…и его демоны
— А 58 вам в следующем году, да?
— Да.
Когда в следующем, в 2001-м, 7 апреля его арестовали, Председатель вспомнил полинялую пожелтевшую от солнца брошюру для лохов. Особо не ахал и не охал, но сбывшееся предсказание отметил. Гораздо более поразительным ему показалось в те дни то обстоятельство, что в последний свой вечер на свободе, 6 апреля, одежда сушилась у гудящей весело печки, он выдернул из двух десятков зачитанных книг на полке «Петра Первого» Толстого и открыл на сцене похорон Франца Лефорта. И читал некоторое время. А уже 9 апреля он въехал в одиночном «стакане» в уазике на территорию тюрьмы Лефортово. Потом были другие странные предвиденные им в далёком прошлом события, он похолодел, вспомнив, когда судить его Генпрокуратура повелела в Саратове, что он написал стихотворение «Саратов» в 1969 году.
Но брошюрка «Рыбы» как в воду глядела. В феврале ему исполнилось 58 лет, а 7 апреля — пожалте бриться — арест. Чего уже чрезвычайнее, чем арест с обвинениями по статьям 205, 208, 222, ч. 3. Ой. Ах. Так твою мать…
И вот, Председатель лежал более или менее спокойно в небольшой комнатке библиотеки, через стеклянную дверь на террасе были видны молодые липы с набухшими, как у девочек-подростков, мелкими зелёными сосками. И вот — второе предсказание брошюрки для лохов — сбылось. Потеря координации, движение организма в сторону частичного паралича, близкая смерть, случайный не по своей воле поход на МРТ, обнаружение гематомы, операция.
Между 2001-м и 2016-м ровно лежат 15 лет, а не четырнадцать, как между 58 и 72 годами, но первый-то удар Зевсовой молнии попал в него в ночь с 28 на 29 декабря 2015-го, когда он ещё не вышел за пределы семидесятидвухлетия.
Что тут скажешь? Скажешь только, что жизнь твоя подчиняется уже записанной заранее твоей судьбе. Брошюрка для лохов уже в 2000-м, когда ты её открыл, знала, что в 2001-м тебя арестуют, а в 72 года ты грохнешься от удара молнии, а так как тебя эта молния не убила, то поспешно была послана вторая с 28 на 29 февраля. Ты уже вошёл под сень семидесятитрёхлетия, и она тебя — брууг! — и вдарила…
«Ну и что, — сказал он себе. — Тварь дрожащая! Что-то ты не особо дрожишь перед могущественными силами?»
«Да, — согласился он, — не особо дрожу. Я всегда считал, что меня курируют какие-то черти, но я всегда считал, что они мои покровители, а не губители…»
«Вот и досчитался, — резюмировал он и встал. — Как бы то ни было, ты жив, и посмотрим, что случится дальше…»
28 и 29 апреля и утро 30-го
Двадцать восьмого ничего экстраординарного не случилось. В Москве с 15 часов стали перекрывать улицы центра города, поскольку должна была пройти репетиция военного парада, долженствующего состояться 9 мая. Свернув с Каретного ряда на Пушкинскую площадь, они, экипаж машины боевой, — Мэр, Богер, за рулём Димка С, бывший шахтёр, увидели немыслимое количество ментов в жёстких эсэсовского типа фуражках новой униформы, текущих потоком на Тверскую.
Председатель видел их отцов в 1993-м, как они не потоком, но лавой, бросая каски, шапки, дубинки, щиты, драпали от человеческого моря, грозно и неспешно преследовавшего их, так что внутренние войска его всегда только смешили.
Чувствовал себя Председатель несколько заспанно как-то, а вообще неплохо. Явно был жив.
С некоторыми трудностями, однако они доехали до Noor Bar на Тверской, 23. Председатель всё порывался выйти из автомобиля и пойти пешком к месту назначения, однако доехали, обошлось без хождения. В баре издатель Председателя передала ему десять экземпляров его свежей книги, и Председатель уплатил по авторской цене. К нему подошли двое, трое, четверо знакомцев из прошлой жизни, и он им, каждому, что-то сказал едкое. Одному, у которого на лбу был пластырь: «Что, пулю в лоб схлопотал?»
Некоторых знакомцев он решительно отмёл от себя, встал и уехал, сопровождаемый неприличным количеством охраняющих его парней, шестеро их скопилось.
…далее он заехал в магазин «Магнолия» — купил продуктов, бутылку вина для подруги, она придёт ненадолго в субботу.
К 18 часам он был на радио, на час раньше, чем обычно, ему предстоял разговор с работодателем и потом обычный час эфирного времени.
Председатель помнил дату — 28-е. Ему предстояла ночь с 28-го на 29-е, либо будет третий удар молнии, либо его не будет. Волнения у него не было.
Проснулся он в пять утра. Убедился, что жив, увидел позеленевшие липы за дверью на террасу, закрыл глаза и проспал до 07:20.
Встав, обнаружил в Интернете в тех новостях, где упоминалось его имя, а именно в интервью партийца, пробывшего в плену в Латвии десять месяцев, такое:
«Сотрудникам Центра по противодействию экстремизму можно было бы не использовать различных словесных упражнений на тему здоровья Председателя нашей Партии…»
«Что, интересно, они говорили? „Не сдох ещё ваш Председатель?“ Или „скоро сдохнет ваш Председатель…“ — что-то такое?» — заинтересовался Председатель.
И автор анонимного письма уделил немало внимания его здоровью, напрашивается умозаключение, что авторы анонимки — сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом.
«Вся твоя жизнь, старый, сопровождалась параллельной деятельностью демонов. Они тебя никогда не оставляли, всегда появлялись, давали о себе знать, горели бескровным огнём в твоих ночах, оберегали тебя либо совершали на тебя покушения. Уже в 17 лет ты разве не резал себе вены и не приземлился в знаменитой Сабуровой даче, где перебывали все гении? Резал, настоящая кровь была, брызнула ведь.
А в 1954-м, до этого, разве не было тебе видение возле яблони у дома 22 по Поперечной улице, когда ты шёл в школу, когда на тебя упал луч. В 2007 году ты попал к этой яблоне, через 53 года, и она оказалась жива! У неё не было нижних ветвей, но она вымахала, как сосна, и лишь вверху была кудрява небольшой кроной. Она смотрелась как дерево из Рая на полотне Кранаха либо Дюрера, не правда ли? Она выглядела антично, архаично и неуместно на забытой Богом вшивенькой, неважнецкой улочке в Харькове…
В Харькове — дерево Рая? Но оно там оказалось, стояло, и Председатель задирал на него голову…
Демоны жили рядом с тобой, они, можно сказать, сделались тебе родными… Интересно, демоны бессмертны? Вероятнее всего, да, бессмертны. Сейчас они решили, что следует тебя убирать, пора уже, ты своё сделал… Возможно, они заберут тебя к себе, и ты станешь одним из них.
Возможно, впрочем, среди них нет согласия. Сидят, представь, на высоких зданиях Москвы, расселись Демонами Врубеля. Ещё один некогда постоялец Сабуровой дачи Врубель — как родственник твой, Председатель. Возможно, ты лежал после него в той же палате, что и он. На той же постели, это вряд ли, постель, без сомнения, сржавела и была выброшена, а под одним потолком, среди тех же стен — очень возможно. Так вот, сидят Демоны на высоких зданиях Москвы и глядят зажжёнными очами на тебя, простёртого в твоей библиотеке…
Они уже сговорились забрать тебя к себе, изумляются только, что ты остался жив после двух посланных тяжёлых молний. После двух таких молний ты должен был покинуть состояние человека, а ты не покинул. Сидят, изумляются».
Далее Председатель, по-видимому, спал.
И вот что ему приснилось. Каша какая-то. В трёх эпизодах.
Эпизод первый. Председатель идёт к водопроводному крану сквозь толпу немытых смуглых тел. То ли это гастарбайтеры, узбеки либо таджики, то ли немытые демоны. Гуманоиды эти раздеваются с целью пойти в душ. Вероятно, так. Трусы у них белые, все в дерьме. У одного, у второго. А Председатель лезет к водопроводному крану, где он лишь умывается ржавой водой.
Эпизод второй. Председатель покупает некую еду. Еда состоит из двух частей: футляр из теста и наполнение (начинка). Какую хотите? — спрашивает продающий, у него светлые волосы, он европеоид. Председатель указывает пальцем — нечто вроде варёной фасоли.
Председатель получает еду.
— Сколько? — спрашивает Председатель.