Когда земли окутает мрак

– Пугнуть, – хмыкнула Харпа. – Скажешь тоже. Разогнать их всех надо, как нежить поганую! [12] Чтоб впредь неповадно было.
– Ну, или так, – пожал плечами тот.
– Идея мне нравится, – усмехнулся Гэдор. – А ты что думаешь, Хейта?
Девушка вскинула глаза. Обычно безмятежно-серые, ныне они опасно сверкали.
– Я их так погоню, – тихо проговорила она, – что они и путь к своему рынку позабудут на веки вечные.
– Вот это мне уже нравится! – довольно воскликнула Харпа и с чувством хлопнула девушку по плечу.
Скоро река прибралась и взялась делать крутые повороты, будто подражала горной дороге. Там, где солнце согревало водную гладь с особым старанием, сбивались в косяки диковинные рыбки. Их плавники были столь длинны, что волочились следом, словно кружевные подолы нарядных платьев.
Прячась за корягой, рыбки темнели прямо на глазах, а кружась вокруг лиловых кувшинок, тоже делались лиловыми. Но удивительней всего было, когда они выпрыгивали из воды. Едва лишь мокрое тельце взлетало над речной гладью, оно становилось прозрачным, как слеза, а погружаясь в воду, вновь наливалось краской.
Речные цветы поражали не меньше. Тонкие, изящные, всевозможных форм и оттенков, они загадочно сверкали под лучами солнца, словно звезды, павшие с небес, рассыпая по воде озорные блики.
По берегам бойко распевали длинноносые пупырчатые лягушки. На бревнах лениво грелись рогатые шершавые змеи. Их чешуя напоминала крошечные древесные листочки, а рога загибались, образуя крутые, затейливые спирали.
Пастырей вод не было видно. Быть может, они осторожничали. Или, что вероятней всего, собирались по зову Эрьи в Прозрачной заводи. Зато пастыри леса путникам встретились не единожды. Они, правда, держались поодаль, надежно укрытые тенью вековечных деревьев, но путникам удалось разглядеть их длинные пестрые волосы, узорчатые одежды и жемчужные, преисполненные живого любопытства глаза.
За все время пути ничего даже мало-мальски опасного более не случилось. Хранительница сдержала слово. Однако путники кожей чувствовали на себе взгляды: смелые и кроткие, открытые и настороженные, вдумчивые и небрежные. Взгляды эти встречали друзей и провожали их, а некоторые, особенно любопытные, устремлялись следом.
Очередной изгиб реки оказался излишне узким. Наверное, постаравшись, можно было даже перемахнуть на другой берег. Осторожно огибая деревья, подступившие прямо к воде, друзья проследовали тонкой полосой земли и выбрались на открытое место. Взгляды, прикованные к траве, обратились вперед. И путники, уже не в первый раз за этот день, замерли, невольно затаив дыхание.
Меж замшелых, поросших папоротниками берегов, в прохладной тени сине-лиловых деревьев, мирно дремала Прозрачная заводь. Всю ее поверхность, от края до края, усеивали яркие пышные кувшинки. Но пастырей вод не было видно. Заводь безмолвствовала. Неопытному глазу могло показаться, что она и вовсе необитаема.
Вдруг зеркальная гладь подернулась рябью, и из воды вынырнула Эрья. Мокрые перламутровые волосы облепили синие плечи волшебной девы. Она приветливо улыбнулась, обнажив белоснежные зубы, походившие на маленькие жемчужинки, аккуратно выложенные в ряд. В теплом голосе перекатывались мягкие волны.
– Добро пожаловать в Прозрачную заводь, хранители.
– А где остальные пастыри? – разочарованно протянул Мар.
Эрья вновь улыбнулась, на этот раз плутовато.
– Присмотритесь внимательней. Они уже давно здесь.
Друзья послушно закрутили головами. Безмятежная заводь вдруг разом пришла в движение. Подернулся мерцающей дымкой камень у берега, и на его месте возникла дева с кожей цвета рассветного неба и густыми молочными волосами.
Бесследно истаяла коряга, явив миру ладного юношу, чьи волосы впитали цвет голубого лишайника. Исчезали из виду и кувшинки. Взамен представали пастыри с волосами самых невообразимых оттенков. И вскоре на путников уже глядел не один десяток чистых жемчужных глаз.
Мар от восторга рот раскрыл.
 
– Вот это диво!
Губы Эрьи тронула довольная улыбка.
– Пока вы добирались сюда, в Прозрачной заводи успели собраться все пастыри вод леса Лиловой Синевы. И сейчас мы начнем Совет.
– Не много ли суеты из-за одного человеческого ребенка? – как бы невзначай обронил Брон и устремил на Эрью испытующий взор.
– Мы не хотим… – начала было та.
– …вражды с миром людей, – нетерпеливо оборвал ее оборотень. – Это мы уже слышали. – Он прищурился. – Только и всего?
Казалось, над лицом Эрьи проплыло легкое облачко.
– Сперва – Совет пастырей, – повторила она упрямо. – Потом ответы на вопросы.
– А мы, выходит, на Совете присутствовать не будем? – выразил общее недоумение упырь.
– Будете, – заверила их Эрья, – но позже.
С этими словами хранительница взмахнула руками и скрылась под водой. Прочие пастыри последовали за ней. Путники невольно подались вперед – поглядеть. И всем пятерым разом стало ясно, отчего заводь прозвали Прозрачной. Взгляд без труда доставал до самого дна.
Обычно тайная, подводная жизнь ныне предстала перед ними во всей красе. Уходили в изумрудную глубь крепкие стебли кувшинок. Лениво тянулись во все стороны кудрявые водоросли. Туда-сюда любопытно сновали стайки блестящих рыбешек. На песке безмятежно покоились разноцветные камни и ракушки. Пастыри вод же расположились вокруг Эрьи на самом дне.
– Ну, чем займемся? – бодро вопросил Мар.
Харпа сбросила на землю заплечный мешок.
– Не знаю, как вы, но я проголодалась. Предлагаю остановиться у воды и хорошенько отобедать.
– Волшебная идея! – живо отозвался упырь и скинул мешок вслед за Харпой.
– Поддерживаю, – улыбнулся Гэдор.
Хейта и Брон переглянулись.
– Я-я, наверно, еще погуляю, – вдруг выпалила девушка. – Есть не хочется пока.
– Мне тоже, – подхватил оборотень. – Пойдем пройдемся, как раз нагуляем аппетит.
И, не дожидаясь ответа, оба торопливо нырнули под ветви тенистого орешника.
– Только далеко не уходите! – крикнул им вслед Гэдор. – Чтобы не пришлось потом вас искать!
Но лес беспокойно зашумел, и ответа друзья так и не услышали.
Харпа вытаращила глаза.
– Это что сейчас такое было? – брякнула она, переводя взгляд от Гэдора к Мару и обратно. – Брон и Хейта?
– Ну, собственно, да, – развел руками упырь. – А ты что, заметила только сейчас?
– Нет, конечно! – с привычной дерзостью ответила Харпа. – То, что Брон… ну… того… я раскусила давно. Но про Хейту подумать не могла. Она ведь волков-оборотней на дух не переносит. – Девушка задумалась на мгновенье. – Нет, Хейта, понятно, стала с ним любезней последнее время. Но чтобы настолько! – Она передернула плечами. – Представить не могла, что между этими двумя могла возникнуть эта… как ее там… любовь.
Гэдор улыбнулся со знанием дела.
– Чаще всего так и бывает. Любовь взрастает на самой неблагодатной почве. Там, где ее никто не ждет. Словно вызов всякому злу, что кроется в нашем мире. Вот оно – истинно всесильное волшебство. Бесспорное доказательство, что невозможное возможно.
Рысь-оборотень упрямо тряхнула головой.
– Всё равно! Представить Брона и Хейту вместе – это как если бы… – она задумчиво огляделась, – представить вместе Мара и меня!
Упырь вскинул озадаченные глаза.
– Это еще почему?
– Почему? – Харпа издала едкий смешок. – Скажешь тоже. Да хотя бы потому, что ты упырь, а я оборотень. И мой народ не водится с такими, как ты.
– С такими, как я? – в голосе Мара слышалась горькая обида.
Гэдор неодобрительно покачал головой. Но на этот раз девушка и сама уразумела, что явно перегнула палку.
– Ну, вы пьете кровь, а мы нет, – поспешно добавила она. – И живете в темных пещерах, когда оборотни живут в землянках посреди леса.
– Ты вроде тоже сейчас в пещере живешь, – уныло заметил Мар.
– Ну ты сравнил нашу пещеру и пещеры упырей! – попыталась отшутиться Харпа.