Две полоски от босса (СИ)

Татьяна, не обращая внимания на мое возражение, поднимает дрожащую ладонь ко лбу. Я отклоняюсь в сторону, смахивая со щек слезы. Подушечки пальцев женщины в засохших пятнах алой крови. Должно быть, она пыталась собрать осколки стекла. В подтверждение моих мыслей, вижу возле нее небольшую кучку фрагментов разбитого зеркала. 
Понимаю, что женщина делала это, не отдавая отчет своим действиям. 
- Занимайся дома, не менее двух часов, – продолжает наставлять тренер, будто находясь в трансе. По потухшему взгляду блондинки понимаю, что она в шоковом состоянии. – Занятия в зале возобновятся через пару дней. 
Когда Татьяна заводит светлую прядь за ухо, громко охаю. На нежной коже лица отпечаток чьих-то пальцев. 
- Надо вызвать полицию! – бросаюсь к своему рюкзаку. Как всегда, когда нервничаю, все валиться из рук. Я не нахожу ничего лучше, как просто вытряхнуть все содержимое на пол. 
- Нет, - разносится эхом по разрушенному залу неожиданно твердый голос Татьяны Жаровой. 
Удивленно оборачиваюсь. 
Татьяна, словно птица феникс, медленно и величественно поднимается на ноги, будто королева. Раздается громкий хруст… Кажется, что это звучат не осколки стекла, а ее разбитой вдребезги души. Подбородок женщины поднимается в гордом жесте, хрупкие пальцы сжимаются в кулаки. 
Во мне поднимается волна уважения, заставляя трепетать каждую клеточку тела. Перехватывает дыхание. Сейчас я вижу то, к чему стремлюсь - внутренняя сила, стержень. Человека с такой силой духа ничто не сломит. К такому не приходят по щелчку пальца — это опыт, труд, закалка. Сейчас я понимаю: чтобы вот так встать, надо перед этим упасть тысячу раз на колени. На ум приходят слова Татьяны, которые она мне говорила после очередных срывов и истерик, когда я чувствовала себя никчёмной и бездарной. 
«Пока ты не сдаешься - ты непобедим!» 
Словно очнувшись от глубокого сна, разлепляю пересохшие губы. 
- Тот, кто это сделал, должен понести наказание. 
Уголок рта Татьяны дергается - такой до боли знакомый жест. Но сейчас я не могу сосредоточиться. У меня все так болит, будто меня избили, не оставив на теле ни одного живого места. Даже никогда не задумывалась о том, что душевная боль может принимать физическую форму. 
​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Полиция не поможет, – грубовато отрезает Татьяна. - Забудь. Я все восстановлю. Я смогу, – добавляет так тихо, что я еле различаю слова. 
— Это были бандиты? - догадываюсь, растерянно глядя вслед Татьяне. 
Она, отряхнув с кремового трико пыль, идет в подсобку, где хранится инвентарь. Когда тренер возвращается с метлой, ее светлые волосы наспех заплетены во французскую косу. 
- Теть Тань… 
Она поднимает на меня уставший взгляд лихорадочно блестевших синих глаз. Уставшая, осунувшаяся, смертельно бледная… 
- Хуже. Люди Садулаева.
Глава 27
Ангелина 
Не понимая сон или правда услышанное, достаточно ощутимо щипаю себя за руку. Все конечности немеют, не позволяя двинуться с места, чтобы убежать прочь, зажав уши. Я не хочу слышать слова неприглядной реальности, срывающиеся с покусанных в кровь губ Татьяны. 
Садулаев - хозяин земли, на которой построена академия. Он не просто хочет получать прибыль, но намерен снести школу. 
 
- …пятизвездочный отель, – полный ненависти голос Татьяны проникает в мое сознание. – Уничтожить культурный центр, ради… - она устало машет рукой, принимаясь усердно сгребать осколки в кучу. 
В зал спешно входит мужчина в белой рубашке и серых брюках. Шатен с посеребрёнными прядями в волосах и приятными ореховыми глазами кажется мне отдаленно знакомым. Стоит чуть напрячь память и понимаю, откуда его знаю – это отец Катьки Наумовой. 
- Миш… – роняет Татьяна метлу, которая с глухим звуком падает на пол. 
Из глаз женщины тут же хлынули слезы. Только рядом со своим мужчиной она дает слабину. Имеет право. Светлая голова без сил опускается на крепкое обтянутое светлой рубашкой плечо шатена.
- Он никогда не оставит меня в покое, Миш. Никогда, – шепчет Жарова, сжимая руками торс мужчины. 
- Будет, милая, будет… - упокоевает Наумов, перебирая пальцами белокурые пряди волос Татьяны. – Сейчас я вызову клининг, вставим окна. Все будет, как новое. 
Не могу на это смотреть!
 Безумно жаль эту сильную женщину. Под предлогом, что надо принести мешки для мусора, ухожу в гримерку. Правда раскаленным железом жжет сердце: Максим совсем не тот, за кого я его принимала. После этого приходит осознание, я здесь лишняя. Осторожно покидаю зал, чтобы не потревожить застывшую в объятиях друг друга пару. 
Пока иду вдоль дороги, ощущаю, что к каждой ноге словно привязан тяжелый груз. 
Мне кажется, что я тону в зыбучих песках лжи и обмана, а заманил меня в эти топи Максим Садулав. Заставил поверить, что я ему дорога, влюбиться в фальшивую улыбку, за которой прячет каменное сердце, не знающее, что такое любовь и сострадание. Заставил… а потом безжалостно вонзил нож в спину. 
Ведь он знал, как много для меня значит балет, академия…Татьяна. Как он посмел?! Смахиваю пряди волос, что бросает мне в лицо настойчивый прохладный ветерок. 
А я? Тоже хороша! Повелась, как дурочка, на ухаживания этого лицемера. Но все же, прежде, чем я вынесу окончательный приговор, хочу услышать хоть какое-то оправдание от этой сволочи. Пусть скажет глядя мне в лицо, что это все его рук дело. 
Выцарапаю глаза! 
Те самые, которые еще вчера приводили меня в восторг. Он получил от меня, что хотел. Вот теперь мне больно за себя… Не за работу всей моей жизни, не за Татьяну, а за ту наивную девочку внутри себя, которая получила смертельное ранение. Девочку, которая незаметно для себя отдала сердце беспринципной сволочи. 
Первая любовь, первые поцелуи, первая близость – все оказалось фальшью. 
Руку холодит пластмассовый корпус телефона. Громкие гудки остаются без ответа. Я даже не удивлена.
 Трус! Не берет трубку. 
Вдруг отчетливо понимаю, что он ведь ни разу за все время не ответил ни на один мой звонок. А зачем? Много чести для такой, как я. Громкий звук мотора заставляет оглянуться. Димка. 
Парень останавливается возле меня, широко расставив ноги по бокам старенького «Байка». Он снимает оранжевый шлем, привычным жестом откидывая светлую челку на бок. 
- Ангелин, - щурится блондин, удивлённо пялясь на мое заплаканное лицо. – Ты че?! Что случилось? Ты почему не на занятиях? 
Всхлипываю, утирая нос совсем не так, как подобает леди. 
- Академию разнесли, – голос срывается. Я еле нахожу в себе силы продолжить. - Зеркала, маты, двери – все испортили.