Кортни. 1-13 (СИ)
– Зачем он это сделал? Зачем покончил с собой?
– Дело не в этом, – ответил Дафф. – Он был бездельником.
– Если бы я только знал, что он это сделает, Бог мой, если бы только я знал!
– Черт побери, парень, он рискнул и проиграл. Это не наша вина. Он бы точно так же поступил с нами.
– Мне не нравится эта грязь. Давай покончим с этим, Дафф!
– В гонке постоянно кого-нибудь сбивают, а ты говоришь «хватит»!
– Все стало по-другому, сначала было не так.
– Да, и утром тоже будет по-другому. Пошли, приятель, я знаю, что тебе нужно.
– Куда мы идем?
– В «Оперу».
– А что скажет Канди?
– Канди не обязательно это знать.
Дафф оказался прав – утром все казалось другим. Обычная суета конторской работы и некоторое напряжение на бирже. Шону вспомнился Карл всего раз за целый день, и это не показалось ему таким уж важным. Они послали ему дорогой венок.
Шону пришлось посмотреть в лицо игре, в которую он играл. Он подумал об альтернативе – уйти со всеми заработанными деньгами, но поступить так значило отказаться от власти. Привычка укоренилась уже слишком прочно, он не мог от нее отказаться. А посему его подсознание раскрылось, всосало все угрызения совести и поместило где-то глубоко внутри. Иногда он чувствовал, как они начинают просыпаться, но чем больше времени проходило, тем слабее становились эти трепыхания. Дафф утешал его; слова Даффа были подобны чесночному соусу, который помогает справиться с комом в горле, а Шон еще не усвоил, что Дафф говорит и делает не обязательно то, во что верит.
Веди игру без милосердия, с целью выиграть.
Глава 17
Дафф стоял спиной к камину в кабинете Шона и курил сигару, дожидаясь, пока карета отвезет их на биржу. Огонь обрисовывал его стройные ноги с узкими икрами, затянутыми в лаковую черную кожу. На нем было пальто – зимнее утро было холодным. В раскрытом вороте виднелся бриллиант, сверкавший в галстуке.
– К женщине постепенно привыкаешь, – говорил он. – Я знаю Канди четыре года, а кажется, знал ее всю жизнь.
– Она отличная девчонка, – рассеянно согласился Шон, обмакнул перо в чернила и подписал лежавший перед ним документ.
– Мне уже тридцать пять, – продолжал Дафф. – Если я хочу родить сына…
Шон положил перо и посмотрел на Даффа; его губы мало-помалу сложились в улыбку.
– Один человек когда-то сказал мне: «Они норовят затолкать тебя в свой теплый, мягкий рассудок». И еще он сказал: «Они не способны делиться, они собственницы». Что за новую песню я слышу?
Дафф неловко переступил с ноги на ногу.
– Все меняется, – оборонительно сказал он. – Мне тридцать пять.
– Ты повторяешься, – упрекнул Шон, и Дафф бледно улыбнулся.
– Э-э… если честно…
Он не договорил – топот копыт на улице заставил их повернуться к окну.
– Кто-то скачет! – Шон вскочил с места. – Большие неприятности! – Он подошел к окну. – Это Кертис, и судя по его лицу, с дурными новостями.
Снаружи послышались возбужденные голоса, топот бегущих ног, и в комнату, не постучавшись, ворвался Тимоти Кертис. На нем был шахтерский комбинезон и грязные резиновые сапоги.
– На девятом уровне мы наткнулись на поток грязи.
– Насколько он сильный? – спросил Дафф.
– Очень сильный. Затопило все до восьмого уровня.
– Иисусе, нам потребуется два месяца, чтобы все очистить! – воскликнул Шон. – Кто-нибудь в городе знает, ты кому-нибудь говорил?
– Нет, я сразу побежал к вам. Когда прорвало, в забое были Кронж и еще пять человек.
– Возвращайся немедленно, – приказал Шон, – но поезжай спокойно – ни к чему, чтобы весь свет узнал о наших неприятностях. Никого не подпускать к нашей собственности. Успеем продать.
– Да, мистер Кортни. – Кертис колебался. – Кронж и еще пятеро попали в поток. Сообщить их вдовам?
– Ты понимаешь по-английски? Ни гу-гу до десяти утра. Нам нужно время.
– Но мистер Кортни!.. – Кертис был в ужасе. Он стоял и глядел на Шона, и тот почувствовал легкий укол вины.
– Шесть человек утонули в густой, как патока, грязи… – Он сделал нерешительный жест руками. – Мы не можем…
Шон осекся, но Дафф тут же подхватил:
– Они уже мертвы и будут так же мертвы в десять часов, когда мы сообщим об этом их женам. Отправляйся, Кертис.
* * *Свои акции «Младшей Сестры» они продали в первый же час с начала торгов и через неделю снова купили их за полцены. Два месяца спустя «Младшая Сестра» вышла на обычный уровень производства.
Глава 18
Свою землю у Апельсиновой Рощи они разделили на участки и продали их – все, кроме ста акров, на которых начали строить дом. В проект дома они вложили всю свою энергию и воображение. За большие деньги Дафф переманил из Кейптаунского ботанического сада садовника и привез его в карете. Ему показали землю.
– Вырастите мне сад, – сказал Дафф.
– Все сто акров?
– Да.
– Это встанет дорого.
– Не страшно.
Ковры привезли из Претории, древесину – из лесов Кении, мрамор – из Италии. У входа на главную подъездную дорогу они приказали выгравировать слова: «В Ксанаду Кубла-хан приказал воздвигнуть чертог земных соблазнов». [21] Как и предсказал садовник, все это стоило дорого. Каждый день после закрытия биржи они вдвоем отправлялись туда и смотрели, как работают строители.
Однажды с ними поехала Канди, и они показывали ей все, хвастаясь, как двое мальчишек.
– Здесь будет бальный зал. – Шон поклонился ей. – Могу я иметь часть пригласить вас на танец?
– Спасибо, сэр, – сделала она реверанс и полетела в его объятиях по еще не отшлифованным доскам.
– Здесь будет лестница, – рассказывал Дафф, – из черного и белого мрамора, а здесь, на лестничной площадке, мы поставим в стеклянной витрине голову Градски с яблоком во рту. – Они со смехом поднялись по неровному бетону. – Здесь будет комната Шона с дубовой кроватью – прочный дуб выдержит любые колебания. – Взявшись за руки, они шли по коридору. – А здесь будет моя комната. Я подумывал о золотой ванне, но строитель говорит, она слишком тяжелая, а Шон – что слишком вульгарная. Посмотри, какой вид: отсюда видна вся долина. Я мог бы по утрам лежать в постели и в телескоп читать цены на бирже.
– Красиво, – мечтательно сказала Канди.
– Тебе нравится?
– О да.
– Тут могла бы быть и твоя комната.
Канди начала краснеть, потом на ее лице проступила досада.
– Шон прав – ты вульгарен.
Она повернула к выходу. Шон занялся сигарой, прикрывая ею лицо. Дафф в два быстрых шага догнал Канди и развернул лицом к себе.
– Дура, я сделал тебе предложение!
– Отпусти! – Она, на грани слез, вырывалась. – Мне это не кажется смешным.
– Канди, я серьезно. Ты выйдешь за меня?
Сигара выпала у Шона изо рта, но он подхватил ее, не дав упасть на пол. Канди стояла неподвижно, как изваяние, глядя Даффу в лицо.
– Да или нет? Ты выйдешь за меня?
Она кивнула – сначала медленно, потом, очень быстро, еще дважды. Дафф через плечо оглянулся на Шона.
– Оставь нас, приятель.
По пути в город к Канди вернулся дар речи. Она счастливо болтала, а Дафф отвечал ей своей кривой улыбкой. Шон мрачно сидел в углу кареты. Его сигара горела неровно, и он выбросил ее в окно.
– Ты позволишь мне сохранить за собой «Палаты Виктории», Канди?
Наступило молчание.
– Что ты хочешь сказать? – спросил Дафф.
– Третий лишний, – ответил Шон.
– О нет! – воскликнула Канди. – Это будет и твой дом.
Дафф резко сказал:
– Это мой тебе подарок в честь свадьбы.
– Заткнись!
Дафф улыбнулся.
– Здесь нам всем хватит места.
Канди быстро пересела к Шону и положила руку ему на плечо.
– Мы так давно вместе. Нам без тебя будет одиноко.
Шон хмыкнул.
– Пожалуйста!