Неверный. Не твоё счастье (СИ)

— Я просил её не приходить и не лезть. — Сжав зубы проговорил Андрей.
— Зря. Я хотя бы теперь понимаю, на что ты повёлся. Она правда красивая. Слушай, а если беременная любовница — это Настя, то Кристина кто?
— Какая Кристина, к чёртовой матери? — Андрей сделал шаг по направлению ко мне, но я отступила назад. Мне было проще держать себя в руках, когда он был на расстоянии. — Настя — не любовница. Я говорил, у нас с ней был лишь один раз. Любовница, это что-то постоянное, любовь на стороне…
— Да плевать мне, Андрей! Называй как хочешь! Как ты понять этого не можешь? Я не хочу никаких объяснений. Говоришь мне вести себя как взрослой? А сам не пробовал? Тебе там должно было уведомление прийти о том, что я на развод подала. Так вот. Будь взрослым мальчиком, заполни там всё, потом подпишем и мирно разойдёмся. Ведь так поступают взрослые? Берут ответственность за последствия своих поступков, а не думают, что им всё просто простится за красивые глаза.
— Андрей! — Раздался испуганный голос Насти снизу, и муж напрягся. Он посмотрел на меня, потом на лестницу, которая вела вниз. — Андрей, у меня кровь… — Уже немного панически донеслось снизу.
Я чувствовала себя каменной статуей. Ни один мускул на моём лице не дрогнул, когда я сказала:
— Что ты стоишь? Иди! Если там что-то с ребёнком?
А Андрей с такой тоской на меня посмотрел, что я почти сдалась. Но он не выдержал первым. Развернулся, и быстро начал спускаться вниз.
Наверное, можно было себе признаться, что это был безусловный конец.
«Нахрена мне эти вещи? Куплю новые. Новая жизнь — новая я.» — Подумала я, и, не дожидаясь ничего, схватила дамскую сумочку, то, что успела уже собрать, и быстро, чтобы меня никто не перехватил вышла из этого дома, планируя больше никогда сюда не возвращаться.
  
23 глава
 
До квартиры я добралась уже через час. На улице был вечер, дороги в моём направлении к центру были полупустыми, хотя в противоположном направлении всё стояло.
Я забрала у соседки ключи, которые оставляла для клининга, мне повезло, что соседи остались прежними, и мы с ними были уже знакомы, и зашла в свой старый новый дом.
Теперь в квартире всё блестело. Комнаты были полупустыми, и очень чётко отражали то, что я сейчас чувствовала. Я будто тоже была полупустой.
Бросила все свои сумки прямо у входа, и закрылась на все замки. Одной здесь было не так уютно, и не чувствовалось полной безопасности. Хотя, конечно, всё равно намного спокойнее, чем быть одной в своём доме, где до ближайших соседей нужно было ещё успеть добежать.
Зайдя в гостиную, первое, на что я наткнулась взглядом, была та самая коробочка бирюзового цвета.
Наверное, этот цвет теперь у меня всегда будет вызывать неприятные ассоциации, ведь, если бы не он, узнала бы я о том, что Андрей мне изменил?
Мне даже стало интересно, рассказал бы он мне, если бы правда не выплыла наружу, или нет?
Мысленно я периодически возвращалась к произошедшему в доме. Настя кричала, что у неё кровь. Что, если я настолько сильно желала ей зла, что вселенная услышала меня, и сделала что-то с её ребёнком? Хотелось бы мне этого?
Столько вопросов, на которые я не готова была сейчас честно ответить даже самой себе.
Я подошла к коробочке, лежащей на тумбе, и села прямо на пол рядом с ней, не сводя с неё взгляда. Словно, она могла куда-то испариться, если бы я перестала смотреть.
Дрожащей рукой я дотронулась до неё, а потом сняла крышку.
Внутри был тот самый браслет. Розовое золото с перламутром.
— Как же ты здесь оказался? — Вслух произнесла я, так и не решившись взять его, а уж тем более примерить.
Если это был тот самый браслет, который я нашла в вечер корпоратива в кармане Андрея, то каким образом он оказался на квартире? Неужели, он приводил Настю сюда?
Тяжело выдохнув, я закрыла коробочку обратно, а после и вовсе убрала её в ящик тумбы. Мне не хотелось, чтобы она мозолила мне глаза, даря ненужные эмоции.
Я перетащила сумку с вещами, которые успела собрать, от входа в спальню. Удачно, что я успела сложить одежду на первое время, и пару тюбиков своей косметики. В принципе, это и было самое необходимое.
 
Развешивая в шкафу привезённые вещи, случайно увидела рамку с фотографией, убранную на верхнюю полку в шкафу. Я встала на носочки, и потянулась за ней, еле достав.
Я сама запихнула рамку с фото сюда, когда мы переезжали. Было видно, что сегодня её протёрли от пыли, но положили обратно на то место, где взяли. Спрятать мне её пришлось, чтобы Андрей не вздумал тащить её в новый дом.
Ему очень нравилось это фото, а меня дико раздражало. Я несколько раз порывалась его заменить, или выкинуть, но он отстаивал его раз за разом.
Вместе с рамкой я подошла к кровати, и села на край.
На этом фото мы были молодые. Мне было двадцать пять, кажется, а Андрею, значит, двадцать семь. Мне казалось, что я отвратительно вышла на этой фотографии. Мы были в походе с нашими друзьями, и фото сделал кто-то из них, с утра, после ночевки на природе.
На мне был растянутый старый свитер, волосы взлохмачены, на лице ни грамма косметики. Андрей выглядел чуть лучше, просто потому, что он был мужчиной. Мужчины что, встают и уже красивые. В наших руках были железные кружки с чаем, который только что налили нам, сняв чай с костра, поэтому от кружек шёл пар. Мы сидели, и о чём-то разговаривали, глядя друг на друга, и, казалось, не видя никого вокруг.
Когда я спросила Андрея, зачем он вообще это распечатал, ещё и вставил в рамку, он сказал, что считает, что именно так выглядит любовь. То, как мы смотрели друг на друга, с утра, помятые, среди ещё целой кучи народа. На тот момент мы были женаты уже семь лет, и всё равно смотрели, словно никого кроме нас не существовало. Потому что я была в центре его вселенной, а он в центре моей.
Двадцать лет. Двадцать лет воспоминаний. Как можно было выбросить их разом из головы…нереально.
Не знаю, зачем, в каком-то мазохистском порыве, я поставила рамку с фото на прикроватную тумбу. А сама легла на кровать, прямо не раздеваясь, поверх покрывала.
Свет от ночника, стоящего на тумбе, был теплым, убаюкивающим. Сознание начала поглощать темнота, и я была благодарна, она была моим спасением. Облегчением, что этот день закончился.
Проснулась, когда на улице было ещё темно. В комнате горел свет, я, полностью одетая, так и лежала с краю, словно за всё время, что спала, ни разу не повернулась.
Судя по времени, проспала я всю ночь, на часах было без пятнадцати семь.
Хорошо, что проснулась сама. Утром я была записана на приём к врачу, мои анализы должны были быть готовы.
Быстро умылась, и привела себя в порядок. Я даже не думала, пока делала это. Действовала просто на автомате. Завтракать было нечем, поэтому выехала пораньше, чтобы заскочить за кофе с каким-нибудь сэндвичем в кофейне поблизости.
До поликлиники добралась быстро, в голове было пусто, и это, на самом деле, меня даже радовало. А вот перед входом в кабинет, меня начало заметно потряхивать.
Моментально зародились плохие мысли: что, если это был даже не климакс, а что-то серьезнее? Я слышала, что женщины моего возраста, особенно под воздействием стресса, чем только не болели.
Самым страшным диагнозом, конечно, для меня был рак. И, хотя я и старалась концентрироваться на хорошем, на подкорке это всё равно сидело.
— Омская здесь? — выглянула медсестра из кабинета, и я вскочила на ноги. Начали трястись руки, а на лбу выступила испарина, так я начала нервничать.
В кабинете было светло. Я присела на стул, куда мне указали, и замерла.
— Так, Омская Юлия Аркадьевна… Что тут у нас? Ага, вижу. Назначение врача, сдавали анализы, давайте посмотрим, что получилось…
Мне казалось, что тишина в кабинете длилась просто целую вечность. Одновременно хотелось, чтобы врач скорее сказала, что со мной, и, если там что-то сильно плохое, чтобы оттянула момент истины ещё хоть на чуть-чуть.