Добровольно проданная (СИ)

Наше напряженное молчание разрывает звон открывающегося лифта. Артем учтиво пропускает меня вперед, а потом спешит открыть огромную дверь из тёмного дерева. Мы проходим в просторную приемную с панорамными окнами и видом на центр города. На месте секретаря, вопреки стереотипам, сидит не молодая красивая девушка, а женщина лет пятидесяти, в очках, в строгом костюме и с «дулей» на затылке.
— Добрый день, Светлана Семеновна, — здоровается Артем, — Скажите, что прибыла София.
— Просто София? — уточняет женщина, рассматривая меня из-под очков, словно строгая учительница.
— Просто София, — холодно отзывается Артем. Женщина нажимает на селектор и сообщает Константину, что я в приемной.
— Пусть входит. Артем свободен на сегодня! — как всегда командным голосом говорит Адамади.
Мой водитель тут же удаляется, а мне указывают на дверь в кабинет Константина. Глубоко вздыхаю и нажимаю на ручку.
Кабинет огромный. Панорамное окно наполовину закрывают темные жалюзи. Большой стол из тёмного дерева, рядом с ним еще один, длинный, с множеством мягких стульев, В углу кожаные угловые диваны и низкий столик. В комнате есть еще пара дверей в другие помещения.
Константин сидит в большом кресле за столом и лениво вертит в руках шариковую ручку, наблюдая, как я прохожу.
Останавливаюсь возле длинного стола и осматриваюсь. Мужчина сканирует меня взглядом, изучая, а я обращаю внимание на его стол: пара папок, какие-то бумаги, письменные принадлежности, монитор и пепельница.
— Светлана, принеси нам горячий чай и что-нибудь сладкое, — просит он, нажимая на селектор, и вновь обращает на меня внимание. А мне становится нехорошо. По телу разливаются жар и слабость. Это, наверное, нервное.
— Снимай кофту и садись, — Константин указывает на один из диванов. Подчиняюсь, скидываю кардиган, вешаю его на спинку стула и иду к диванам. Прохладно здесь, я бы даже сказала холодно. Мурашки пробирают настолько, что я обнимаю себя руками. Как Адамади не замечает этого холода? На нем одна рубашка с закатанными рукавами.
Сажусь на диван, продолжая рассматривать детали кабинета. На стене большая плазма, по которой идут какие-то таблицы и скачут цифры, а на стене, позади Константина, карта древнего мира. Адамади открывает одну из папок и начинает изучать содержимое, а я зачем-то рассматриваю его руки, зависая. Смуглая кожа, переплетение вен, кожаный браслет часов, длинные пальцы. Такие руки можно нарисовать, есть а них своеобразная мужская красота, граничащая с силой.
— Что не так с моими руками? — вдруг спрашивает мужчина, продолжая изучать бумаги. Как он все замечает?
— Все так, просто… Просто смотрю, — отвечаю я и отворачиваюсь к окну, растирая плечи. Меня начинает немного трясти, по телу проходит озноб, и тяжелеет голова. Какое-то время чувствую на себе его пристальный взгляд а потом дверь в кабинет распахивается, и с подносом в руках входит секретарь.
— Чай на столик, к диванам! — командует Константин, и Светлана опускает поднос рядом со мной.
— Не знаю, что вы любите, тут конфеты с орехом, щербет и миндальное печенье, — говорит мне женщина и сама разливает чай по чашкам.
— Спасибо, — киваю ей.
Не успевает женщина выйти, как в кабинет проходит Виктория, громко цокая каблуками. Кажется, она нас не замечает, снимает на ходу пальто и шелковый шарфик, спеша к Константину.
— Это невыносимо! — возмущается она, кидая пальто на один из стульев. — Твои бельгийцы просто озабоченные! Я должна была только встретить их и разместить в гостинице, но не нанималась искать им шлюх!
— Тон сбавь! — недовольно кидает ей Адамади. — И прекрати врываться в мой кабинет! — он переводит взгляд на меня, и Виктория оборачивается.
— Здравствуйте, — говорю я и обхватываю горячую чашку, пытаясь согреть ладони. Женщина кивает мне и смотрит в недоумении, словно я — нечто инородное в этом кабинете.
— Извини, не знала, что ты не один, — уже спокойно говорит она.
— Неважно, с кем я, и какие у тебя новости, есть правила, которые ты должна исполнять! — отчитывает он Викторию. Я не злая, но мне приятно понимать, что Константин осаживает гонор этой женщины. — А теперь четко, по делу, без истерик, — кидает Константин, а Виктория вновь оглядывается на меня и поджимает губы, скользя по мне недовольным взглядом. — Виктория! — поторапливает ее Адамади, немного отъезжает в кресле и смотрит, приподнимая брови. Понятно, что она не хочет ничего говорить при мне. А я не горю желанием ее слушать, но и выходить тоже не собираюсь, просто пью чай и отворачиваюсь к окну.
 
— Я встретила их, все разъяснила, привезла в отель, разместила и даже помогла заказать ужин. Всю дорогу они вели себя относительно нормально. Грязные намеки я принимала за бельгийский юмор. Но в номере! — женщина делает паузу. — Этот Янссен перестал выбирать слова и шлепнул меня по заднице!
— Тебя изнасиловали? Надругались? — совершенно спокойно, но холодно спрашивает Константин.
— Нет, я осадила их! И они стали требовать на вечер шлюх!
— Ясно, отправь к ним Валерия. Пусть организует им все, что хотят, по полному разряду. Денег не жалейте. Завтра мне нужны эти бельгийцы с глубокого похмелья, но очень удовлетворенными. — Виктория что-то записывает у себя в блокноте и постоянно кивает. — Можешь быть свободна.
— Но мы же должны были пообедать вместе и обсудить…
— Обсудим позже, — прерывает ее Константин. — Сегодня я обедаю с Софией.
— Но… — Виктория хочет что-то сказать и глотает слова.
— До завтра, Виктория, — Константин намекает, что ей пора уйти. Женщина надевает пальто, шарфик и удаляется, кидая на меня злой взгляд. Будто я виновата. Будь моя воля, я сидела бы рядом с мамой, а не обедала бы с этим мужчиной.
Как только дверь закрывается, и мы остаемся наедине, мужчина встает со своего кресла, подходит ко мне и садится рядом. Содрогаюсь, когда теплые шершавые пальцы хватают меня за скулы и поворачивают голову к себе, вынуждая тонуть в его стальном, холодном взгляде.
— С твоей мамой будет все хорошо. Я разговаривал с профессором. Динамика хорошая, в скором времени ее выведут из комы, — убедительно, со знанием дела произносит он.
— Ты разговаривал с профессором? — для меня становится открытием то, что он интересуется здоровьем моей мамы.
— Да.
— Зачем? — растерянно спрашиваю я и уже сама без нажима заглядываю в его глаза, выискивая там ответы. Деньги он заплатил, разве остальное должно его волновать?
— Я., - Константин усмехается и отпускает меня. — Немного перфекционист. И любое дело должно быть идеально.
Это просто сделка и его принципы. Он указывает мне, что свои обязанности выполняет на все сто и даже перевыполняет план. Того же ждет и от меня. А я уже подумала, что в нем есть доля человечности и сострадания.
— Поэтому не нужно расстраиваться, — добавляет он, отпивая чаю. — Пообедаем здесь или хочешь в ресторан?
— Мне все равно: как вы хотите, так и будет.
— Думаю, после того, что я с тобой сделал, ты не должна мне выкать, — ухмыляется мужчина, а я просто киваю. Наверное, это смешная шутка, но у меня нет сил даже анализировать то, что он говорит. Константин вдруг касается моих щек, лба и сводит брови.
— Ты больна?
— Нет, просто слабость, у меня так бывает, если сильно перенервничаю, — отвечаю, пожимая плечами.
— Что-нибудь болит?
— Нет, — прислушиваюсь к себе, но боли не чувствую.
— Ты вся горишь! — как-то недовольно произносит он. Встает с места и уходит в одну из комнат, но быстро возвращается, надевая пиджак. — Вставай, поехали домой! — в приказном тоне кидает он и берет мой кардиган. Мужчина помогает мне одеться, берет за руку и тянет за собой.
 
— Светлана, вызовите мне Степана Андреевича домой и поскорее! — приказывает он секретарше.
Да, я, наверное, больна — меня знобит, и ноги не держат. Но я рада, что мы едем домой, где можно будет прилечь.
  
ГЛАВА 18
 
София