Тверской Баскак (СИ)
— Вроде все, как ты хотел, но коли что не так, не серчай. Скажи что, поправим.
Взяв в руки протянутую мне вещь, я поднес ее к окну, чувствуя приличную тяжесть.
«Вот он, прообраз циркулярки! — С удовлетворением отмечаю титанически-ювелирную работу кузнеца. — Как он это сделал с имеющимся инструментом, даже не представлю, но главное, сделал же!»
Рассматриваю почти ровный, отполированный вал и точно выверенное количество зубьев. Довольный, оборачиваюсь к кузнецу.
— Отлично, Волына! А второй мой заказ, когда закончишь?
— Так, уже! — Кузнец вновь нагнулся и вытащил из-под верстака несколько предметов, сильно смахивающие на детали для велосипеда: цепь, пара звездочек, педали.
Оценив все добро с первого взгляда, я успеваю подумать, что теперь все проблемы вновь вернулись к Фролу. Золотарь еще месяц назад, посмотрев на мой чертеж подшипника, сказал, что сможет такой сделать. Я пообещал ему достать олово, а он отлить мне мой заказ в бронзе. Последнее время я ему про это обещание не напоминал, он и без того был занят, но теперь, когда все готово, пришло время спросить.
Все мастера работали над отдельными узлами и всей картины, для чего мне все это, не представляли. Раму и верстак делал из дерева плотник Иван Сизый, цепь и сам диск кузнец Волына, подшипники должен был отлить золотарь Фрол. Кого из них назначить главным по сборке, я еще не решил, но все больше склонялся отдать эту работу Фролу. Все-таки, тот прирожденный механик, и руки у него правильно заточены. Вот последний экзамен с подшипниками пройдет и тогда точно сможет примерять лавры изобретателя велосипеда.
* * *Если не считать утреннего испытания баллисты, то у меня сегодня обычный рабочий день. Каждый день с рассветом и до темноты я объезжаю все наши объекты и решаю бесконечные текущие вопросы. Такой подход не дает закиснуть и держит мозги в рабочем тонусе. Имея лишь теоретический подход ко всему, что надо делать своими руками, мне постоянно приходится корректировать свои наполеоновские планы в зависимости от сегодняшних возможностей. Вот недавно, к примеру, говорю Яреме.
— Здесь кругом болота и черная земля — торф. Ее надо накопать, привезти, перемешать с навозом, золой и высыпать на поля.
Он смотрит на меня, кивает, мол хорошо. Через неделю спрашиваю — привезли? Он машет головой — нет. Я ему в сердцах — почему, а он плечами пожимает, так на чем, не в руках же ее носить.
Я, конечно, сплюнул, выругался, мол, чего же ты молчал. Поорал, спустил пар, но криком делу не поможешь. Напряг память и вспомнил. Чуть выше Твери были раньше торфоразработки и прямо оттуда до самой Волги текла узкая, заросшая тростником речушка. Вспомнил даже, что она называлась Межурка. Тогда уже я нарисовал Яреме весь план в деталях. Идете вот сюда, к верховьям реки. Ищете торфяные пласты, грузите на плоты и спускаете до Волги, а потом сюда к нам. С берега уже разносить по полям вручную на носилках.
С тех пор носят, и в первую очередь на поля с репой, капустой и на маленькую делянку моего особого контроля и надежды. Там я посеял ту затерявшуюся в кармане жменю семечек подсолнуха, если вырастет, то будет еще одна немаловажная статья дохода.
Опыт с доставкой не прошел зря, еще одна экспедиция в верховья Волги должна была найти там и доставить первую партию гипсового камня, белой глины и кварцевого песка. Справятся или нет, посмотрим, но главным там я поставил гончара Федьку Кобылу, а он мне показался мужиком грамотным и амбициозным. Привезет — хорошо, а нет, значит будем еще искать.
Иду мимо рва будущих стен к полям. Не успел и десяти шагов сделать, как словно из-под земли появился Калида. Держит в поводу двух лошадей и хмурится.
— Зачем меня не дождался⁈ Зачем один пошел⁈ Негоже хозяину одному ходить, да ногами грязь месить. Не по чину, да и мало ли чего… — Он пробурчал что-то невразумительное себе в бороду.
Я спорить с ним не стал. Взял у него из рук уздечку своей кобылы и улыбнулся.
— Не серчай, Калида! Ты лучше посмотри, как мы развернулись-то, а…⁈ — Вскочив в седло, я радостно обвел рукой копошащийся вокруг людской муравейник.
Глава 6
За длинным столом горницы сидят тверские именитые люди. Тысяцкий города Лугота Доброщинич, бояре Острата и Якун, торговые люди Алтын Зуб и Путята Заречный. Мой взгляд переходит с одного на другого и фиксирует, как они, поднимаясь, кланяются мне в пояс. Отвечаю каждому молчаливым кивком головы, все в соответствии с местными понятиями о чинах и рангах. От двери до торца стола шагов десять, не меньше, и пока я их делаю, успеваю раскланяться со всеми присутствующими.
Эти пятеро специально созваны мной на разговор. Из всех именитых людей города я отобрал этих для специального предложения. Все, как и во все времена, крутится вокруг денег. Это то, чего у меня сейчас нет, а у них есть.
Можно, конечно, дождаться ярмарки, продать приготовленный товар, полученные деньги вложить в дело и так далее, но год пропадет. Тут банков и магазинов нет, следующая возможность в лучшем случае представится лишь весной и то, если удастся заинтересовать кого из купцов, а в обычном варианте только следующей осенью. Такой неспешный оборот меня никак не устраивает, но поделать с ним ничего нельзя, от меня тут ничего не зависит. Единственно, что я могу сделать — это максимально подготовиться к нынешней ярмарке. Иначе говоря, максимально увеличить оборотный капитал.
Тут я кривлюсь невольной усмешкой. Увеличить то, чего у меня совсем нет. Вновь возвращаюсь к исходному — нужны деньги, деньги и еще раз деньги. Для этого, со всем проявлением уважения, но тайно, и были собраны эти люди. Из того что удалось мне узнать, эта пятерка отождествляет собой власть и богатство города Твери.
Тысяцкий — это понятно, глава исполнительной власти. Якун и Острата представители самых старых боярских родов, и потому без их согласия в этом городе даже воробьи не чирикают. Можно сказать, местный «deep state». Ну а последние двое — торгаши. То бишь, реальные деньги и оборот товара, все то, без чего не сдвинется ни одно дело ни в наше время, ни в это.
Подойдя к столу, сажусь на свое место. Слышу, как за спиной замирает Калида — мой бессменный телохранитель и советник. Взгляд обводит лица гостей. Раз уж я собрался вершить историю в этом городе, то мне нужны союзники в первую очередь внутри него. Местный люд должен не только поверить в меня, но и видеть во мне свою единственную надежду на счастливое и сытое будущее.
В первую очередь это должна сделать местная верхушка. Я долго думал, чем мне их заинтересовать. Свободой от монгол? Вряд ли! От князей? Тоже не поймут! Рюриковичи для них обуза, но не враги. Новым грандиозным будущим Великой Руси? Нет, тоже не фонтан! Они такого понятия даже не знают. Русь по нынешним понятиям — это те же князья Рюриковичи, а сам народ делится на Тверичей, Новгородцев, Владимирцев и прочее-прочее.
Ломал я голову над этим вопросом ломал и вот, наконец, меня озарило. Если пока невозможно объединить нас идейно, то надо по крайней мере связать единым коммерческим интересом, то бишь деньгами.
Неделю назад я переехал в Тверь в княжий терем. По чину имею право, я наместник князя в городе и могу, да в общем-то и должен жить в его палатах. До сего дня мне мотаться с одного берега Волги на другой было не с руки. Главные дела были там, в новом городище, поэтому я и жил там, но сейчас уже середина сентября, неумолимо приближается время ежегодной зимней ярмарки. Центральные события очень скоро развернутся именно здесь в Твери.
У меня есть план, в котором эти собранные мною люди должны сыграть немаловажную роль. Скажу больше, от того, удастся ли мне заручиться их поддержкой, будет зависеть получится ли мне его провернуть или нет. Все эти мысли крутятся в моей голове, пока я всматриваюсь в хмурые бородатые лица.
Пауза затягивается, и, не выдерживая, Лугота подает голос.
— Пошто звал нас, наместник?