Одержимость шейха (СИ)

Всевышний! Ударь молнией в упрямого барана, который намеревается убить меня, вызвав сердечный приступ.
— Что ты задумал? — выходит как-то сипло, и мне кажется, Аль Нук-Тум меня даже не услышал, потому что он подаёт ещё один странный жест, и два царя-убийцы-людей поднимаются. — Д-джффар… прекрати, — тихо-тихо, вот только пальцы буквально вонзаются ему под кожу, пока я пытаюсь высвободиться из его хватки.
— Ты не будешь их бояться, — предупреждает он, прежде чем большая пятерня обхватывает мое горло с нежностью варвара. — И меня тоже.
Джафар наклоняет голову и впивается в мой рот поцелуем, забирая возможность воспротивиться этому самоуверенному заявлению. А потом его вкус взрывается жаром на моем языке, вынуждая меня сжать бёдра из-за потребности заглушить что-то, вспыхнувшее между ними. Проклятье, я пропала…
Этот поцелуй другой. Новый. Многообещающий. И я буду лгуньей, если не признаюсь себе в том, что этот мужчина умеет целоваться. По-настоящему. Так, что мое тело готово взбунтоваться против меня же и подарить нападающему рту сладкий стон. Который Джафар ловит с жадностью голодного человека, сжимая трепещущую под его ладонью шею сильнее.
Но я не должна получать от этого удовольствие.
Делаю слабую попытку отстраниться, только вместо этого получаю то, что окончательно разрушает бастион моего сопротивления. Аль Нук-Тум буквально проталкивает мне в горло собственнический рык, и я бессознательно прижимаюсь к нему, обвив могучую шею руками. Не могу поверить в то, что мне может нравиться этот дикий рот, оставляющий отметины зубов на моей коже. А это трение, которое создаёт его колючая щетина, каждый раз царапая меня, просто сводит с ума. Такой напор заставляет полностью раскрыться этому поцелую. Взять то, что мне дарит это мгновение. Быть может, это и есть то, в чем я нуждаюсь, — ощутить себя слабой рядом с ним? Позволить себе поверить в то, что он будет для меня всем.
Но внезапно Джафар прерывает поцелуй, нехотя отстраняясь от меня со сдавленным рычанием, чтобы после столкнуть нас лбами и запутаться своими длинными пальцами в моих волосах.
— Ты поняла меня? — его низкий голос невидимой вибрацией прокатывается по мне и вынуждает мою грудь вздыматься еще чаще. И мне даже приходиться дать себе пару минут, чтобы вспомнить, о чем он говорил.
С жадностью втягиваю носом воздух, когда понимаю, что все мои попытки оказываются тщетны. Эмоции, вызванные этим поцелуем, такие сильные, что, лишившись грубоватых ласк его языка, они оборачиваются ноющей болью внизу живота. Как же так?
Облизываю губы, переводя дыхание, и сама теперь отстраняюсь от него, по крайне мере, пытаюсь это сделать. Только он останавливает меня, переместив широкую ладонь обратно на мою шею. Не поможет, Джафар, я уже начинаю проклинать себя за то, что поверила этому поцелую.
— Теперь ты будешь жить в моей комнате, — продолжает он пленить меня хрипловатым голосом, так и не дождавшись ответа, а в совокупности с большим пальцем, которым он водит по моему горлу, возможность говорить что-либо отсутствует напрочь. — Здесь никто не потревожит тебя.
Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой. Вот только в противовес спокойствию, которое мне обещает Джафар, в голове вспыхивают тяжелым эхом последние слова его отца о том, что меня продадут в рабство, если я буду доставлять ему неудобства. Почему-то он убежден в том, что мое добровольное согласие подчиниться Фейсалу принесет Джафару боль. Но худшее, что было в том человеке, — это желание причинить боль собственному сыну.
— Я не могу, Джафар. Твой отец…
Одним движением Аль Нук-Тум сжимает мои волосы в кулак, угрожающим рычанием заставляя меня замолчать.
— Мне плевать, что он сказал тебе, ясно? — грубо отвечает он, и от его голоса мои ноги охватывает предательская дрожь. — Ты моя. И этого больше никто не изменит. — Он наклоняется так, что мне приходится задрать подбородок. — Ты никогда не станешь женой моего брата.
Сквозящее раздражение в его тоне цепляет меня на крючок, выворачивая не самую мою лучшую сторону.
 
— Думаешь, я этого хочу? — хочется завыть от беспомощности в сложившейся ситуации, потому что мне в любом случае придется выбирать меньшее из двух зол.
Но Джафар словно нарочно молчит, позволяя мне снова изучать взглядом его глаза, лицо, мощное тело и шрамы, которые он не скрывает от меня, будто тем самым дает понять, что теперь я имею право видеть их.
Проклятый, если бы только он знал, как я хочу разгадать историю каждого и когда-нибудь обязательно распутаю этот клубок тайн, потому что прямо сейчас выбираю стоящего передо мной мужчину. Меньшее из двух зол. Осталось только заявить об этом так, чтобы моя гордость не рассыпалась вокруг его ног.
— Я останусь с тобой, — веду плечами, будто желаю сбросить его горящий взгляд с себя. — Если ты откажешься жениться на Мариам. Или какой-либо другой женщине. Я останусь с тобой, если буду единственной.
  
Глава 36. Сделка
 
От осознания, что я добровольно предложила себя этому мужчине, по моей коже, подобно маленьким муравьям, расползается табун мурашек. Ощущение не из приятных, тем более когда находишься под пристальным взглядом Аль Нук-Тума. Я действительно только что сказала это ему?
А с другой стороны, что еще мне оставалось? Быть пленённой варваром, позволив ему сорвать с себя остатки гордости? И, судя по реакции Джафара, так бы оно и вышло, потому что делиться он явно не намерен. Или, может, я должна была лечь под его младшего брата, чтобы уважить их отца? Нет уж. Здесь хотя бы чудовище уже родное, а там мрачная неизвестность. И, хоть я никак не реагирую внешне, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение, где-то внутри меня все же нарастает удушливая паника.
Глубоко вздохнув, я по-прежнему желаю услышать его ответ, который можно сравнить с ожиданием удара молнии. Насколько бы абсурдно это ни звучало, но я не готова к отказу. Мне нужна защита этого мужчины любой ценой.
— Хочешь стать моей единственной женой? — голос Аль Нук-Тума звучит более хрипло, чем обычно.
Прочищаю горло, невзначай опуская взгляд на край одного шрама в районе его крепкой шеи, а потом, будто окончательно приняв положение вещей, с вызовом перевожу свое внимание к диким глазам напротив.
— Женщиной. Женой. Любовницей. Всем. — Мне нечего терять, пусть не надеется, что я струшу. — Я хочу быть единственной во всех пониманиях этого слова.
Уголок рта, где проходит шрам, дергается в полуулыбке. Одновременно с этим внутри меня что-то колется, будто реагирует на незначительный жест, которым, почему-то мне кажется, Джафар делится только со мной. Хорошо, что это ощущение оказывается мимолетным, возвращая на место мое рациональное мышление. Я и без того рискую своими принципами, которые будто нарочно искажаются рядом с этим мужчиной.
— И что же я получу взамен? — его слова наполнены чем-то мягким, и в тоже время в них сквозит ярый интерес. Подцепив прядь моих волос, он пропускает ее сквозь пальцы, бросая вызов одним только горящим взглядом. Или Аль Нук-Тум просто издевается. Что вероятнее всего. Но у меня нет повода для веселья.
— Все, что я смогу тебе дать, — предельно серьезно заявляю ему в лицо, отчаянно стараясь скрыть нервозность в голосе.
— А если ты не сможешь дать мне то, что нужно и как мне это нужно?
— В таком случае, — запинаюсь, облизывая нижнюю губу, — ты будешь вправе взять это сам.
Моя грудь предательски вздымается, а сердце зудит где-то глубоко под ребрами, будто пытается прорыть себе потайное место, подальше от чудовища, которому я добровольно отдаю его.
— Допустим, я не соглашаюсь на твои условия. Что тогда?
Как бы он меня осчастливил, сделай так, но угроза оказаться под его младшим братом слишком реальна.
— Значит, я буду вынуждена исполнить приказ твоего отца и выйти за эмира. Стать ему покорной…
— Покорной? — его лицо искажает гримаса. — Разве тебе знакомо значение этого слова, моя рыжая дикарка? — он усмехается, снова запутываясь пальцами в моих волосах, будто не принимая мою провокацию всерьез. И прямо сейчас это задевает меня. Ох, как же задевает.