Битва за Лукоморье. Книга 2
– Про страшное завтра расскажу, – твердо сказала няня, поднимаясь. – А сейчас тебе спать пора.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Девчушка, счастливо улыбаясь, повернулась на бочок, а няня задула свечи и, едва слышно вздохнув, пошла к дверям.
* * *Кабы знал кто, сколько глупостей совершают люди после слов «Спорим, не сможешь? – А спорим! Смогу!», то наверняка теми байками заполнил бы дюжины книг. Однако и подвигов славных среди подобных деяний хватило бы, ведь порой странные поступки лишь на первый взгляд глупыми кажутся, а приглядишься пристальнее и поймешь, что ведут они человека за пределы колеи наезженной, по которой катится колесо его жизни. И заводят порой в такие места да переплеты, куда другим способом и не попасть. Лишь только на спор. Уж кому, как не Садко, об этом знать!
Усмехаясь, капитан «Сокола» слушал, как препираются Милослав с Нумой, да еще Радята их подначивает. Вмешиваться Садко не спешил, лишь наблюдал.
– Нет там ничего! – Нума скалил зубы, нервно подергивал серьгу в ухе, все никак не мог успокоить длинные пальцы. – Только дымка туманная, кольцевая мель да волнение на море. Камни да скалы коралловые, не иначе. Стороной идти надо.
– Эх, не все ты разглядел, индеянин, – спокойно басил в ответ Милослав. – Устал небось. Но ты не злись, Нума. Тебе ли с «Соколиком» тягаться. У тебя глаза, поди, не волшебные.
– Не надо стороной идти, еще чего! – ворчал в сторонке кашевар Радята, будто бы под нос себе, но так, чтобы спорщики слышали. – Мясо на исходе, солонины два куска осталось. Зелень когда доели? Да-а-авненько. Чтобы десны крепки были и хворь команду не свалила, на сушу нам надо, припасы пополнить…
А Нума продолжал горячиться, указывая на стену плотного тумана, что недавно возникла прямо по курсу. Казавшаяся бесконечной преграда тянулась с юга на север, клубясь серыми пятнами и разводами. Она нависала над кораблем угрожающе, будто самим своим видом желала нагнать страху и всякого морехода отвадить прочь.
– Нет там земли никакой! Нет там суши! – кричал Нума. – Все глаза проглядел, просто туман это!
– Да где ж это видано, чтоб туман так себя вел? – снова встрял Радята. – Сам-то подумай – день в разгаре, а тут туман! Да еще на месте стоит, словно кто-то ограду поставил! Что в нем обычного?
– Вот и она твердит – не все так просто! – подтвердил Милослав, указывая на волшебную карту. – Разве что твои «камни да скалы» размером с остров большой…
Наконец уставший Нума не выдержал:
– Спорим, нет там острова никакого?
– Спорим! – и Милослав с индеянином звонко ударили по рукам.
Садко едва слышно хмыкнул. Вот ведь, по первости не доверял Милослав карте волшебной, ворчал, перепроверял курс по звездам и сверялся с заметками в судовой книге. А поди ж ты, путешествие к концу идет, и на́ тебе – уверен кормчий в правоте карты и даже биться об заклад готов…
Только решение принимать капитану, а не спорщикам.
– Подойдем поближе да проверим, – твердо произнес Садко. – Прав Радята. Задержались мы из-за Алечки, запасы пополнить стоит.
Споры спорами, любопытство любопытством, а о здоровье команды забывать нельзя. Земля далеко, значит, надо идти в загадочный туман. Вдруг там и правда остров? А камни да мели «Соколику» не преграда, обойдет беду, как уже не раз бывало.
– Да было бы, где пополнять! – Нума обернулся к капитану, схватил его за рукав. Видно, и вправду взволнован, не по пустой прихоти с кормчим спорил, а готов до последнего за правоту свою биться. – Нет там ничего, кроме тумана, да прибой над скалами острыми. Голову готов поставить. Что ж я тебя, капитан, обманывать буду?
Садко покосился на волшебную карту. По всему и впрямь выходило, что остров прямо по курсу, не только скалы да отмели. А еще… По мнению карты, не было впереди никакого тумана. Нарисованное солнышко плыло над островом-невидимкой, ласково улыбаясь.
– Волшбой тут за версту разит, – Садко поморщился, поправил кушак. – Кто-то глаза отводит, то ли нам, то ли «Соколику». Что скажешь, Витослав?
Чародей-обаянник, который уже давно неслышно подошел сзади и с интересом вслушивался в спор, кивнул в ответ:
– На завесу волшебную похоже. Есть такие чары, ограждающие место от чужих любопытных глаз. Много их видов, и по-разному работают. Даже я парочку знаю. А тут – уверен, коли местных мореходов спросить, все, как и Нума, скажут: туман, скалы да мели, нечего туда соваться, если корабль дорог.
– Милослав, – повернулся к кормчему Садко. – А по бумажным картам не проверял, есть ли остров иль нет его?
– Проверял, вестимо, за кого ж ты меня держишь? Да только «Соколик» наш уже не раз доказывал, что видит он то, что взгляду человечьему не разглядеть. Так что имеется там остров, пусть на картах и не отмеченный. Видать, чародей на нем какой-то живет, вот и спрятался.
Садко задумчиво провел рукой по бороде. Туман впереди и впрямь настораживал, волшбу такую сильную не всякому под силу навести. По-хорошему бы обойти загадочную преграду, да и дело с концом. Но если не врет Радята, то припасы пора пополнять, а если не обманывает чутье – впереди ждет приключение. Как там говорится: за двумя морскими конями погонишься, ни одного оседлать не сумеешь? Может, простой мореход и не сумеет, но только команде «Сокола» все по зубам. И кладовые набить, и тайну острова-невидимки раскрыть!
Садко на мгновение поджал губы, делая вид, что размышляет, но Милослав, хорошо знавший капитана, двинул руль за миг до того, как услышал команду:
– Вперед! Держим курс на туман, идем по карте!
* * *Споры Радята любил. Особенно когда знал, что прав. Запасы и впрямь подходили к концу, и если о жизни и смерти речи не было – при достатке пресной воды и на рыбе да сухарях вполне протянули бы до Ольши, – то вкусно кормить людей и диволюдов с каждым днем становилось сложнее. Раньше-то вдоль суши шли и запросто могли либо в порт завернуть, закупиться снедью, либо к берегу пристать и поохотиться. Только вот после встречи с алконостом поменяли курс, чтобы быстрее до дома добраться, и земля осталась далеко в стороне.
Уже до последней крупинки выскреб Радята сушеные травы из мешочков, но так и не решился трогать те, что на продажу брали. Их-то разорять – все равно что золотом да камнями драгоценными питаться: толку мало, а убытка много. Мяса почти не осталось, а овощи и вовсе кончились третьего дня…
Теперь ежели кого «слюна красная» одолеет, на кого кивать будут, кто оплошал?
При этой мысли Радята сокрушенно покачал головой и сжал кулаки. Нет, ему никто и слова плохого не скажет, только ведь сам себя съест, с портками и рубашкой, из-за горькой мысли – недосмотрел! Садко-то лихой, порой кажется, что капитан и вовсе всякими пустяками навроде еды голову себе не забивает, на все один ответ – «прорвемся». Однако у повара свое разумение на этот счет имелось, потому он и принял сторону Милослава в споре. Ежели там, за туманами, и вправду остров, то нельзя его пропускать.
Правда, убежденность в собственной правоте скоро испарилась.
Еще бы! Каково это видеть, как идет «Сокол» носом прямо в серую мглу, туда, где слышен шум бьющих о камни волн! Вздрагивать от толчков и скрипов… Нет-нет, Радята не боялся вовсе… Капитан, гордо утвердившийся на носу корабля, одним своим видом придавал уверенности всей команде. Но кашевар все крепче держался за борт, пальцы сжимал так, что не чувствовал их и лишь приговаривал про себя: «Соколик», «Соколик», миленький… Ну-ну-ну… Тихо-потихоньку…» Как скакуну норовистому.
А туман сгущался все сильнее. Растворился в клубящемся мареве капитан на носу, вот уже и другого борта не видать, а еще мгновение – и мачта с парусом исчезла. Будто кто-то медленно стирал корабль из бытия. Глуше стали пение волн под килем и скрип снастей, зато появились другие звуки – тревожные, тоскливые, опасные… Потрескивания да пощелкивания, плески да шуршания. Тихий свист, стоны и шепотки. Словно укутавшись стылой завесой, сонм тайных врагов окружил корабль. И того и гляди хлынут на палубу… кто? Чудовища с громадными щупальцами? Души-непритомники, в тумане заблудившиеся? Или просто… Радята похолодел и еще крепче в борт вцепился. Что, если волшба внимание кормчего отвлекает, дурманит и путает? Чтобы не заметил в тумане острую скалу… а та вспорет брюхо кораблю, словно рыбе, распотрошит на поживу тварям морским… Будь Радята капитаном, немедля повернул бы назад. Но он был простым поваром.