Последний гамбит

– Это один из вариантов, – сказала я, затем вытащила четыре чертежа. – Остальные здесь – это пристройки к Дому Хоторнов, сделанные в тот период, когда Тоби, должно быть, обнаружил и перенес останки. Он мог бы воспользоваться стройкой.
Тоби было шестнадцать, когда он обнаружил, что его усыновили, и девятнадцать, когда он навсегда покинул Дом Хоторнов. Я представила, как бригады рабочих копают землю под каждой из этих пристроек. Те улики, что выкрал, таятся во тьме…
– Этот, – резко сказал Джеймсон, склонившись над чертежами. – Наследница, посмотри.
Я увидела то же, что и он.
– Лабиринт под открытым небом.
* * *
Мы с Джеймсоном отправились к лабиринту. Ксандр пошел за подкреплением.
– Начнем снаружи и будем углубляться? – спросил меня Джеймсон. – Или из центра выйдем по спирали?
Почему-то казалось правильным, что мы только вдвоем: Джеймсон Винчестер Хоторн и я.
Изгороди были высотой в восемь футов, и лабиринт занимал площадь почти такую же большую, как дом. Потребовались бы дни, чтобы исследовать его. Возможно, недели. Может быть, больше. Где бы Тоби ни спрятал тело, его отец либо не нашел его, либо не рискнул снова его перетаскивать.
Я представила себе людей, сажающих деревья на месте будущего лабиринта.
Представила девятнадцатилетнего Тоби, который глубокой ночью хоронит кости человека, ответственного за половину его ДНК.
– Начнем с центра, – решила я, мой голос разнесся эхом, – и выйдем по спирали.
Я знала дорогу к центру лабиринта. Я уже была там, больше одного раза – с Грэйсоном.
– Я полагаю, ты не знаешь, куда он пошел, не так ли, Наследница? – Вопросы Джеймсона звучали всегда немного злобно и резко – но теперь я знала, знала, о чем он спрашивал на самом деле.
Что он всегда пытался спросить, когда дело касалось меня и Грэйсона.
– Я не знаю, где Грэйсон, – ответила я, а затем повернула влево, и у меня сжалось горло. – Но я знаю, что он будет в порядке. Он дал отпор Иви. Я думаю, он наконец отпустил Эмили, наконец простил себя за то, что он просто человек.
Поворот вправо. Затем влево. Снова влево. Вперед. Мы почти подошли к центру.
– И теперь, когда Грэй в порядке, – раздался голос Джеймсона рядом со мной, – теперь, когда он такой восхитительный человек, готов отпустить Эмили и пойти дальше…
Я шагнула в центр лабиринта и повернулась к Джеймсону:
– Не заканчивай свой вопрос.
Я знала, что он собирался спросить. Я знала, что он вправе это сделать. Но все равно меня это задело. И я видела единственный способ помочь ему перестать об этом спрашивать – себя, меня, Грэйсона – в том, чтобы сказать ему полную, неприукрашенную правду.
Правду, о которой я не позволяла себе думать слишком часто или слишком ясно.
– Ты был прав, когда решил, что я блефую, – произнесла я. – Я не могу сказать, что это всегда будешь ты.
Он прошел мимо меня к тайнику в земле, где Хоторны хранили свои полутораручные мечи. Я услышала, как он открыл тайник, как искал что-то.
Потому что Джеймсон Винчестер Хоторн всегда что-то искал. Он не мог остановиться. Он никогда не мог остановиться.
И я тоже не хочу останавливаться.
– Я не могу сказать, что это всегда будешь ты, Джеймсон, потому что я не верю в судьбу – я верю в выбор. – Я опустилась на колени вместе с ним и исследовала тайник пальцами. – Ты выбрал меня, Джеймсон, а я выбрала открыться тебе, всем возможностям нас, так, как я никогда никому раньше не открывалась.
Макс однажды сказала мне представить себя стоящей на утесе и смотрящей на океан. Мне казалось, что я сейчас стою там, потому что любовь – это не просто выбор, это десятки, сотни, тысячи вариантов.
Каждый день был выбором.
Я двинулась в сторону от тайника, где хранились мечи, проводя руками по земле в центре лабиринта, продолжая искать.
– Когда я впустила тебя, – продолжила я, когда мы вдвоем присели на корточки в нескольких футах друг от друга, – позволила нам быть, – это изменило меня. Ты научил меня хотеть.
 
Как хотеть что-то.
Как хотеть его.
– Ты сделал меня жаждущей, – сказала я Джеймсону, – всего. Теперь я хочу мир. – Я пристально посмотрела на него, и он отвел взгляд. – И я хочу разделить его с тобой.
Джеймсон направился ко мне – как раз в тот момент, когда мои пальцы наткнулись на что-то, зарытое в траву, вклинившееся в почву.
Что-то маленькое, круглое и металлическое. Не семейную печать Блейка. Просто монету. Но размер, форма…
Джеймсон поднес руки к моему лицу. Его большой палец слегка скользнул по моим губам. И я произнесла два слова, которые зажгли искру в его глазах, стопроцентное попадание:
– Копай здесь.
  
Глава 73
 
Мои руки болели к тому времени, когда земля обвалилась вниз, открыв потайную комнату – часть туннелей, которую я никогда не видела.
Не успела я ничего сказать, как Джеймсон прыгнул в темноту.
Я спустилась более осторожно, приземлившись рядом с ним на корточки. Я встала и осветила фонариком телефона пустую маленькую комнату.
Тела не было.
Я осмотрела стену и заметила факел. Обхватив факел пальцами, я попыталась оторвать его от стены, но безуспешно. Я ощупала металлический держатель за факелом.
– Сзади есть крюк, – сказала я. – Или что-то вроде. Я думаю, он вращается. – Джеймсон положил свою руку поверх моей, и мы вместе повернули факел вбок. Раздался скребущий звук, затем шипение, и факел зажегся.
Джеймсон не отпустил его, как и я.
Мы вытащили горящий факел из держателя, и, когда пламя приблизилось к поверхности стены, в его свете загорелись слова, написанные почерком Тоби.
– «Я никогда не был Хоторном», – вслух прочитала я. Джеймсон опустил руку, теперь факел держала только я.
Медленно я обошла комнату по периметру. Огонь осветил слова на каждой стене.
Я никогда не был Хоторном.
Я никогда не буду Блейком.
Так кто же я тогда?
Я увидела послание на последней стене, и у меня сжалось сердце. Соучастник.
– Посвети на пол, – попросил Джеймсон.
Я опустила факел, стараясь не обжечься, и увидела последнее сообщение. Попробуй еще раз, отец.
Тело лежало не здесь.
Его никогда здесь не было.
Сверху упал свет. Мистер Лафлин. Он помог нам выбраться наружу с абсолютно непроницаемым лицом. И он не сказал ни слова – вплоть до момента, когда я попыталась шагнуть из центра обратно в лабиринт. Он встал прямо передо мной.
Преграждая мне путь.
– Я слышал об Алисе. – Голос смотрителя всегда был хриплым, но печали в глазах раньше не было. – Мужчина, который схватил бы женщину, – вообще не мужчина. – Он на мгновение замолчал. – Ко мне приходил Нэш, – запинаясь, сказал он. – Он попросил меня о помощи, а этот мальчик не позволял даже завязывать ему шнурки, когда был маленьким.
– Вы знаете, где лежат останки Уилла Блейка, – осенило меня. – Поэтому Нэш обратился к вам за помощью.
Мистер Лафлин заставил себя поднять на меня взгляд.
– Некоторые вещи лучше не доставать из-под земли.
Я не собиралась мириться с этим. Не могла. Гнев поднялся внутри меня, закипел в моих жилах. Гнев на Винсента Блейка и Тобиаса Хоторна – и этого человека, который должен был работать на меня, но всегда ставил семью Хоторнов на первое место.
– Я сровняю здесь все с землей, – поклялась я. В некоторых ситуациях требовался скальпель, но в этой? Принесите бензопилу. – Я найму людей, чтобы срезать весь лабиринт. Я приведу поисковых собак. И я сожгу все дотла, чтобы вернуть Алису.
Мистер Лафлин задрожал.
– Вы не имеете права.
– Дедушка.
Он повернулся, из лабиринта появилась Ребекка. Тея и Ксандр стояли за ней, но мистер Лафлин не заметил их.
– Это неправильно, – добавила Ребекка.
– Я дал обещание себе, твоей матери, мистеру Хоторну.