Вне конкуренции (СИ)

Ёжусь, прижимаю к груди вещи.
Игнат хмыкает, дотрагивается до моего подбородка, слегка приподнимает, трогательно рассматривает:
- Влип я в тебя. – и уходит.
А мне что делать? Как остудить тот незнакомый огненный сгусток энергии внизу живота?
  
ГЛАВА 15.
 
ИГНАТ.
«- Привет, брат, это снова я…
Не знаю зачем я каждый день звоню тебе и всё это рассказываю… но прекратить не могу, хоть и чувствую себя дебилом, болтающим с самим собой в темноте. Я всегда говорил, что не верю в чудеса, но поверь… сейчас я призываю все высшие силы помочь тебе, есть они или нет, я прошу за тебя и тётю Нелли. Вдруг мой голос засчитают…
Я должен тебе признаться, Давид. Молчал до последнего. Сегодня твоя сестра стала моей женой… знаю, ты бы этого, наверное, никогда не допустил… но будь спокоен. Я это делаю всерьёз.
И… я просто хочу сказать тебе – спасибо, друг, что был рядом с ней, что научил её правилам морали, был примером честности… я всё больше вижу в ней твои черты. Та же идея долга, то же огромное значение семьи, такое же чувство меры, воюющее с врождённой горячностью. И я рад, что она твоей крови, Дава. Я уверен в ней также, как и в тебе. Не сомневайся и ты во мне, брат. Я помню твои переживания, я укрою её от всего. Даю слово. Тебе остаётся только вернуться и убедиться в этом самому.
Мне не хватает тебя… мне, чёрт возьми, нужно твоё одобрение… слышишь? Мне нужно, чтобы она была со мной честным путём, твоим разрешением, а не твоей кровью… И меня это всё так тяготит… к ней сложно подобраться, она не слышит и не видит меня, просто делает.
А ещё, я который день не сплю, мозг не отключается, пашет за десятерых… не хочешь помочь мне, а, Дав? Я начинаю подозревать, что ты специально там отлёживаешься, чтобы не работать, а всё на меня скинуть. Давай, вставай, поднимай задницу и верни в нашу жизнь лёгкость. Без тебя хреново, брат. Ей ещё больше, чем мне. Она боится. Меня. Всего, что с ней происходит. Цепляется за ваше прошлое. Ждёт… не обманывай её. Приезжай. Поддержи. Поздравь. Она ж себя брошенной чувствует… не тяни долго, Давид. Ты нам нужен.»
Дожидаюсь гудка и окончания голосовой записи. Подавленно слушаю тишину. Я устал разговаривать с автоответчиком, я хочу услышать голос друга. Хоть какой – слабый, хриплый, болезненный, но услышать. Хоть одно слово. Врачи неизменно талдычат, что его пытаются стабилизировать и вывести из комы. Я дал согласие на введение нового лекарственного препарата, стоимость которого равна парочке моих самых дорогих тачек. Не жалко. Пусть будет впрок…
Отвлекаюсь от терзаний, разминаю шею. На улице глубокая ночь, а я до сих пор не зашёл в спальню, где в тёплой постели лежит моя жена.
Моя жена.
Каких трудов мне стоит обходить её стороной. Весь вечер на расстоянии. Ия настолько очевидно остерегается, что вздрагивает при каждом моём взгляде на неё. Не так я представлял себе супружество. А уж первую брачную ночь…
Задумчиво постукиваю по циферблату своих наручных часов. Я сказал, что дам красавице время обосноваться, попривыкнуть, почувствовать себя комфортно, но конкретного ничего не обещал.
Точных формулировок не было, стало быть и претензии не принимаются.
Прошу умную колонку приглушить свет во всём доме, наливаю стакан воды и, коварно улыбнувшись, на цыпочках пробираюсь к супружеской ложе.
Моя маленькая жемчужинка.
Утонула в одеялах, сжалась вся в комок и громко посапывает. Вырубилась. Несколько часов без меня, видимо, сдалась, решила, что я джентльмен и не навещу невинную деву ночью.
Ну почти угадала.
Тихо ставлю стакан на её прикроватную тумбочку и медленно опускаюсь на постель, надеясь, что у Ии не чуткий сон. Осторожно укладываюсь, чтобы не разбудить. Вдыхаю всей грудью, пропитанный духами жены, воздух и придвигаюсь совсем близко к манящему телу.
Скольких женщин я перевидал, скольких подмял под себя. Только эта малышка вывернула наизнанку. Затмила всех.
Скольжу взглядом по хрупким ключицам, совсем бесстыдно, по-хулигански по ним дую и наслаждаюсь россыпью мурашек. Подношу ладонь к чёрным, как смоль, волосам, зарываюсь пальцами. Инопланетная. Такая притягательная. Никогда я ещё не ощущал всё так остро и интимно. По венам течёт расплавленный металл, ноющим жаром в костях и мышцах, будто у меня поднялась температура. Нестерпимо немеют губы, хочу исследовать ими каждый дюйм бархатной кожи. Попробовать, узнать, запомнить аромат. Чтобы просочился в самое нутро и успокоил зверский голод. Моё сознание рассеивается. Безотчётно продвигаю пальцы к умиротворённому лицу, обвожу мягкие закрытые веки. Перестаю дышать, впитывая мягкость длинных пушистых ресниц. Очерчиваю ровный носик, жму на кончик, улыбаюсь. Такого я ещё ни с кем не делал. Не было желания. Крайне волнующе. Одно неловкое движение и я лишусь руки. Но как же хочется.
 
Ия вдруг морщится, раздувает ноздри и, не просыпаясь, чихает, как хомяк.
Пульс критически взлетает. Сейчас заржу и разрушу всю идиллию. Чтобы отвлечь себя, не придумываю ничего лучше, чем прижаться губами к нежной девичьей щеке.
Тело парализует, сознание плывёт. Так и съел бы красивую.
Секунды идут, а я, нарушая границы, просто дышу Ией. Отзывается каждая клетка, тело наполняется бальзамом.
Я – маньяк, чёрт подери.
Внезапно понимаю одну простую вещь – за всю свою жизнь я не испытывал подобного кайфа. Ничто так не насыщало кислородом. Ни деньги, ни развлечения, ни власть, ни-че-го.
Ия.
Кожа к коже, печать о принадлежности мне и её тёплая рука, сдвинувшаяся к моему животу.
Остальное теряет важность. Бусинка перекрывает даже боль за кровавую ошибку. Временно, конечно, но я хватаюсь за это, как торчок.
Эта девочка вызывает только лучшие чувства. Даже возбуждение к ней не такое грубое и скребущее, к которому я привык. Реактивное, сухое и грязное. Всё, что помню.
А с Ией жестить вообще нельзя. Настойчиво, но ласково. Согревающе, продолжительно, до глубины.
Ещё немного и тронусь головой. Ловлю себя на том, что уже переместился губами на шею. Ещё немного и пойдёт захват, девчонка начинает шевелиться, вылезает из дрёмы. Сейчас будет разрушительная буря. С огромным сожалением отползаю на свою половину кровати, зарываюсь в одеяло и закрываю глаза.
Из меня так себе актёр, конечно. С натяжкой.
Но какой-никакой талант есть. Моя никудышная роль, храпящего в полном отрубе, безобидного мужа заходит на ура, и проснувшаяся в ужасе жёнушка быстро успокаивается. Я слышу, как её рваное дыхание приходит в норму, а следом восстанавливается и взбесившееся сердцебиение.
Не трогаю я тебя, не трогаю. Что ж такая пугливая-то? Сказал же, что сегодня у нас выходной, а вот завтра наступят брачные будни. Уж извините.
Я шутить не умею. Если женился, то до полного погружения.
ИЯ.
Пробуждение бьёт наотмашь.
Я замужем, я в чужом доме, я в постели Розанова!!! Новая жизнь в шикарных апартаментах ценой моей свободы и гордости. В клетке у зверя. Пока-то он добрый, терпит, считается с моими чувствами, но что будет потом?
Так, а где сам муж?? Я же видела его ночью рядом, чувствовала, слышала сбитое дыхание.
Ищу глазами, мысленно шугаясь любого шороха.
Не успеваю опознать своё отношение к его отсутствию, как натыкаюсь взглядом на тёмную мужскую подушку, на которой ярким контрастом лежит красная роза с обрезанными шипами.
Сердце замирает.
Это всего лишь маленький пустяк, но видится мне чересчур кричащим. Веет страстью. Горячей. На грани. Неосуществлённой.
Заворожённо протягиваю к цветку руку, оглаживаю пальцами нежные лепестки, подношу к носу и глубоко вдыхаю, словно в горяченном бреду, чувствуя, надуманный запах самого Игната. Без каких-либо задержек прижимаюсь лицом к его подушке и проверяю. Нет, это не мои фантазии, это и правда тот терпкий Розановский запах. Он здесь повсюду. Обольщает, кружит голову, играет с моим разумом.