Ванька 3 (СИ)
Вижу, не плоскость, а объем. По этому объёму разливается моё внимание, которое улавливает любое движение. Своих и врагов.
Приближающихся японцев я тоже вижу.
Понимаю степень опасности движений противников. Фильтрую их, и сразу отсеиваю не представляющие угрозу.
Так, это же «белка», про которую мне Федор как-то говорил! Вот она какая… И, ко мне в нужный момент пришла…
Сейчас мне бы только с «белки» не соскочить…
Плын и «белка» похожи, но есть и некоторая разница.
Так, так, так… Пятеро оказалось бузников на нашем редуте. Это вместе с Аристархом Аристарховичем.
Остатки взвода последние патроны достреляли.
Одна гармошка тишину сейчас над редутом нарушает.
Ну, пошли, что ли…
Пора…
Глава 19
Глава 19 Ямада Отодзо
Второй лейтенант Ямада Отодзо сегодня уже третий раз своих подчиненных в атаку поднимал.
Упорные эти русские. Противники — достойные. Ну, от этого только победа над ними почётней будет…
Сколько солдат императорской армии сегодня потеряли! У каждого — родители, жены, у кого — и дети…
Так, русский пулемет замолчал… Совсем? Ждут, пока мы ближе подойдем?
Стрелять из винтовок тоже реже стали. Патроны у русских на исходе? Хитрость какую-то задумали?
Второй лейтенант крепче сжал кавалерийскую саблю. Не совсем удобно с нею пешим драться. Кю-гунто менее длинный, но Ямада Отодзо — кавалерист, ему такое оружие положено. Сегодня он и его солдаты не на конях на противника мчатся, спешившись на русский редут наступают.
Почему так? Ну, приказы — не обсуждаются. Значит, так надо…
Русские совсем не стреляют, но другие звуки с редута стали слышны.
Что это? Гармонь? Странно…
Не должен был второй лейтенант Ямада Отодзо сегодня в бой идти. Да и не второй лейтенант он уже. В штабе 3 кавалерийского полка ещё вчера бумагу получили о его производстве в лейтенанты и переводе на должность инструктора Военного колледжа сухопутных войск. Но, ночью наступление началось, тут не до таких мелочей…
— Скорее, скорее!
Второй лейтенант своих подчиненных поторапливает.
Совсем немного уже до укрепления русских осталось. Только ров перейти.
На гребне редута вдруг фигура показалась. За ней — вторая, третья, четвертая, пятая. Один из русских — с гармонью. Играет что-то. Рассказать кому — не поверят…
Что-то с этими русскими не то… Дикий танец они какой-то исполняют. Их руки, ноги, сами они в непонятном ломаном ритме двигаются. Выкрикивают что-то на своем языке. В руках — палки. Что, они ими с нами сражаться собрались?
Может, сдаются?
— Не стрелять! — отдал команду второй лейтенант.
Пятеро, что на краю редута были, все сразу одновременно, как по какой-то команде вниз на японских солдат бросились.
Впрочем, команда была. Гармонь Аристарха Аристарховича её подала. Бузники поняли, а японцам и не надо. Не для них она была сыграна.
На краю редута ещё несколько русских солдат появились. Все в бинтах, некоторых пошатывает, но все с винтовками, штыки примкнуты…
Эти, как успел заметить Ямада Отодзо, двигаются обыкновенно, не ломает их как страдающих какой-то странной болезнью.
Миг, и на дне рва русские с палками, а один — с гармонью, оказались. Как ветер туда их принёс.
Один — как раз напротив второго лейтенанта оказался.
Тип 26 в левой руке Ямада Отодзо как раз при стрельбе на сверхкоротких дистанциях более эффективен. Тяжелый спуск с длинным ходом не позволяет точно в далеко находящегося противника стрелять.
Вместе с тем, узкая прорезь целика в сочетании с тонкой мушкой совершенно не подходят для стрельбы по движущимся целям на короткой дистанции реального боевого применения этого личного оружия.
Ванька-то двигался, ещё как… Где он окажется в следующую секунду, японцу понять было совершенно невозможно.
Второй лейтенант выстрелил и промахнулся.
Русский был уже совсем рядом, но и Отодзо был скор. Успел отпрыгнуть в сторону. Махнул при этом рукой и барабан Типа 26 зацепился за форму находящегося рядом одного из подчиненных второго лейтенанта.
Барабан провернулся каморой со стреляной гильзой вместо снаряженной в положение для следующего выстрела. Послать пулю в упор у Ямада Отодзо не получилось.
Ванькина палка вмяла кадык несостоявшегося инструктора. Тип 26 выпал из руки второго лейтенанта. Кожаная петля для пальцев, пропущенная сквозь гарду кавалерийской сабли, не дала выскользнуть последней. Так с оружием в руке и умер второй лейтенант Ямада Отодзо.
Гармошка уже не играла. Аристарх Аристархович бережно опустил её на дно рва и сейчас убивал врагов ногами. Настоящие бузники ногами не бьют, они ими убивают.
Во рву перед редутом творилось что-то невероятное. Пять обнаженных по пояс русских солдат раздавали смерть направо и налево во много раз превосходящим их противникам.
Но, вот их осталось четверо, трое, двое…
Спустившиеся в ров на помощь бузникам раненые были уже давно японскими штыками переколоты.
Вот Аристарху Аристарховичу по его бинтами перемотанной голове ещё раз хорошо так прилетело. Зашатался, на землю повалился унтер…
— Ура!!! — тут с редута и загремело.
Это подмога пришла практически погибшему взводу.
Эх, немного бы раньше…
Глава 20
Глава 20 Георгиевский крест
Хорошо так мне сейчас…
Тепло.
Спокойно.
Причем, тепло это и спокойствие по рукам моим течёт, по ногам… До самых пальчиков, а в них как бы всё и растворяется. Покалывает пальцы немного, но не больно, а даже приятно.
Через шею к затылку ручеек тепла и здоровья катится…
Опять, это, зверьки мои?
Они, они, больше-то и некому…
Куда бы я без них…
Вдвоем мы с Аристархом уже оставались… Потом и ему прикладом по раненой головушке прилетело…
Упал унтер… Как колосок скошенный.
Тут наши и подошли… Успели.
Я попробовал пошевелить правой рукой. Глаза не открывал, не хотелось мне это сейчас делать.
Шевелится рука. Даже и не больно.
Чуть-чуть подвигал левой. Цела, по моим ощущениям и эта конечность.
С ногами тоже было нормально.
Теперь можно и осмотреться.
Так. Светлый день на дворе… Этот ещё? Или уже следующий?
Впрочем, какая разница…
Я чуть голову повернул.
О! Аристарх Аристархович. Только, как говорится, чёрта вспомнишь…
Лежит наш унтер, глаза закрыты, реснички чуть-чуть подрагивают. Сверху полушубком прикрыт. На меня, кстати, тоже такой накинут.
Значит — у своих мы. Японцы бы на нас полушубками накрывать не стали.
Снова я глаза закрыл. Лежу, окружающий мир слушаю.
Тук-тук, тук-тук…
Глуховато так, не громко совсем этот звук до меня доходит.
Что-то еще ритмично постукивает, понять не могу. Ну, пусть постукивает, а я посплю.
Сон — лучшее лекарство. Так дед мой говорит. Ну, а ему можно верить.
Прав и на этот раз мой дедушка оказался. Когда проснулся — совсем уже хорошо себя я чувствовал. Сел, руками оперся.
Так. Всё понятно. По узкоколейной железной дороге на конной тяге нас с Аристархом Аристарховичем эвакуируют. Лошадка нас и других таких же раненых в тыл тащит. Народ тут не глупый. По рельсам одна лошадиная сила в девять раз может больше тащить, чем по проселочной дороге.
Возница-солдатик моё шевеление услышал, повернулся.
— Лежи, лежи, зачем встал! — замахал солдатик-санитар на меня руками.
— Закурить дай. — отмахнулся я от него.
Не пожадничал, дал закурить. Смотрит с уважением.
Тут и Аристарх Аристархович глаза открыл. На цигарку мою взглядом показал. Курить тоже ему желается.
Я ему в рот цигарку осторожно вставил. Пусть покурит.
По моим ощущениям, где-то через пол часа мы в полевой госпиталь и прибыли. Три штатных госпитальных шатра в рядок стоят, народ около них суетится…