Загадки древних храмов или верните тело обратно! (СИ)
Попав из лесной тени в яркие, теплые солнечные объятья, я как-то мгновенно осоловела от обрушившегося на меня тепла и света. Солнце стояло в зените, его жаркие весенние лучи, согрели своим теплом мои продрогшие косточки, пробираясь под кожу до самых внутренностей, усмирили выматывающий меня зубодробительный танец.
Как ни обманывала я голод, жуя всякие съедобные почки и веточки, что встречались по пути, живот тянуло от сосущей пустоты, ноги от долгой ходьбы гудели, мысли от нехватки сна путались…
Надо бы найти укромное местечко и немного поспать. Сейчас передохну чуть-чуть… – подумала я, присаживаясь на сухое, треснувшее и уже наполовину обломанное дерево на самом краю полянки, и не заметила, как уснула, разморенная теплом и тишиной, прислонившись к его нагретому обломку ствола.
Проснулась вдруг, как от толчка. Еще не понимая, что меня разбудило, я уже, пятясь спиной, влезала в ближайший раскидистый куст.
Невдалеке хрустнула сухая ветка.
- Что ни говори, Честер, а вдвоем плохо. - на поляну вышли двое мужчин, вид которых оставлял мало сомнений в том, чем они промышляют, добывая себе пропитание. – Надо прибиться к какой-нибудь группе.
- Ага, так они тебя и взяли к себе. Зачем им лишние рты? – пробурчал тот, кого назвали Честером.
- А чего б не взять? Больше народу, больше шансов уйти с добычей! А лучше всего в охрану к кому-нибудь попасть. И законники не придерутся, и всегда сыт, одет, и спать не в лесу на голой земле будешь, а в нормальной постели.
- Ага, открывай рот шире, – хохотнул Честер. – Ты порой, как сказанешь, ПьетЭ, так я диву даюсь твоей наивности. Ну кто ж набирает охрану из таких, как мы?!
- А на нас написано что ли, кто мы такие?!... – удалялся возмущенный голос ПьетЭ.
Миновав полянку, мужчины уже углубились в лес в сторону реки, откуда не так давно пришла я.
Уф! Вовремя, однако, я проснулась и успела спрятаться, – выдохнула, продолжая сидеть в кусте.
И только когда голоса совсем стихли, осторожно выползла из него. Если по лесу бродят такие личности, надо быть особенно начеку, а лучше и вовсе выбраться на дорогу. Только, не будет ли на дороге еще больше неприятностей у девушки, имеющей такой видок?
5.
К полудню следующего дня из-за деревьев показалась маленькая деревенька. Меня к тому времени уже заметно штормило и качало. Идти удавалось только придерживаясь за стволы деревьев. Вопроса, просить или не просить помощи у местных жителей, уже не стояло. Если в скором времени я не поем и не отдохну хоть самую капельку, то загнусь в буквальном смысле этого слова.
Вздрагивая и озираясь от каждого шороха, подошла к ближайшему от леса домику. Подкравшись под самые стены, попыталась заглянуть в окно, чтобы понять кто там хозяйничает. Только мало что увидела - никого внутри не было.
Из трубы дым идет, в доме прибрано, на столе посуда стоит, котелок дымится, а где хозяева не понятно.
- Ты не с той стороны дверь ищешь. – хохотнули за спиной.
От страха, въевшегося мне за все это время под кожу, и неожиданности я одним прыжком махнула аж аршина на три, допрыгнув сразу до угла дома.
- Да не бойся, не обижу. Куда тебя такую еще обижать, и без меня обидчиков хватило, вижу. – прилетело в спину, когда я уже почти скрылась за поворотом.
Оглянувшись, увидела довольно крепкого мужчину средних лет. Правда, обыденным, обезличивающим словом «мужчина» его назвать язык не поворачивался. Гордый разворот плеч, благородные черты лица и умный, все понимающий, добрый, но цепкий взгляд. Такими, наверное, были былинные богатыри.
Крепкий, крупный, про таких говорят - косая сажень в плечах.
Угрозы от него не чувствовалось, да и, пожелай он, догнать меня сейчас будет легче легкого – от ветра качает. Что-то во взгляде мужчины заставляло ему поверить.
- Помогите мне. – попросила я, без сил прислоняясь к теплому боку избы.
- Заходи в дом, накормлю. А пока есть будешь баньку затоплю, ты вон синяя аж вся, замерзла. – кивнул он в сторону, входа.
- Спасибо! Меня Айри зовут – представилась я сокращенным именем, проходя мимо мужчины в дом.
- А меня зови Ранвар.
В доме было тепло и как-то по-особенному уютно. Пахло скошенным сеном, хлебом и чем-то еще таким невероятно вкусным, что желудок свело от голодного спазма и я чуть слюной не захлебнулась.
Хмыкнув, мужчина ловко накинул мне на плечи огромный теплый плед, вместо потерянного в прыжке одеяла, обернул меня в него, мягко подтолкнул к скамье и, сунув в руку горячее питье, начал наполнять тарелки.
Еще никогда еда не была такой вкусной!
Я пила обжигающе горячий взвар, уплетала за обе щеки горячую жидкую кашу с кусочками мяса, вприкуску с теплым, недавно из печи хлебом, и казалось, что никакие навороченные кулинарные шедевры по вкусу и близко не могут сравниться с этими угощениями.
Но сколько бы ни глотала я горячее питье и не грела руки о теплые края кружки, никак не могла согреться. Словно холодная пустота желудка, преследующая все это время, и изгнанная кашей и питьем изнутри, не хотела покидать облюбованное ею тело и теперь обволакивала его снаружи плотным коконом, не давая пледу пробиться сквозь эту ледяную корку и поделиться со мной своим теплом.
Зубы постукивали о края чашки при каждом глотке, голова была тяжелой и удивительно пустой одновременно.
- Э, да тебя никак знобит, - донеслось откуда-то издалека, а потом сильные руки упаковали меня в плед с головой, по самый кончик носа, и куда-то понесли.
Так закутанную в плед Ранвар и внес меня в горячее нутро бани, где, посадив у пышущей жаром печки, раскутал, раздел и запихнул на самый верхний полок. Я словно со стороны наблюдала, как он охаживает мое тело веником, гоняя горячий воздух. Потом, как тряпичную куклу, засовывает меня в бочку с чистой водой. От бочки идет горячий пар, но все равно вода кажется холодной, и я вяло дергаюсь, поскуливая и хныча, как маленькая, жалуясь на холод.
- Руки бы оборвать этим мерзавцам, – бухтит Ранвар над макушкой, натирая меня мочалкой и рассматривая желто-бордовые синяки на виске, руках, бедрах и попе. Стесняться его почему-то не получается. Или мне так плохо, что не могу уже чувствовать ничего, кроме пробегающего по телу озноба и накатывающей волнами слабости.
Меня снова запихнули на полок поближе к печке и влили в рот что-то душистое и горячее. Чем закончилось мытье я уже не помнила. После выпитого сознание словно выключили…
Проснулась я ближе к обеду не понятно какого дня. В голове бродили смутные воспоминания, как меня пытаясь разбудить пичкали чем-то жидким. То вкусным, то терпким, то горьким, но, обязательно горячим.
Нос уловил умопомрачительный запах жареной рыбы, живот жалобно заурчал, намекая, что ему просто необходимо немедленно подкрепиться. И я начала раскутываться из кокона шерстяных одеял, которых накручено на мне было не меньше трех.
Даже такое простое действие забрало все силы.
- Проснулась, немочь. – услышал мое шебуршение Ранвар, и заглянув на печь, где я пыхтела, выпутываясь из одеял, по-доброму улыбнулся. – Сейчас я тебе одежку принесу. Уж какая есть, не обессудь.
- Добрый день, Ранвар. Ой! Спасибо! – пискнула в ответ, заворачиваясь в одеяла обратно, только сейчас сообразив, что чуть не выпрыгнула с печи голышом.
Через минуту рядом со мной лежали уже выстиранная моя многострадальная рубашонка, добротные штаны и широкая рубаха с длинными рукавами. Чувствовалось, что одежда эта на подростка, но и она была мне велика.
Не став привередничать, закатала лишнее на штанинах и рукавах, получились весьма объемные отвороты. Настроила лямку на штанах, чтобы они не сваливались, и подвязав нашедшейся на печи веревкой рубаху, доходящую мне до колен, спустилась вниз.
На краю стола лежали мои карта и мешочек с деньгами, напомнив мне, что не мешало бы за доброту с хозяином как-то расплатиться. Только вот предлагать с лету деньги показалось мне не очень красиво. Вроде как откупаюсь от него.