Когда земли окутает мрак

Хед и Мар вели Гула к площади. Руки пленного были крепко связаны. Старейшина выглядел спокойным и невозмутимым. Он надел на себя маску невиновного и снимать ее не собирался.
На площади их тотчас окружили люди. Хейта, Гэдор, Харпа и Брон, подступив к старейшине, сверлили его тяжелыми взглядами.
– Что можешь сказать в свое оправдание, Гул Верный? – спросил Гэдор.
Тот пожал плечами.
– Не думаю, что мне до́лжно оправдываться. – Он почтительно склонил голову. – Но я хотел бы выразить благодарность. Вы спасли и людей, и деревню. Зря я подозревал вас. И зря бросил в темницу.
Харпа фыркнула.
– Думаешь лживыми речами спасти свою поганую шкуру? – Она сверкнула глазами. – Не выйдет!
– Отчего ты говоришь, что они лживы? – вопросил Гул с такой обидой, что, не знай они правды, непременно усомнились бы в словах Харпы.
– Тьфу ты, – сплюнул Мар. – Изворотливый, как червяк.
– Скорее как змея, – заметил Брон. – Коварная и смертельно опасная.
– Гадюка, – поддакнул Хед.
– Долго ты намерен продолжать представление? – Хейта скрестила на груди руки.
– Бросим его в темницу, – предложила Харпа, – подержим без еды и воды несколько дней, посмотрим, как запоет.
– Нельзя так! – вперед протиснулась дородная Формэра. – Мучить его в темнице. Вдруг он правда не виноват?
– Он ведь заботился о нас, – поддержал ее привратник. – Укреплял деревенские стены.
– За дэрью, – хмыкнула Харпа.
– Всё равно, – не желал сдаваться привратник. – Гул проявил себя достойным старейшиной.
– Тогда пусть объяснит это!
Звонкий голос заставил всех обернуться. Под ноги Гулу со звоном шлепнулся небольшой мешок. Перед путниками, скрестив на груди руки, стояла Тэя. Позади нее высился долговязый Дэйр.
– Ребята! – воскликнул Гэдор. – Где вы были? Мы вас обыскались!
– Вернее, я, – вставил Брон. – Обыскался. Потому что поиски доверили мне. Осмотрел окрестности и деревню. Даже в колодец заглянул.
На губах Тэи заиграла лукавая улыбка.
– Мы были в подземелье. Я предложила Дэйру там укрыться. Знала, что там нас не станут искать. – Она поглядела на следопыта. – Но, по правде, у меня из головы не шли твои слова.
Гэдор вопросительно вскинул брови.
– О плате, которую Гул получил за свое предательство, – пояснила девочка.
– Мы принялись обыскивать все ходы и ниши, – сказал Дэйр.
Тэя кивнула.
– И нашли.
Мар пнул мешок носком сапога. На землю выкатилось несколько черных монет. Упырь стремительно подхватил одну, покрутил в пальцах, попробовал на зуб и брезгливо поморщился.
– Хоргские деньги. В мире людей они ничего не значат. Но их принимают на черных рынках.
– Там не только деньги, – проговорил Дэйр. – Разноцветные камни, кубки, браслеты, ножи в яркой оправе.
– А еще мы нашли выход, – добавила Тэя. – Если долго идти одним рукавом подземелья, окажешься у деревенской реки, а там и до города рукой подать.
– Вот, значит, что ты задумал. – Хед скрестил на груди руки. – Скормить нас хоргам, спалить тут все драконьим пламенем, чтоб концов не нашли, и улизнуть со всем этим добром. – Он смерил старейшину презрительным взглядом. – Теперь тебе от расплаты не уйти. Но можешь ломать комедию и дальше. Я всегда знал, что твои вдохновенные речи ничего не стоят и на деле ты просто жалкий отъявленный трус!
Гул вскинул голову и что-то в его взгляде переменилось. Исчезла мягкость, будто ее там и не было. Старейшина перестал старательно выпячивать грудь, а плечи его словно раздались в стороны. Он больше не походил на благородного мужа, скорее на обозленного зверя, которого загнали в западню.
– Будь я трусом, не дошел бы так далеко, – процедил он и досадливо сплюнул. – А ведь план почти сработал. Еще чуть-чуть, и я бы получил, что хотел. Но потом заявились вы, как мор на мою голову, – наемники и ворожея! – Он вперил в друзей свирепый взор. – Я сразу понял, что от вас будут одни проблемы, когда вы притащили с собой эту грязную безродную оборванку! – Бешеный взгляд старейшины остановился на Тэе.
Девочка ничуть не смутилась, только гордо вздернула подбородок. Хейта положила руку ей на плечо, глаза ее озарились грозным пламенем.
 
– Она – одна из тех, кого ты поклялся защищать, когда тебя избрали старейшиной.
– Ты о том дне, когда я сделал вид, что поклялся? – ядовито отозвался Гул. – Это был единственный способ получить в этой гнилой дыре нечто большее. Власть. Подношения, – он скривился, – хотя и очень скудные.
Хейта угрожающе сощурилась.
– И ты решил нагреть руки на человеческих костях? На крови и страданиях своих сородичей?
Гул издевательски усмехнулся.
– Хорги предложили такую щедрую плату. Как я мог отказаться?
Насилу сдерживаясь, чтобы не испепелить его светом, как Дорга Лютого, Хейта тихо проговорила:
– Что они попросили взамен?
Гул пожал плечами.
– Жителей. И не сообщать об этом в Делор.
Гэдор стиснул зубы.
– Так вот почему оттуда никто не явился!
Старейшина самодовольно ухмыльнулся. Мар подался вперед и оскалился.
– Гад проклятый. Так и подмывает с тобой сотворить то же, что хорги с людьми сделали.
– Мар, – одернул его Гэдор, – судить его будем не мы.
– Знаю я, – огрызнулся тот. – Ему повезло, что не мы. Вряд ли бы я смог себя сдержать! Как вспомню ту пещеру, смрад, кости, кровь и полуголых людей в этом месиве. Что бы тебе ни присудили, гнида, всё будет не так страшно, как им!
Гул поморщился.
– Нашли о ком убиваться. О людях… Жалких отродьях, которые думают, что их жизни имеют значение.
Глаза Брона льдисто сверкнули.
– Единственное отродье здесь – ты.
Хейта подалась вперед. Стиснутые кулаки ее помимо воли озарились волшебным светом.
– Ты хуже даже хоргов. Они убивают других ради еды, а ты – своих же ради наживы.
Гул поглядел на Хейту как на какое-то диковинное животное.
– Значит, сила у тебя все-таки есть, – прищурился он. – С таким волшебством у твоих ног мог бы быть весь мир!
– Мне не нужен весь мир, – ответила Хейта. – Он не может и не должен никому принадлежать.
Гул хмыкнул.
– Но в украшениях хоргов ты бы затмила красотой любую правительницу.
– И кровавые украшения мне ни к чему, – жестко отрезала Хейта. – Если кто решит когда-нибудь судить о моей красоте, надеюсь, он будет смотреть не на побрякушки у меня на шее. Так что можешь засунуть их себе в…
– Хейта! – пораженно воскликнул Гэдор.
Девушка закусила губу, скрестила руки на груди, не отрывая от Гула яростного взгляда. Харпа насмешливо фыркнула и одобряюще похлопала подругу по плечу.
– Что, кстати, будем делать с этими украшениями? – вопросила она.
– И они, и всё остальное достанется жителям пострадавших деревень, – рассудил Гэдор. – Если они решатся их принять.
Хед кивнул.
– Мы потратим их на благо деревни. Чтобы жизни наших людей погасли не напрасно.
Внезапно Гул, не иначе как вконец растеряв остатки разума, шагнул к Гэдору, кивнул на деревенских и негромко заговорил:
– Посмотри на них, Бирт. Сборище тупых недомерков. Мир не потеряет ничего, если они исчезнут. А ты мог бы обрести невиданное богатство и до конца своих дней не думать о том, чем жить. Мы можем провернуть это вместе. Ты и твой отряд. Этого добра хватит на всех нас. Вам ведь убивать не впервой. Что скажешь, а, Бирт?
Гэдор окинул друзей невидящим взором и вдруг со всего маху врезал Гулу кулаком по лицу. Того занесло в сторону. Он медленно выпрямился, сплюнул кровь из разбитой губы. Глаза его горели ненавистью. Но в глазах Гэдора пылала ярость стократ сильней. Он обернулся к Хеду.
– Думаю, мы услыхали довольно. Пора вершить суд.
Гул презрительно хмыкнул.
– И кто будет меня судить? Эти безмозглые оборванцы?
Резко обернувшись, Гэдор схватил его за ворот и притянул к себе.
– Люди. Тебя будут судить люди. Им решать. Тем, кого ты готов был отдать на освежевание хоргам взамен на драгоценные камни, власть и сытную жизнь. Детей, женщин, будущих матерей, чьих детей хорги любят вырывать прямо из утробы. Ибо тех, кто погиб этой страшной смертью, уже не вернуть. Их смерти на твоей совести, не то чтобы она у тебя была.