Фритьоф Нансен: Миссия в России

Летом 1922 г. советское правительство объявило о победе над голодом. Улучшения действительно были. Посетивший Саратов в июне 1922 г. Джон Горвин отмечал: «Пассажирские железнодорожные перевозки значительно улучшились, но все еще есть большая задержка в перевозке товаров. Вот-вот появится хороший урожай, но, вероятно, меньший, чем опубликованные цифры. Есть признаки перемен, крестьяне собирают бедный урожай сена, но этого достаточно, чтобы выжил крупный рогатый скот. Можно видеть большие стада крупного скота и коз, даже в голодающих районах. Во многих местах ведется пахота, люди выглядят намного лучше. Саратов изменился до неузнаваемости: стал чистым, полным жизни, хорошо одетым — воскресные толпы молодежи в парках не создают впечатления нужды, недостатка пищи, болезни, хотя обрезанные волосы многих девушек говорят о том, что они болели тифом. Нищих совсем мало, вокруг станции было очень мало беженцев, но на каждой крупной станции встречались группы попрошаек. Вдоль железнодорожной линии продается порядочное количество яиц, молока, сыра и домашней птицы, но не слишком много хлеба. Пока что нет признаков голода, люди демонстри руют замечательное преображение после долгой и страшной зимы» [1].
Однако не все иностранные филантропы разделяли его оптимизм: «Я не уверен, что в ближайшие годы голод сократится до минимума, — писал глава МСПД Лоренс Вебстер в отчете летом 1922 г. — Я согласен, что это только начало избавления от голода. Я уверен, что должно пройти несколько лет до того, как Саратов начнет поставлять зерно. Крестьяне привыкают к новой жизни. Они адаптируются под напором обстоятельств. Предполагаю, что период голода продлится до следующего августа» [1]. По его данным, смертность в районах Хвалынска, Новоузенска, Дергачей, Покровска и немецких колоний Марксштадт и Ровное составляла около 17 тыс. чел. В районах Вольска, Саратова, Камышина и Кузнецка — 16,5 тыс. чел. В районах Балашова, Аткарска, Елани, Петровска, Сердобска, немецкой колоний Голый Карамыш — 12,5 тыс. чел. «Кроме того, — писал он, — рядом есть другие районы, в которых люди также голодают. Но эти территории официально не признаны голодающими. Тем не менее, люди там страдают» [1].
Крестьянство еще не полностью оправилось от голода и не могло в достаточной степени обеспечить себя и горожан продовольствием. В целом по губернии объем посевных площадей в 1922 г. по сравнению с 1921 г. возрос на 35 %, однако рост наблюдался только в районах Правобережья; в заволжских уездах — Дергачевском и Но — воузенском — он сильно отставал [42]. О том, что голод не был полностью побежден, свидетельствуют и отчеты советских чиновников. В документах Саратовской губернской комиссии помощи голодающим указано, что урожай 1922 г. не оправдал тех надежд, которые на него возлагали, а 1923 г. также был голодным. На 1 января 1923 г. голодало в среднем 30 % сельского населения 66. В Саратове к 1923 г. числились безработными более 19 тыс. чел., число беспризорных детей в губернии составило 271 тыс. чел. — по этому показателю губерния стояла в первых рядах [28].
Осенью 1922 г. было решено, что представительства Миссии останутся работать в Саратовской, Екатеринославской губерниях и Одессе, чтобы распространять гуманитарные поставки [1].
В связи с тем что иностранцы продолжали помогать голодающим, но размеры помощи снизились, в октябре 1922 г. произошло сокращение штата сотрудников саратовского отделения Представительства при всех заграничных организациях помощи голодающим.
20 января 1923 г. Нансен прибыл в Москву с шестидневным визитом для переговоров с советским правительством о дальнейшей форме оказания помощи голодающим районам и экономическом восстановлении Советской России. Он встречался с зампредом Совета народных комиссаров Л. Б. Каменевым, народным комиссаром путей сообщения Ф.Э. Дзержинским, заместителем наркома иностранных дел М. М. Литвиновым, заместителем наркома здравоохранения 3. П. Соловьевым, наркомом продовольствия А. Д. Цюрупой, заместителем наркома внешней торговли М. И. Фрумкиным и другими советскими чиновниками [59, 24 января 1923 г.].
 
Ученый предложил увеличить размер детских пайков до 900 калорий, студенческих — до 1200 калорий, оказать голодающим дополнительную медицинскую помощь, взять на себя часть расходов по оплате транспорта, работе сотрудников, коммунальных услуг, связанных с помощью голодающим (их полностью оплачивало советское правительство) [59, 24 и 26 января, 4 февраля 1923 г.]. Он считал, что залог успешного экономического восстановления страны заключается и в интеллектуальной подготовке грядущего поколения, поэтому собирался увеличить помощь студентам и преподавателям, высылать в советские вузы научные издания, публиковать труды советских ученых, которые не издавались из-за финансовых трудностей, оказывать помощь средней и начальной школе, снабжая ее питанием, одеждой, литературой [59, 26 января 1923 г.]. Нансен отмечал, что заявление советских властей о победе над голодом и скором экспорте своего зерна очень мешает делу сбора гуманитарной помощи за границей, поэтому теперь ждать значительной помощи от иностранных держав не стоит 67. Решить проблему, по мнению Нансена, можно было только с помощью официального заявления советского правительства с разъяснением, почему они вывозят хлеб, но при этом просят помочь голодающим. Фрумкин пояснил, что вывоз хлеба — мера вынужденная, без которой невозможно возрождение советской экономики и установление конкурентоспособных цен на советское зерно на внешнем рынке 68. Однако объемы помощи не увеличились, а с зимы 1923 г. они начали резко сокращаться, с 15 августа того же года гуманитарная помощь от Миссии Нансена окончательно ликвидировалась, дальнейшая ее работа шла по линии сельскохозяйственных станций.
Голодающие Саратовского Поволжья получали гуманитарную помощь от Миссии Нансена до июля 1923 г. МСПД, вышедший из состава Миссии, окончательно ликвидировался в первых числах августа, тогда же губернию покинули его иностранные сотрудники. Не исключалось, однако, что с некоторыми организациями договор будет возобновлен: советское правительство рассчитывало на помощь медикаментами, одеждой, сельскохозяйственным инвентарем и денежными кредитами.
Накануне завершения работы иностранных организаций в Саратовской губернии был усилен надзор за иностранцами и «лакействующей перед ними» частью населения. Советские власти стремились предотвратить вывоз за границу компрометирующих их документов и скупку иностранцами у местного населения золота и драгоценностей. В циркуляре, присланном Бирману из Москвы, отмечалось, что было бы желательно сосредоточить в руках советских властей документы, компрометирующие иностранцев 69. Основания для такого отношения были, сотрудников МКПГ уличали в скупке и отправке за границу ювелирных изделий. Так, один из сотрудников Международного союза помощи детям пытался отправить жене в Англию письмо с бриллиантовым кольцом, чтобы она продала его вдвое дороже покупной цены. В дальнейшем он планировал повторить эту операцию 70. Но в первую очередь советским чиновникам на местах рекомендовали «особо присмотреться» к сотрудникам АРА, а не МКПГ.
Вместе с тем после окончания поставок гуманитарной помощи некоторые советские сотрудники Миссии Нансена были подвергнуты репрессиям. Например, в апреле 1924 г. арестовали по обвинению в контрреволюционной деятельности и посадили в Бутырскую тюрьму переводчицу и секретаря Миссии Елену Левашову. Нансен хлопотал за нее перед М. И. Калининым, но получил ответ, что та сослана в Пермь на три года. В одно время с ней арестовали еще несколько человек — советских граждан, бывших сотрудников Миссии Нансена [171]; их последующая судьба неизвестна.