Джип, ноутбук, будущее (СИ)

— Вот, Василь просил вам передать, буде если вы придете.
— А что, они ему не нужны?
— Нет, больше не нужны… — весело улыбнулась молодая садистка, не подозревавшая, что каждое ее слово как когтями по сердцу.
Эх, Вася, Вася… Что ж ты так подвел-то?
— …сказал, что он с ними поработал, все, что нужно выписал, дальше он свои черьтежи делать будет.
Ах ты ж… Феня. Нет, чтоб сразу сказать, она тут хвост коту пятаками рубит. Чуть сердце не остановилось!
* * *
На следующий день бумаги снова попались на глаза Руслану, когда он полез в своем рабочем кабинете в саквояж. Лазаревич достал пачку, задумчиво покачал на руке.
Нет, как не крути, как не рассматривай слова Фени — Менделеев заинтересовался и взял танк «в работу». Никаких признаков того, что Василий Дмитриевич забил болт — Руслан не находил. Так что — все хорошо. Все должно быть хорошо…
Только почему сердце так не на месте?
Как будто он что-то упустил, на что-то не обратил внимания… Вот только — на что?
В дверь коротко, деловито постучали.
— Войдите!
— Доброе утро, Руслан Аркадьевич! — в кабинет шагнул молодой человек со смутно знакомым лицом.
— Доброе утро… — Лазаревич запнулся. Кто это вообще такой?
— Запамятовали? — брови юноши удивленно приподнялись, глаза улыбнулись, — Пороховщиков…
— Прошу прощения, Александр Александрович, не сразу сообразил. Доброе утро, какими ветрами?
Ну конечно! Саша Пороховщиков, крайне энергичный молодой человек из Риги. Тот, что строит самолеты, и обладает крайне цепкой хваткой. Такой, что палец ему не то, что в рот нельзя класть — даже близко ко рту подносить.
— Все теми же, авиационными, — Пороховщиков опустился на стул, поддернув брюки, — Петри Иванович в отъезде так я с вами решил этот вопрос обсудить. Дошли до меня слухи, что вы на свой автомобиль новейший двигатель ставите, секретной конструкции…
Кто ж тут информацию на сторону продает, с досадой подумал Руслан. Такими темпами завтра ко мне не мальчишка из Риги, а дядька из Берлина придет. Впрочем, у нас связи в спецслужбах есть… кстати, не забыть отдать Андронову бумаги по глушителям… так что инвестиции в меня надежно защищены.
— И снова мимо, Александр Александрович.
— Вы хотите сказать, что и его не продадите? — судя по заострившемуся взгляду, Пороховщиков твердо намеревался сегодня без своего не уйти.
— Хочу сказать, что не наш это двигатель. Заказан на РАЗИППе.
РАЗИПП расшифровывался как «Русский автомобильный завод Ивана Петровича Пузырева». Да, лишней скромностью он не страдал.
— Так что, если хотите его заказать — вам туда, — Руслан развел руками, в которых так и держал бумаги для Менделеева, посмотрел на них и бросил на стол.
Пороховщиков машинально проводил бумаги взглядом:
— Это, — кивнул он на них, сверху предательски приземлился рисунок с общим видом танка, — не те ли, случайно, бронеавтомобили, о которых вы в мой прошлый визит упоминали? Все-таки решили начать?
— Нет, это так…Мои личные умственные упражнения.
— Позволите полюбопытствовать?
— Отчего нет? — Руслан кивнул на чертежи.
Саша Пороховщиков повернул их к себе — и как будто отсканировал взглядом. На каждый листок он затрачивал не более секунды, однако Руслан мог поклясться, что бойкий юноша запомнил все, что увидел, вплоть до тиража и типографии, цитируя незабвенного Гоцмана. Если бы на них, конечно, были тираж и типография.
— Бесконечная лента… Поворотная орудийная башня… — тихо шептал Саша, глубко задумавшись над бумагами. В его голове явно крутились мысли, выстраивались какие-то схемы, что-то замышлялось…
Почему сердце опять забеспокоилось? Лечить нервишки вам надо, Руслан Аркадьевич, вот почему. Валерьянку попейте, что ли…
— Интересная конструкция… — наконец произнес он, — Военное министерство просто обязано заинтересоваться. Руслан Аркадьевич…
Пороховщиков смотрел серьезно и деловито:
— Не уступите привилегии?
— Нет здесь никаких привилегий. Я же сказал — чисто умственное упражнение.
— Тогда… Что хотите за бумаги?
 
— Да забирайте так. Мне они без всякой надобности, выкинуть собирался.
Не будем класть танки в одну корзину. Даже если фамилия корзины — Менделеев. Саша Пороховщиков — мальчик резкий, если он возьмется за танки, он их таки построит.
  
Глава 14
 
— Доброе утро, Руслан Аркадьевич, — в гостиную шагнула долговязая фигура Чуковского.
— Доброе, доброе, Николай Эммануилович. Какими судьбами?
Чуковский опустил в кресло и положил на стол бумажную папку:
— Прошу прощения, но… Где ваша жена?
— Аня утащила ее на прогулку в честь воскресного утра, так что они гуляют.
— Оне, — машинально поправил будущий детский писатель.
— Что? — не понял Руслан.
— Что? — не понял Чуковский.
Они оба озадаченно посмотрели друг на друга. Первым сообразил Николай Эммануилович:
— «Они» — множественное число для местоимения «он». Для «она» множественным числом будет «оне».
— «И завидуют оне государевой жене…», — вспомнились Лазаревичу строки Пушкина.
— Да, точно. Прошу прощения, но критик — всегда критик, — усмехнулся Чуковский.
«Почему я все время называю его Чуковским?» — подумал Руслан, — «Он еще не взял этот псевдоним, и неизвестно, возьмет ли вообще — Юля говорит, что он до сих пор отказывается т своих собственных стихов. Да и дедушкой Корнеем его даже мысленно называть неловко — ему же еще даже тридцати нет! Он младше меня!».
— Николай Эммануилович, откройте мне страшную тайну — что вы делаете с моей женой… вместе с моей женой… в чем суть ваших занятий с ней…
Оба мужчины мучительно покраснели от неловкости.
— Кхм, — кашлянул Чуковский, — поверьте мне, наши занятия… совершенно пристойны и безобидны!
— Но в чем они заключаются — вы не расскажете.
— Простите, но нет. Мне… несколько неловко…
— А Юле, значит, рассказываете…
— Она, в некотором роде, выступает моей музой…
Чуковский запнулся.
— Вы что-то пишете? — сообразил Руслан.
«Дедушка Корней» вильнул взглядом.
Пишет, понял Руслан. Только что-то… нет, не непристойное, но несерьезное. Что-то, чего он стесняется… Несерьезный жанр… Детектив?
Точно! Детектив!
Ведь Чуковский, можно сказать, сам внезапно оказался героем детектива: сначала в роли жертвы, потом — в роли сыщика-любителя. Отчего ж не описать свои собственные приключения? Правда, преступник так и не был схвачен, вообще больше не подает признаков жизни… и слава богу. Может, гибель Мациевича и нападение на самого Чуковского все же никак и не связаны, мало ли совпадений на свете, подумал Руслан. Ну или убийца и вправду существовал, но неосторожно попил холерной воды или хлебнул метилового спирта, попал под машину, или, в здешних реалиях, под извозчика, подхватил чахотку или трахому, в общем — больше не создаст проблем ни ему, ни людям, которые в будущем могли бы стать кем-то известным…
Твою маман…
— Простите?! — брови Чуковского взлетели вверх, чуть не зацепив прилизанную челку.
— Не вашу, разумеется… И вообще ничью. Это — так… эмоциональное восклицание, призванное проиллюстрировать мое душевное смятение. Я, кажется, понял, в чем был смысл действий нашего маньяка.
Чуковский вздохнул. Этот трижды клятый маньяк до сих пор был его большим провалом. О котором не знал почти никто, но ведь сам-то он — знал! Знал, что принялся играть в детектива — и проиграл! Так и не сумев вычислить убийцу.
— Забавно, — произнес он, — В деревнях «маньяком» называют падающую звезду. Считается, что это падает с небес очередной падший ангел, превращаясь в злого духа. Ведь и наш маньяк, собственно, похож на такого злого духа: возник ниоткуда, как с неба упал — вы ведь говорите, что в вашей истории такого не было? Вы верите в демонов?
— Как сказал один умный человек по имени Непомнюкто: «Я понял, что против меня действует обычный человек, когда он совершил ошибку. Ведь Дьявол ошибок не совершает».