Плохая девочка. 2 в 1 (СИ)

– Шесть утра! – Наконец, выдыхает он. – Ты ошалела?
На нем все еще вчерашние плавки, а поверх расстегнутая рубашка. Лицо Кая выглядит помятым. Под глазами залегли темные круги.
– Вообще-то, семь. – Замечаю я, взглянув на часы.
– И ты посчитала, что это лучшее время, чтобы затеять уборку?
– Мне нужно было ждать, пока вернется твоя мать и застанет здесь этот ужасный бардак? – Парирую я.
Кай взмахивает руками и оглядывается. Стоящие возле стены огромные пакеты с мусором заставляют его поумерить пыл. Он выглядит озадаченным.
– Откуда это все? – Он чешет затылок.
– Отсюда. В кухне и на втором этаже я еще не прибиралась. – Киваю в сторону коридора. – И в комнаты первого этажа еще не заглядывала. Кто знает, вдруг там тоже обнаружится чье-то нижнее белье?
Глаза сводного брата округляются.
– Твою мать. – Вздыхает он. А затем вырывает у меня из рук пылесос. – Дай сюда.
– Я вообще не обязана тебе помогать. – Напоминаю я.
– Не зуди. – Устало отмахивается Кай и нажимает ногой на кнопку на корпусе пылесоса.
Я отступаю назад, почему-то радуясь в душе, что мы так спокойно поговорили. Для кого-то это, может, и пустяк, но для нас – настоящий прогресс. Находиться в одном помещении больше двух минут и не вцепиться друг другу в горло – это успех.
Покончив с уборкой, я спешно привожу себя в порядок и одеваюсь. Белая блузка, темно-синяя юбка, удобные лоферы. Убираю волосы в хвост, собираю сумку, закидываю ее на плечо.
– Разве тебе не нужно на учебу? – Спрашиваю, спускаясь по лестнице. В это время Кай как раз подхватывает мешки с мусором и тащит к двери. – Или там, не знаю… на тренировку?
Парень останавливается и бросает на меня полный раздражения взгляд.
– Похоже, что я в таком состоянии могу тренироваться?
Я пожимаю плечами.
– А зачем тогда пил? – Придерживаю для него дверь. – Или все спортсмены пьют?
Его глаза наливаются яростью. Он вытаскивает мусор во двор, швыряет в бак, а затем оборачивается ко мне:
– Вот ты одеваешься по-дурацки, но я же к тебе не цепляюсь? Неужели, у тебя нет вкуса? А ведь у тебя всегда были средства, и тебе всегда все легко доставалось!
Я чуть не давлюсь от возмущения.
– Да мои родители всю жизнь пахали, как проклятые, чтобы заработать то, что у меня есть сейчас! Никто меня не баловал! – Обхожу его и выхожу за калитку. – Извини, что не выгляжу так же вульгарно, как те девицы, к которым ты привык!
Жду, что Кай крикнет что-нибудь в спину, но он смеется. Что это его так насмешило?
– Тебя отвезти? – Спрашивает он, подходя к калитке.
Я оборачиваюсь от неожиданности.
– Обойдусь! – Кричу в ответ.
И ускоряю шаг. А сердце бьется, как заполошное: что бы было, если бы я согласилась? Это шаг в сторону примирения? Он возил бы меня каждый день?
– Ты почему ничего не сказала про вечеринку? – Набрасывается на меня в холле Алина.
Мы сворачиваем к лестнице, и только после этого я отвечаю:
– Сама ничего не знала. А ты откуда в курсе?
– Подслушала разговор девчонок с другого факультета возле раздевалки. Они обсуждали вписку в особняке Турунена и говорили, что было море выпивки и симпатичных парней! Я что-то не поняла, почему ты не пригласила меня? Разве я не предупреждала, что симпатичные парни это по моей части? Еще подругой называешься! – Она чешет нос, и колечко в ее ноздре забавно подпрыгивает. – А еще они упомянули бассейн! У тебя есть бассейн, и ты мне о нем ничего не рассказывала?! Я в свой прошлый визит не тратила бы все время на сериалы!
– Не кричи, идем.
Пока мы добираемся до аудитории, я подробно рассказываю Алине о вчерашнем вечере. Умалчиваю лишь о поцелуе с Каем и о той девушке, которую он упомянул в разговоре. Кем бы ни была эта Оливия, я должна знать, что он вложил в понятие «убил ее». Нужно расспросить о ней его мать.
С этой мыслью я вхожу в кабинет.
– С ума сойти? И он выгнал из-за тебя всех гостей? – Шепчет Алина, когда мы пробираемся наверх сквозь ряды.
– Да.
– Это любовь. – Хихикает она.
А меня почему-то эти слова колют в самое сердце.
 
Любовь? Нет. Что угодно, только не это.
* * *
Вечером, когда я возвращаюсь домой, дом гудит от шума перепалки, разразившейся между Каем и его матерью. Женщина стоит у плиты, ее сын – у стола напротив. Она возмущенно всплескивает руками, а он бьет ладонью по столешнице, вскакивает и уходит – как раз в тот момент, когда я вхожу.
Мы едва не врезаемся друг в друга. Сталкиваемся и застываем, глядя друг на друга. Между нашими лицами всего несколько сантиметров. Мое лицо вспыхивает.
– Чуть не сшиб сестру! – Восклицает его мать.
Я съеживаюсь, отходя в сторону и уступая ему дорогу.
«Она не моя сестра», – мог бы выкрикнуть Кай, но решает сдержаться, хотя, в его взгляде написано раздражение. И все же, многое переменилось со вчерашнего вечера. К ненависти, стоящей между нами стеной, добавилась и тайна о том, чем мы занимались в комнате Харри и мамы.
– Тебе не пять лет, Кай! – Кричит ему в спину мать. – Пора бы вспомнить, что такое ответственность!
Парень подхватывает с пола сумку, закидывает на плечо и уходит из дома, яростно хлопнув дверью.
– Господи… – Позабыв о том, что на раскаленной сковороде что-то шипит, Рита упирает ладони в стол и склоняет голову.
– Что случилось? – Спрашиваю я.
Мою руки, вытираю полотенцем и подхожу к ней. Женщина вот-вот расплачется. Наверное, мне ужасно не хватает материнского тепла, потому, что положив руку ей на плечо, я ощущаю прилив сочувствия и нежности.
– Это мальчишка просто невыносим! – Всхлипывает она и смахивает слезы. И тут же спохватывается. – Боже, лепешки!
Бросается к плите, берет лопатку и переворачивает изделия из теста. Масло угрожающе потрескивает и брызгает в стороны.
– Ай! – Рита закусывает палец, на который попадает шипящая капля.
– Обожглись?
– Немного. Все эти нервы!
– Давайте сюда. – Включаю воду и помогаю ей опустить кисть под холодную струю. – Легче?
– Да, золотце. – Ее глаза светятся теплом. – Спасибо.
– У меня есть бальзам для губ с пантенолом, – шарю по карманам и достаю небольшой тюбик, – не крем, но, уверена, поможет.
Выключаю воду, промокаю ее руку чистым полотенцем и осторожно мажу бальзамом.
– Болит?
– Уже меньше. – Выдыхает женщина.
– Что за шум? – Появляется в кухне ее муж.
На нем старомодная шелковая рубаха в турецкий огурец и широкие брюки.
– Ты как раз к ужину. – Улыбается Рита. – Вымой руки и садись. Времени для изысков не было, поэтому решила по-быстрому настряпать лепешек с сыром.
– М-м-м, обожаю! – Радостно потирает ладони мужчина и отправляется к раковине, чтобы вымыть руки.
– А что за лепешки? – Подхожу к большой раскаточной доске и с интересом разглядываю скалку, тесто и горстки муки. – Научите меня?
– Это еда бедняков, милая. – Неловко пожимает плечами Рита. – Лепешки на быстром тесте из кефира с тертым сыром. Когда Кай был маленьким, мне часто приходилось делать такие. Он приходил с хоккея голодным, как дикий волчонок, и сметал сразу все. Особенно любил начинку из картофельного пюре. Или колбасу с сыром. – Она потупляет взгляд. – Но это, конечно, только по праздникам.
– Я хочу научиться. – Говорю я. – Покажите, что делать.
– Тогда смотри, – женщина отрывает от теста комок, кладет на доску и обваливает в муке, а затем подает мне скалку, – нужно раскатать, но не тонко, толщиной с твой мизинец, а потом мы положим туда начинку, свернем пополам и на сковороду.
– Так что у вас с Каем стряслось? – Спрашивает Лео, усаживаясь за стол.
Пока я пытаюсь приноровиться к скалке и превратить комочек теста в блин, Рита подает ему первую партию лепешек и наливает чай в кружку.
– Пыталась воззвать к его совести. – Обреченно произносит Рита. – Ты же знаешь, как с ним бывает тяжело. Если уж что вбил в голову…
– Это из-за попойки, которую он устроил? – Примирительно склоняет голову мужчина.