пошлепал к двери.
— Вечерний обход, — бросил он брату с полным пены ртом.
Приподняв веки, Даниэль увидел, как в комнату вошли женщина в голубом платье («хозяйка», как они вроде назывались) и мужчина, тоже в голубой форме стюарда («хозяин»?). Кивнув с дружелюбной улыбкой, они быстро оглядели комнату и заметили Даниэля под одеялом. Мужчина прошептал:
— Ваш брат уже спит? Что ж, спокойной ночи, Макс, желаем вам приятно провести завтра вместе время.
Макс что-то пробурчал в ответ, все так же с зубной щеткой во рту. Пара торопливо выскользнула наружу, и вскоре Даниэль расслышал, как они постучались в соседний коттедж и обменялись парой слов с тамошним обитателем. Затем донесся еще один стук, на этот раз подальше.
Он снова закрыл глаза. В мозгу в беспорядке заметались образы такого долгого и насыщенного дня. Голоса, ощущения, мелочи, которые он даже и не подозревал, что заметил.
На самой грани сна всплыло воспоминание, кристально ясное до каждой детали: остановившие фургон на блокпосту мужчины в форме. Их лица под козырьками фуражек. Металлодетектор. Пустая дорога в тени. Стена скалы с папоротником и ручейками, запах камня и сырости. На мгновение мозг полностью проснулся, исполнившись тревоги, которую тогда Даниэль и не думал ощущать.
 
Затем он снова беспомощно провалился в сон. Сны вполне ожидаемо оказались тревожными и спутанными. Лишь один из них отложился в его сознании и не давал покоя все следующее утро — про Коринну в платье на шнуровке. Она стояла на пустой дороге возле скалы и преграждала ему путь, звоня колокольчиком в поднятой руке. Даниэль остановился и вышел из машины — во сне за рулем сидел он, никакого таксиста не было и в помине.