Гром и Молния

Глыба льда. Бесчувственная и беспощадная.
– Ваш брат пожелал меня видеть?
Я старалась, чтобы голос звучал равнодушно, но в нем прозвучали тревожные нотки. Гром удостоил меня строгим взглядом и ответил:
– Он пока не знает о вас. Но, уверен, ему будет интересно с вами познакомиться.
А я так надеялась оттянуть этот момент!
Первый этаж был просторным, панорамные окна выходили во двор. Деревянные колонны оплетали неизвестные растения, усыпанные мелкими душистыми цветами, на полу зеленели островки травы и мха. Казалось, что Дом Приемов, как окрестил его Гром, находился в дремучем лесу, а не посреди столицы.
Гром останавливался, чтобы перекинуться приветствием то с одним, то с другим. Ему низко кланялись, выражая свое почтение. Меня старались не замечать, но я время от времени ловила на себе любопытные взгляды.
– Нам на верхний этаж, – обронил он скупо и пропустил меня вперед.
Поднявшись по ступенькам, мы, как по команде, замерли в узком лестничном пролете.
– Может, мне разрешат вернуться в Шиссай, если здесь мне не нашлось места? – спросила я, задирая подбородок и заглядывая в суровое, будто высеченное из камня, лицо. – Я так понимаю, решение включить меня в список заложников было всего лишь вашей прихотью. Мимолетным желанием. А теперь вы не знаете, что со мной делать.
Во время этой обличительной речи я чувствовала злое вдохновение. Мне до боли хотелось увидеть живые эмоции на лице Грома, услышать из его уст, что я права.
– Вы не вернетесь в Шиссай и не продолжите заниматься тем, чем занимались, – ответил он спокойно, но уголок рта при этом дернулся.
Как волной, меня окатило злостью и раздражением. Захотелось выместить их, что-нибудь сломав. А лучше ударив этого самоуверенного сетторца!
Почему он думает, что может решать за меня? Они оба: господин Сандо и Гром обошлись со мной, как с вещью, как с разменной монетой. И хуже всего то, что я не могла ослушаться.
– Война окончена. Я больше не планировала заниматься тем, чем занималась.
– Только на бумаге, – возразил Гром. А потом, словно борясь с собой, шагнул ко мне, медленно протянул руки и сжал мои плечи. Я следила за ним, оцепенев от удивления. Хотела еще что-то сказать, но язык приклеился к небу. Аура Грома давила, порабощала. – Она окончена на бумаге. Вы ведь сами это прекрасно понимаете, госпожа Мирай. Загляните внутрь себя и увидите ответ.
Он говорил медленно, будто объяснял это ребенку.
– Вы говорите, как господин Сандо! – разозлившись, я сделала шаг, чтобы разорвать контакт. Под кожей бегали грозовые разряды, молния била в голову. Воздух между нами стал сухим и колючим – вот-вот громыхнет. – Выходит, все ваши слова про мирный договор – ложь. Вам просто надо набраться сил и перевести дух, чтобы начать все сначала.
Голос сорвался, и я поморщилась. Отвела взгляд, лишь бы не смотреть в его лицо. Прижала к губам сжатый кулак и обнаружила, что рука трясется. Ходит ходуном, словно я чем-то больна.
И тут, совершенно неожиданно, Гром перехватил мое запястье. Мой пульс стучал ему в пальцы, а тело превратилось в сгусток пульсирующих нервов.
– Что вы…
– Я бы тоже не хотел, чтобы это продолжалось.
Не знаю, что повлияло больше: его успокаивающее, почти мягкое прикосновение к моей руке, голос или само присутствие. Ему удалось ослабить взбунтовавшуюся внутри меня молнию, пока она не успела сжечь остатки здравого смысла.
Мы смотрели друг на друга, и мне казалось, что именно сейчас я вижу настоящего Грома без привычной маски отчуждения. Это были странные мгновения в одном из самых неподходящих мест. Моя дрожь не прошла, напротив, разносилась по телу все более сильными, оглушительными волнами. Кровь шумела в ушах, сердце колотилось в горле.
Он смотрел мне в лицо, не отрываясь и не говоря ни слова. Губы были плотно сжаты, грудь тяжело вздымалась, словно он злился. Но что-то подсказывало, что это не совсем злость или раздражение. И от осознания этого мне захотелось исчезнуть или провалиться под землю.
Внизу послышались голоса. Я выдернула свою руку и спрятала ее за спину.
 
– Нехорошо заставлять главу вашего рода ждать, – произнесла ледяным тоном.
– Вы правы.
И мы двинулись дальше, больше не останавливаясь и не касаясь друг друга. С каждым шагом я ощущала, как волнение магического фона становилось все сильней и сильней. Не было сомнений в том, кто являлся его источником. Если к Грому, трехстихийнику, я хотя бы немного привыкла, то выносить близкое присутствие четырехстихийника было непросто.
– Подождите здесь, госпожа Мирай, – произнес Гром и оставил меня в коридоре за дверью.
– Постараюсь даже не сбежать, – произнесла я шепотом. Но он уже не слышал. Наверное.
Пока он отсутствовал, я пыталась вообразить себе, как выглядит этот глава рода, наместник в Сеттории, а по сути полноправный правитель. Интересно, он намного старше Грома? Похожи ли они?
В каких они отношениях?
Гром – его правая рука, но не метит ли сам на место брата? Не желает ли власти? Мне казалось, что такой человек, как он, не привык быть вторым и прятаться в тени.
О чем они беседуют за закрытой дверью?
Конечно, подслушать не получится. Я могла различить тонкие печати заклинаний-глушилок и защитных чар, вплетенных в стены.
Наконец, раздался тихий скрип. Дверь, управляемая чьей-то волей, медленно открылась, приглашая меня войти. Я старалась дышать ровно и медленно, чтобы убрать нервозность, но до конца потушить эмоции не вышло.
Прямо напротив двери располагался длинный письменный стол. За ним, в массивном деревянном кресле, спиной к окну восседал Эйро Ардай. Гром, нахмурившись и скрестив руки на груди, подпирал подоконник слева от него.
Кроме нас троих здесь больше никого не наблюдалось.
Два брата были похожи и непохожи одновременно. Те же темные волосы, черты лица – резкие, но благородные. Я не могла оторвать глаз от знаменитого четырехстихийника. Он тоже меня рассматривал, упершись локтями в стол и сложив пальцы домиком.
Его взор был нацелен прямо в душу, и от этого становилось еще более неловко. Такое чувство, что с меня сорвали одежду, и я стою в окружении толпы.
Он был лет на семь-восемь старше Грома. Это читалось, скорее, не во внешности, а во взгляде. В нем отпечаталось больше пережитого, увиденного, испытанного.
Не стоит забывать, что господин Эйро – интуит. А это значит, что он может читать эмоции, чувства, намерения. Не хочется, чтобы он учуял мой страх. Чтобы не показаться невежливой, я почтительно поклонилась, но говорить не смела. Он должен был начать разговор первым, согласно своему статусу.
И вот, я наконец-то услышала его голос. Низкий, бархатный, но твердый, как земля – его родная стихия.
– Так вот ты какая, Молния.
Я подняла на него взгляд, и тогда господин Эйро сделал то, чего я никак не ожидала.
Он улыбнулся. Еле уловимо, но строгое лицо и внимательные темные глаза осветились мягким внутренним сиянием. Как будто зажглись два маленьких солнца в обрамлении лучей-морщинок.
Нет, он совсем не похож на Грома. Они разные, как небо и земля!
Эйро Ардай кажется более открытым и мягким человеком, чем его брат. Или это только иллюзия? Ведь глава большого и сильного рода, правитель целой страны, не может быть добрым.
– Ваше прибытие стало неожиданностью, госпожа Мирай, – продолжил он. – Поэтому подготовить женский гостевой дом мы не успели. Дипломату женщине делить кров вместе с мужчинами, даже если это соотечественники, я не могу позволить. Поэтому попрошу свою жену выделить покои в восточном крыле нашего родового поместья.
– Брат? – спросил Гром, и в этом суровом, холодном и твердом голосе прозвучала тень сомнения и удивления.
– Что-то не так? – повернулся к нему господин Эйро, сверкнув белозубой улыбкой.
А я стояла, переводя взгляд с одного на другого, и ничего не понимая. Он что, приглашает меня жить к ним домой?
Меня?!
Молнию, которая воевала против их народа?