Красная Армия (ЛП)

Три человека в трясущейся стальной коробке. И поскольку это все силы, что у него есть, каждый должен делать свое дело без ошибок. Несмотря на войну, Плинников не получил никакого пополнения, и у него не было пехоты, ехавшей десантом. Приходилось рассчитывать на каждого человека во всех трех машинах.
Он даже не мог определить, где находятся его машины. Если они все еще были на дороге, вторая должна были следовать прямо за ними, а третья, старшего сержанта Малярчука, шла замыкающей. Плинников усмехнулся сам себе. Дозор. Который ничего не видит дальше десяти метров. Он посмотрел на карту, пытаясь сориентироваться.
Он ощутил, что машина начала спускаться в низину или овраг. Впереди немедленно загрохотали разрывы снарядов.
— Продолжать движение, — скомандовал Плинников. — Спускайся в овраг. Остаемся на дороге, пока дым не рассеется. Вперед, быстро!
Плинников ощущал, что противник рядом. Камни и комья земли взлетали в воздух, затрудняя и без того слабый обзор.
Плинников рассудил, что если они съедут с дороги, там могут быть мины, а сама дорога может простреливаться противником только прицельным огнем, что, скорее всего, будет бесперспективно в хаосе советской артиллерийской подготовки.
— Товарищ лейтенант, там сплошной огонь. Мы слишком близко.
— Продолжать движение. Мы уже под ним. Просто вперед.
— Товарищ лейтенант… — Это был уже Белонов, его наводчик и помощник. Лицо мальчишки было бледним, как молоко.
— Все в порядке, — ответил Плинников по внутреннему переговорному устройству. — Ищи цели. Если будем стоять и ждать, в нас точно что-то попадет.
Что-то ударило в борт машины с такой силой, что она затряслась, словно от боли.
— Вперед и быстрее, — скомандовал Плинников механику-водителю. — Просто оставайся на дороге и гони так быстро, как только можешь.
— Я не вижу дороги. Я потерял ее.
— Просто вперед. — Плинников потер пальцами нос. Он ощущал, как его наполняет страх, холодом разливаясь по животу с каждым ударом по броне.
Неожиданно рядом разорвался снаряд, с такой силой, что машина закачалась, словно лодка на бурных волнах. Плинников подумал, что если у них разорвет гусеницу, они точно погибнут.
— Вперед, черт тебя подери!
Мелькавшие в тумане вспышки казались зловещими призраками, жаждущими их смерти.
— Влево… Влево давай.
Гусеницы заелозили по склону оврага, угрожая слететь с катков.
— Цель! — Закричал Плинников.
Но неожиданно появившийся справа от них черный силуэт был безжизненными обломками чего-то, уничтоженного прямым попаданием. Механик отвернул в сторону и машина выровнялась, вернувшись на дорогу.
Плинникова пробил пот. Он не увидел уничтоженную машину, пока они в нее едва не врезались. Он впервые подумал, не совершил ли он что-то действительно глупое.
Осколок от близкого разрыва ударил по объективу смотрового прибора Плинникова как раз в тот момент, когда машина достигла местности, где ветер развеял дым и видимость стала лучшей, словно через марлю. Несколько темных силуэтов выехали из дыма им наперерез.
— Наводчик, цели справа! Механик, влево!
Но вражеские бронемашины либо не видели машину Плинникова, либо не обращали на нее внимания. Огромные машины снова растворились в дыму, словно убравшиеся обратно в ад черти.
Ни одна башня не развернулась в их сторону.
— Не стрелять!
Противник отходил с передовых позиций. Видимо, огонь был слишком силен. Плинников потянулся к рации, надеясь, что антенну не сорвало.
— «Дротик», я «Перочинный нож», как слышите меня, прием?
Ничего.
Самый мощный огонь остался позади. Но дым, в сочетании с дождем и туманом, все еще не позволял рассмотреть никаких ориентиров. Плинникова это очень беспокоило. Когда-то на учениях, он проехал в дымовой завесе полный круг. Это был самый неприятный момент за его короткую службу. Он все еще мог услышать смех и анекдоты про таких лейтенантов, как он.
— «Дротик», я «Перочинный нож». У меня важное сообщение, прием.
— «Перочинный нож», я «Дротик». — Рация командного пункта едва пробивалась сквозь море помех.
 
— Вражеские силы численностью до взвода отходят с передовых позиций под огнем артиллерии. Точные координаты дать не могу, как поняли?
— Где ты сейчас? Доложи позицию.
— В назначенном секторе. Видимость ноль. Мы просто проехали через зону артиллерийской подготовки. Мы на вражеских позициях.
— Не понял тебя, сильные помехи. Говоришь, ты за зоной артиллерийской подготовки?
— Так точно, на вражеской стороне. Готов продолжить движение.
На том конце воцарилась долгая пауза. Плинников понимал, что они там здорово удивились. Его начало наполнять гордостью. Затем слабый голос вернулся.
— «Перочинный нож», твоя задача: продвинуться так далеко, как сможешь. Разрешаю выход из назначенного района. Просто двигаешься вперед и докладываешь обо всех вражеских целях. Как понял меня?
— Вас понял. Начинаю движение.
Плинников переключился на внутренне переговорное устройство. Дым начал рассеиваться. Его первой мыслью было найти какую-нибудь высоту, чтобы определить свое местоположение. Но он понимал, что так только выдаст себя, да и любая высота скорее всего, будет занята противником.
— Механик, давай вперед. Оставайся в низине. Следи за оврагами и канавами.
Он переключил шлемофон на частоту взвода, надеясь связаться с остальными двумя машинами.
— «Колчан», я «Перочинный нож», как слышите меня, прием?
Он подождал. Нет ответа. Попытался снова. Ответа по-прежнему не было.
Он развернул башню, чтобы получить лучший обзор, пытаясь разглядеть что-то через грязную и треснувшую оптику.
Ничего. Только серая пелена.
— «Перочинный нож», я «Стилет», — Плинников узнал голос старшего сержанта Малярчука. — Я тоже не могу связаться с «Колчаном». Медленно двигаются за зоной обстрела. Ни черта не вижу. Вас потерял минут двадцать назад.
— Я «Перочинный нож». Слышу чисто. Продолжай движение по основному маршруту. Смотри по сторонам, может заметишь «Колчана». Они могли застрять где-то там. Конец связи.
Вторая машина могла получить повреждение или застрять. Но он понимал, что скорее всего, они были мертвы. Плинников был удивлен тем, что испытывает так мало эмоций, и ему стало стыдно за то, что он так легко смирился с потерей машины и ее экипажа.
— Механик, давай на колею справа.
Теперь машина двигалась быстро. Наиболее сильный огонь остался позади. Смотровой прибор Плинникова совсем разболтался. Сквозь трещину внутрь начала просачиваться вода.
— Медленнее. Видишь колею среди деревьев? Давай туда. Медленнее!
Машина въехала на колею среди леса, которая оказалась как нельзя кстати. Плинникову хотелось найти место, где они могли найти несколько спокойных минут, чтобы прочистить оптику и наладить антенну. Лесу уже досталось от артиллерии. Многие стволы были разбиты и обгорели. Механик подмял гусеницами тонкий ствол упавшего дерева. Он вел машину очень осторожно, не желая, чтобы у них слетела гусеница в такой близости от противника.
— Товарищ лейтенант, я ничего не вижу, — сказал механик. — Могу я открыть люк?
— Отставить, — ответил Плинников. — Остановись. Я выберусь и протру оптику.
Машина покачнулась, остановившись. Плинников разблокировал запор и поднял крышку люка. Стоявший грохот оглушил его. Сила артиллерийской подготовки была просто невероятной. Разрывы раздавались совсем близко. Было непонятно, как кто-то вообще мог выжить под таким обстрелом.
В промокшем лесу запах свежей зелени смешивался с вонью гари от рвущихся снарядов. Капли дождя падали с нависающих веток на щеки Плинникова, стекая прохладными струйками к губам. Крышка люка была скользкой от воды и грязи.
Прямо перед ними колею, по которой они двигались, пересекала еще одна.
Черная земля другой колеи была глубоко взрыта, что говорило о том, что по ней прошли несколько гусеничных машин.
Плинников подался обратно в башню.