Фритьоф Нансен: Миссия в России

Несмотря на меры советского правительства по борьбе с засухой, засушливое лето 1921 г. 8 оставило губернию без нового урожая, голод усиливался: «Что касается нового урожая — не только для государства извлечь какой-либо налог, но и для внутригубернского потребления получить ничего не сможем», — резюмировали власти Саратовской губернии в конце июля 1921 г. Урожай зерновых культур в правобережных районах губернии составил всего около 0,5 ц/га земли, при необходимых по норме 1,5 ц [126; 127]. Больше всего от засухи пострадали заволжские уезды губернии — Дергачевский, Новоузенский, Покровский; там урожай зерновых культур не достигал даже 16 кг/га. Осенью 1921 г., учитывая полную неурожайность этих уездов, местный губисполком освободил их от налога на мясо, яйца, шерсть, молочные продукты [63, 6 октября 1921 г.].
26 июня 1921 г. газета «Правда» опубликовала первую статью [61] о голоде, после чего в советской прессе стали появляться заметки [61, 7 и 9 августа 1921 г.; 63, 22, 25 и 29 сентября 1921 г. и др.] о положении голодающих, ходе помощи им и диких растениях, которые можно употреблять в пищу. Людям советовали есть стрелолист — дикий картофель, подмешивать в хлеб и заготовлять на зиму чакан 9. Рассказывали, как молоть муку, чтоб меньше тратить зерна, как печь хлеб, используя меньшее количество муки.
Нехватка продовольствия привела к тому, что люди питались кашей из листьев и трав, смешанных с отрубями. Хлеб пекли, добавляя в муку желуди, лебеду, арбузные корки, тыквенную кожуру, дубовую кору, повилику, солому, березовые сережки, репейник 10. В отсутствие муки употребляли в пищу «зеленый хлеб» из лебеды. Если ее не хватало, подмешивали навоз, а иногда вовсе пекли хлеб только из него. По мере усиления голода в пищу шла падаль животных, отваренные кожаные вещи, речной ил, торф. Ели также специальную серую глину, которая была в некоторых голодающих районах. Употребление такой глины позволяло человеку жить еще около недели, в отличие от обычной глины, которая, попадая в желудок, не выходила наружу и сразу приводила к смерти. «Большинство крестьян выходят из изб только за водой, питаются исключительно остатками собранной осенью соломы, которую растирают в каменной ступе вместе с тертой дубовой корой, глиной и костяной мукой из костей павших животных», — писали зимой 1921 г. «Известия» [59, 16 декабря 1921 г.]. Но само страшное было впереди, ближе к холодам, когда иссякли запасы, а питаться «подножным кормом» из растительности уже не было возможности. В голодающих районах начался каннибализм.
Усиление голода привело к массовому беженскому движению. Люди покидали голодающие районы в поисках лучшей жизни. Можно выделить два направления миграционных потоков. Первое — это хлебородные и южные регионы страны: Туркестан, Украина, Сибирь, Северный Кавказ. Туда через Саратовскую губернию прошел поток беженцев из областей Каспия, Дона, Кубани и Кавказа [1]. Второе — миграция из сел в города. Сельское население перебиралось в город, продавая свои хозяйства за бесценок или просто бросая их на произвол судьбы. Осенью 1921 г. дом с двором можно было купить за один-два мешка муки. Некоторые жители Автономной области немцев Поволжья эмигрировали в Германию [43]. Поток беженцев способствовал вспышкам заболеваний: весной 1921 г. в Саратове началась эпидемия холеры, зимой 1922 г. — тифа. Свирепствовали оспа, дизентерия, цинга, дифтерит и другие болезни, сопутствующие голоду или вызванные недоеданием [1]. С ноября 1921 по июль 1922 г. в Саратове официально насчитывалось 6318 беженцев, многие из которых имели различные заболевания [126]. Фактически их было в разы больше. Главный лагерь беженцев в Саратове размещался на берегу Волги, в здании временной казармы. Санитарные условия там были очень плохими. Больные и здоровые люди находились в одном помещении, что провоцировало высокую заболеваемость и, как следствие, смертность: число умерших доходило до 20 чел. в день [1].
 
Органы центральной власти реагировали на усиление голода. В частности, 18 июля 1921 г. был создана Центральная комиссия помощи голодающим при ВЦИК (ЦК Помгол), которую возглавил М. И. Калинин. Несколькими днями позже начал работу общественный Всероссийский комитет помощи голодающим, организованный по инициативе ряда общественных деятелей; его председателем стал писатель В. Г. Короленко.
Беженцы на железнодорожном вокзале станции Ртищево Саратовской губернии, где находилась распределительная база грузов Миссии Нансена
Беженцы, ожидающие эвакуации из голодающих районов
Дети, опухшие от голода
Женщина с детьми в ожидании транспорта, чтобы уехать из голодающих районов
Фактическое руководство осуществляли С. Н. Прокопович, Е. Д. Кускова, Н. М. Кишкин, по первым буквам имен которых комитет получил от властей прозвище «Прокукиш». Комитет через патриарха Тихона обратился за помощью к странам Запада, пытаясь работать без бюрократических проволочек, но приобрел репутацию оппозиционной организации и был распущен властями уже в августе 1921 г.
В сентябре 1921 г. В. И. Ленин подписал декрет, обязывающий все советские учреждения и комиссариаты выполнять поручения ЦК Помгола в срочном порядке, в течение 48 часов [31]. Помгол ввел принцип попечительства — взятия городом, селом, деревней под опеку определенного количества нуждающихся. Для этого устанавливался однодневный паек на одного голодающего — 450 г хлебных продуктов и 1,0-1,3 кг вкусовых или приварочных продуктов: масло, селедка, сало, солонина, кофе, сахар, мыло, табак. В центре населенного пункта или у входных дверей каждого дома прибивалась доска с таблицей, показывающей, какое число голодающих взяла на попечение деревня или домком 11.
Усилили работу Комитеты помощи голодающим в городах и Крестьянские комитеты общественной взаимопомощи в сельской местности.
Фонд помощи голодающим формировался из добровольных пожертвований, доходов с учреждений, сборов и налогов с предприятий торговли, культуры и их работников. Распространенной формой оказания помощи стало самообложение крестьян в пользу голодающих. Фактически же это были не добровольные пожертвования, а принудительное обязательное налогообложение, установленное государством: крестьян, чье положение было не столь тяжелым, облагали налогом в пользу голодающих соседей. Налогообложение было денежным и натуральным. Волостные Комитеты крестьянской взаимопомощи составляли списки «самообложенных». Порядок и размер взносов определялись размерами и платежеспособностью крестьянских хозяйств и утверждались сельским сходом и съездом волостных Комитетов с расчетом, чтобы они были легко выполняемыми для крестьян. Налог взимался также «услугами», в том числе бесплатным перемолом зерна.
Комитет имел право освобождать от взносов отдельных граждан ввиду их затруднительного материального положения, повышать и сокращать размеры налога для отдельных лиц. С «уклонистов» местные органы власти брали взносы принудительно, а их имена вывешивали на доске позора, на видном месте в населенном пункте. Если крестьяне жаловались в уездный Комитет, что не могут платить налог, возложенный на них местными волостными Комитетами, уездные власти давали распоряжение волостным властям провести проверку, может ли тот или иной крестьянин выполнять «самообложение» без ущерба своему хозяйству.