Красная Армия (ЛП)
— Товарищ командующий фронтом, этого больше не повториться. Это просто…
— Нет, не «просто» — голос Малинского замедлил темп и вдруг стал холодным, как зима на крайнем севере. — Решите проблему. И впредь не допускайте подобного.
— Так точно, товарищ командующий фронтом. Я должен доложить, что бригада вашего сына является лучшей в корпусе. Он ответственен и перемещает танки с молниеносной скоростью.
Вот это был в корне ошибочный подход. Однако Малинский сразу понял, насколько Ансеев был подавлен, раз прибегнул к столь бестактной и наивной попытке подлизаться. Следовало без промедления дать ему понять, что к чему.
— Гвардии полковник Малинский не имеет к ситуации никакого отношения — холодно сказал Малинский. — Он такой же офицер, как и все. Товарищ Ансеев, вы лично составляли распорядок и маршруты перевозок?
— Товарищ командующий фронтом, я утверждал маршруты лично…
— А график движения? Были ли ваши планы согласованы с моим начальником тыла и комендантской службой? Вы выполнили инструкции, данные вам фронтом? Или вы просто подписываете бумажки не глядя, полагая, что ваша подпись решит любую проблему?
— Товарищ командующий фронтом, автоматизированная система службы снабжения…
— Да или нет?
— Никак нет, товарищ командующий фронтом.
Малинский выдохом прибавил яркости горящей сигарете, подсветив лицо Ансеева. Тот явно был растерян. Как и должен был быть. Но Малинскому не хотелось, чтобы он вернулся в свой штаб в таком состоянии. Поэтому он и распекал его не перед всеми остальными командирами, штабистами и специальными представителями.
Ансеев повернулся лицом к карте, как будто ища способ найти и исправить свою ошибку на глазах Малинского.
— Игорь Федорович — Малинский добавил голосу отеческого тона. — Вы, пожалуй, лучший боевой командир из тех, что есть в моих войсках. Я вами искренне восхищался в Афганистане. Вы знаете, почему. Эта была поганая война, даже не война, а просто испытание, потому что нам никогда не давали победить. Но вы отлично проявили себя в наихудших из возможных условий. Я всегда рассчитывал на вас в самые тяжелые моменты. И я рассчитываю на вас сейчас. Мы все на вас рассчитываем. Из всех задач, стоящих перед Первым Западным Фронтом наиболее важной является то, чтобы ваш корпус и все его бригады действовали оперативно и выполняли поставленные задачи точно в срок. Вы всегда должны быть первыми.
Малинский затянулся, выдохнув дым с легким вздохом.
— У всех есть свои недостатки, Игорь Федорович. Поэтому буду откровенен: ваша ошибка в том, что вы слишком самонадеянны и слишком широко мыслите. В тоже время это и ваше главное преимущество. Но командир должен уделять внимание и мелочам. Если артиллерия прибыла на позиции, но нет снарядов, от артиллерии нет никакого прока. Точность сохранит вам жизни, Игорь Федорович. Помнить об этом — главная обязанность офицера. Солдаты Советской Армии дадут вам все, на что они способны, и я не намерен напрасно разбрасываться их жизнями, только потому, что их командир слишком занят, чтобы уделять внимание административным вопросам.
— Я понимаю это, товарищ командующий фронтом. Этого больше не повториться.
Малинский сделал паузу, чтобы сбросить напряженность.
— Жду вас через несколько минут, Игорь Федорович. На последнем совещании.
Ансеев понял это как разрешение идти. Он резко встал и отдал честь. Малинский кивнул.
Когда Ансеев вышел, Малинский закурил последнюю сигарету, пытаясь собраться с мыслями. Он собирался провести краткое заключительное совещание, после которого у командиров было бы время вернуться в свои подразделения, но и хотел, чтобы на каждый поставленный вопрос был дан ответ. Потом, когда гигантская машина армии придет в движение, времени уже не будет. Он пытался перебрать в уме все имеющиеся проблемы, но в голову упорно лезли мысли о сыне, как будто Ансеев проклял его. Малинский вдруг понял, что будь он верующим, он молился бы за сына.
Но молиться кому? России? Малинский считал, что это самое близкое к тому, что он мог назвать богом. Что-то большее, чем ее дети. Упорные, увлеченные, мечтательные дети, которые, казалось, всегда искали самые трудные пути решения жизненных проблем. Идея России для него всегда была безнадежно мистической, граничащей с сентиментальностью. Разумом он мог понимать достоинства и недостатки, но эмоционально ее идея полностью поглощала его.
Сохрани моего мальчика. И я все для тебя сделаю.
И Полину. Как они хотели иметь больше детей. Но не сложилось. Они с Полиной пережили и лейтенантские годы в офицерском общежитии на краю света, с общей кухней и грязным общим туалетом. И неравенство, бытовую неустроенность, когда лучшее попадало в руки тех, кто был близок к партии, а не тех, что выполнял свой долг. Полина, его солдатская жена. Его графиня. Полина, подумал он, если бы я мог выбирать, я бы вернул тебе нашего сына.
Малинскому стало стыдно. Он понимал, что сейчас не время для ностальгии и личных переживаний. Нужно думать о десятках тысяч единиц бронетехники и сотнях тысяч солдат. Не время для эмоций.
Раздался звонок по внутренней линии. Это снова был начальник штаба и его заместитель, свежеиспеченный генерал-лейтенант Павел Павлович Чибисов. Чибисов был замкнутым, холодным человеком с сильным аналитическим умом и почти навязчивой самодисциплиной, которого Малинский спас от другой неискоренимой черты русского характера — антисемитизма. Чибисов был этническим евреем, семья которого давно отреклась от своей веры, но который все равно считал необходимым бороться с последними остатками своего еврейства. И Чибисов был прав — нельзя было допустить, чтобы другие офицеры видели в нем еврея. Малинский испытывал глубокое уважение к Чибисову и ощущал их похожесть. Оба они были изгоями, только каждый по-своему. В любом случае Чибисов был отличным начальником штаба, прирожденным математиком и организатором, с которым Малинский всегда мог сконцентрироваться на боевых операциях. Чибисов был первым офицером, которому он доверял до такой степени, что мог на него положиться. Он улыбнулся, подумав, что Чибисов, который так и остался холостяком, мог предельно ясно и четко выразить все, кроме своих чувств.
— Товарищ командующий фронтом, все собрались, за исключением начальника политического управления, который по прежнему в отделе КГБ.
— Хорошо. Чаем, надеюсь, они обеспечены?
— Этот вопрос решен. Мы готовы. Когда вам будет угодно.
— Хорошо. Я иду.
Малинский положил трубку, поднялся и погасил окурок.
Но не двинулся сразу же. Он в последний раз бросил тяжелый взгляд на карту. Мощные темно-красные стрелки планируемого наступления прорезали вражеские позиции, не оставляя им никакой надежды. Он ждал этого всю жизнь. Но не ждал, что этот день наступит.
* * *Генерал-майор Дудоров, начальник разведки фронта, в деталях сообщил о дислокации вражеских войск. Дудоров полно и тщательно изучил противника, но лучше всего было то, что он изучал НАТО так долго, что приобрел не только многие сведения, но и что-то вроде западного образа мышления. Для Малинского это было все равно, что иметь в своем штабе офицера противника. Малинский испытывал потребность в исчерпывающей информации, чтобы понять сильные и слабые стороны врага. Он знал, что применение на практике советской военной науки требовало оперативной и точной разведывательной информации.
Зал совещаний пропах болотным запахом от мокрой формы, присутствующие сильно нервничали. Многие считали, что Дудоров слишком важничал. Он был низким и полным, а своей манерой говорить напоминал снисходительного преподавателя, чем вызывал у боевых командиров стойкое неприятие. Малинский знал, что его подчиненные торопятся вернуться в свои части, чтобы использовать оставшееся время для решения насущных проблем. Но он и не подумал прервать Дудорова. Он делал ставку на его профессионализм. Дудоров, как и Чибисов оставались с ним всякий раз, как он получал повышение.