Тенебрариум (СИ)

 Глава 1. СНОВА В ШКОЛУ. -Итак, Вы работали в школе N2, расположенной на улице Лобачевского. -Да. Именно в ней. -Сколько лет Вы там проработали? -Пятнадцать… Н-нет-нет. Шестнадцать. Около шестнадцати. -Вам нравилось там работать? -Очень. Ну, были, конечно же, трудности какое-то время… Напряжёнка там случалась, конечно, иногда. Ну, всё как у всех, в общем. На то она и работа… В целом, я был очень доволен, что работаю… Что работал там… Я же сразу после института туда устроился. Весь необходимый опыт там приобрёл. Друзей у меня там много было. Со всеми коллегами был в нормальных отношениях. Да и с детьми тоже. В трёх группах был классным руководителем. Две выпустил. Третью не успел. А она самая лучшая у меня была. Все ребята как на подбор – смышлёные, способные. Пятеро на медаль шли. Пятеро! Представляете? Полмесяца до выпуска не хватило. Уже к экзаменам готовились. И тут – бац. Нежданно-негаданно, это случилось. Катастрофа эта проклятая… -Хорошо, что Вы её избежали. Ваши знания имеют большое значение для нас. -Да какие там знания? О чём? Простите, но я не могу понять, почему именно я Вам понадобился? Я обычный школьный учитель русского языка и литературы. Как мои знания могут помочь Вашему ведомству? -Вы себя недооцениваете. Прежде чем приглашать Вас сюда, мы тщательно ознакомились с Вашей характеристикой. Вы – отличный педагог, так что не скромничайте. Впрочем, нас интересуют отнюдь не Ваши профессиональные навыки. -А что тогда? -Ваша феноменальная фотографическая память. -Моя память? Но что Вы хотите отыскать в моей памяти? -Детали, Виктор Сергеевич, детали. Для Вас – незначительные, но для нас – крайне необходимые. Вы тридцать пять лет жили в этом городе, и почти шестнадцать лет проработали в том здании, которое нас интересует. Мы обратились за помощью именно к Вам, потому что большей части Ваших учеников и коллег уже нет в живых, а те, что выжили – не отвечают нашим психологическим требованиям. Вы, Виктор Сергеевич – наша последняя надежда. Никто кроме Вас не сможет провести нас туда. И всё же, я считаю своим долгом Вас предупредить. Вы подписали документ о снятии с нас ответственности за Вашу жизнь, в случае непредвиденных обстоятельств? -Да, прежде чем меня сюда привели, я подписывал бумаги… -Послушайте. Там, куда мы с Вами отправимся, очень опасно. Местность заражена. Последствия этого заражения могут быть самыми непредсказуемыми. Я даю Вам последнюю возможность передумать. Если Вы сомневаетесь, мы отменим операцию, и отправим Вас обратно в Иркутск. Что скажете? Учитель задумался. Нет, он безусловно знал, что ответит этому странному человеку в полковничьих погонах, и невиданной доселе униформе, больше напоминающей костюм героя космооперы. Он так же знал, что назад пути нет. И что он, возможно, влип по уши с этой авантюрой. Но какой-то дикий, мальчишеский азарт, нахлынувший на него, и не выводящий из адреналинового угара, наполнял душу таким небывалым восторгом, что даже страх сейчас приносил лишь трепетное удовольствие. Они были одни в этой белой комнате. Сидели за столом, друг напротив друга, в удобных, пружинящих креслах. И сверлили друг друга взглядами. Учитель не мог понять, что таит в себе взгляд полковника. Его глаза были скрыты за непроницаемыми стёклами очков, а лицо не проявляло мимики, словно было вырезано из слоновой кости. На мгновение, учитель вспомнил старый фантастический фильм “Матрица”, когда виртуальный агент Смит допрашивал главного героя Нео примерно в такой же комнате. Даже интонации были схожи. От этого сердце Виктора начинало биться чаще. И всё же, зачем ему очки? Почему на этой базе все в очках? И капитан, который брал с него подписи. И дежурные на выходе. И сопровождающие. Все в чёрных очках. Даже в полумраке они их не снимают. Боятся показать глаза? Но с какой стати? -Что скажете? -ровным голосом повторил полковник. -Знаете, господин полковник, я принял решение ещё в Иркутске. И я не собираюсь от него отказываться. Что бы там ни было, я этого не боюсь. -Я не сомневался, что услышу это. Вот – ответ настоящего мужчины, и патриота своей страны. Мы в Вас не ошиблись, господин Ефимов. Со своей стороны обещаю, что мы предпримем все доступные меры по минимизации риска, и обеспечим Вам безопасность настолько, насколько это возможно. -Спасибо. -Итак, перейдём к сути. Вы умный человек, и прекрасно понимаете, что имеете дело с секретной информацией. Документ о неразглашении Вы уже подписали, и в курсе, чем чревато нарушение данного Вами обязательства. -Да, я это понимаю. -Вы находитесь на секретном объекте. Всё что вы увидите здесь, и за стеной охранного периметра – является государственной тайной Российской Федерации. Вам это понятно? -Да. -Хорошо. Что вам известно о причинах катастрофы? -Э-э? Ну, я не эксперт… -Не бойтесь. Рассказывайте всё, что знаете. -Ну-у, вроде бы где-то в районе НИИ “Росбиохимия” произошёл мощный взрыв. Поговаривали, что там загорелся склад с аммиачной селитрой. В результате, было разрушено хранилище с опасными химикатами, которые и отравили полгорода. Ядовитое облако пролетело через центральные районы. Поэтому столько жертв. Нам-то повезло. Мы жили в Тепличном. Он на отшибе. Наверное, из-за этого нас как-то не зацепило. Ветер дул в другую сторону. В Смородинке тоже почти все уцелели… А вот центр… Как же так получилось, господин полковник, что столько народу… -Мы с Вами встретились не для того, чтобы обсуждать причины этого инцидента. Расследованием и установлением причин занимаются другие инстанции. В то время, как наша задача – локализовать его последствия. Для этого мы тут и поставлены. Чтобы ограничить доступ посторонних лиц в зону отчуждения, и тщательно изучать результаты произошедшей катастрофы. Мы не дали заразе распространиться за пределы карантинного периметра, и продолжаем её сдерживать. Но устранить её до конца нам пока не под силу. В этой борьбе важно всё. Каждая мелочь. Вот почему мы надеемся на добросовестное и самоотверженное сотрудничество, Виктор Сергеевич, -полковник поправил очки, и, сделав многозначительную паузу, продолжил. -Простите мою дотошность, но когда Вы говорили о причинах аварии, то мне показалось, что у Вас есть сомнение на этот счёт. Это так? Учитель с подозрением взглянул на собеседника. -Ну что Вы, в самом деле? Вы же не на допросе, -голос полковника стал мягче, несмотря на то, что эмоций его лицо по-прежнему не выражало. -Мы должны научиться доверять друг другу, прежде чем отправимся на столь ответственное задание. Я просто хочу узнать степень Вашей осведомлённости относительно данной трагедии. Пусть даже это всего лишь домыслы и сплетни. Как раз будет повод их развеять. Поделитесь своими догадками. Не стесняйтесь. -А Вы как считаете? Весь тот кошмар, что мы пережили, мог произойти из-за банального взрыва на складе удобрений? -Я ничего не считаю. Я интересуюсь Вашим личным мнением. -Да какое тут мнение? В город вбухивались огромные деньги. И это не из-за нефтянки, не из-за деревообрабатывающих производств. И уж тем более не из-за доморощенного института “Росбиохимия”. Во что там вкладываться? В коровьи лепёшки? Официально, институт занимался разработкой каких-то там перспективных кормов для крупного рогатого скота, вакцинами от всякого-разного ящура, и изучением опасных вирусов, типа сибирской язвы. Может быть, он этим и занимался, но вот только несоизмеримый уровень секретности вокруг комплекса, да чего уж там говорить, вокруг всего города – наводит на мысли. Ежу понятно, что его вряд ли стали бы делать столь высоким из-за каких-то там животноводов и вирусологов. Все люди это понимали. И были уверены, что дело вовсе не в НИИ, а в треклятом НПО “Надир”. Скорее всего, там разрабатывали какое-то оружие. Уж не знаю, химическое, биологическое, или ещё какое. Но то, что там производили нечто очень дорогое и очень опасное – это факт. Именно в “Надире” что-то рвануло, а вовсе не в НИИ. И это что-то вырвалось в атмосферу. Нам сказали, что был взрыв, но никто взрыва не слышал. Значит, зараза распространилась иным путём. Что-то они там набедокурили, в этом “Надире”. Может, диверсия произошла, может по собственной глупости облажались. Не знаю. Однако они знали, что это случится. Готовились заранее. А мы и не догадывались, зачем они прививки детям делают, да ещё и такие дорогущие. Вроде как от гриппа. Вроде как “новая, очень редкая импортная вакцина”, потому и так дорого. А в итоге… Не знаю, господин полковник, может я и неправ, но то, что виновен “Надир” – это однозначно. Они во всём виноваты. Экспериментаторы… Угробили город своими чёртовыми экспериментами. Своим чёртовым проектом “Затемнение”... Полковник вздрогнул. -Что Вы знаете о проекте “Затемнение”? -А? -учитель понял, что сболтнул что-то лишнее, но было уже поздно. -В смысле? -В прямом. Что Вы знаете об этом проекте. Поподробнее, пожалуйста. -Ну-у, я не знаю ничего конкретного. Просто ходили слухи. Люди болтали, что, мол, у нас разрабатываются какие-то секретные системы защиты. Якобы для того, чтобы американцы со своих спутников нас не видели. -А-а, -собеседник расслабился, и даже, кажется, улыбнулся краешком губ. -Продолжайте. -Так вот я и говорю. Надировцы проводили какие-то испытания, и, судя по всему, неудачно. Произошла трагедия. Погибли люди. Что мне ещё добавить? -Хм-м. Сон разума, как обычно, порождает чудовищ. Я расскажу Вам, что произошло на самом деле. Но всё это должно остаться между нами. Ведь так? Учитель кивнул. -Все эти сплетни, которым Вы верили – не более чем сплетни, не имеющие ничего общего с истиной. НПО “Надир” – это тестовая лаборатория. Но в ней не производили оружие. Скорее наоборот – защиту от него. Проект “Затемнение” – кодовое название испытаний по противодействию биологическим и химическим атакам со стороны террористических организаций. Обстановка в мире нестабильна. В любой момент в руках мировых террористов могут оказаться боевые вирусы, опрометчиво выращенные в лабораториях Соединённых Штатов и бывшего СССР, во времена Холодной войны. И если они ими завладеют, то под угрозой оказываются целые города. Чума, оспа, Эбола, лихорадка Западного Нила, сибирская язва, птичий грипп, свиной грипп и прочая пакость – всё это потенциальные боевые штаммы, пандемии которых способны выкашивать целые мегаполисы. Наше оружие повернулось против нас самих. Но, к счастью, мы своевременно начали изучать способы борьбы с этой угрозой. Вакцины, антидоты, специальные дезактивационные спреи, распыляемые с вертолётов – всё это уже используется, и всё это уже помогает остановить масштабные заражения. Помните истории с Саратовом, с Волгоградом? Нам удалось не просто погасить очаги эпидемий, но и пресечь панику среди населения. А всё благодаря чему? Благодаря учреждениям типа НИИ “Росбиохимия”. Где эти вирусы тщательно изучаются, и где отыскиваются действенные методы борьбы с ними. К сожалению, даже при самых максимальных и тщательных степенях защиты, порой случаются непредвиденные ЧП. Так возникла авария в данном научном комплексе. Взрыв произошёл на одном из вспомогательных блоков, где находились горючие вещества под большим давлением. Из-за сбоя аппаратуры, давление в одной из цистерн превысило критический уровень, в результате чего, её содержимое взорвалось. Это случилось под землёй, в условиях повышенной звукоизоляции. Поэтому, звук взрыва Вы действительно могли не услышать, находясь в своём удалённом микрорайоне. Внешняя структура здания не пострадала, но вот внутри лабораторного комплекса были повреждены изолированные хранилища опасных веществ, представляющих биологическую, химическую и радиоактивную угрозу. Персонал лаборатории не успел вовремя загерметизировать помещение, и смертельно опасная зараза попала в атмосферу. К величайшему несчастью, в тот вечер дул порывистый юго-западный ветер, который меньше чем за час протащил заражённую пыль через весь город. Всё что мы cмогли сделать – это эвакуировать окраины. -Тот вечер до сих пор снится мне в кошмарах. Мне чудится, что я бегу, в темноте, в сутолоке, спотыкаюсь, наталкиваюсь на соседей, а сам ищу жену и дочь. И никак не могу их найти… В общем, это ужасно, то что мы пережили. Спешная эвакуация, когда мы побросали всё. Всё! Все свои вещи и сбережения. Всё то, что накапливали с таким трудом. По крупицам. Всё пошло прахом. Понимаете, каково это? А что потом? Душные автобусы с выключенным светом… Ночь. Куда-то везут. Через каждый километр остановки с проверками. Ощупывают, осматривают какими-то приборами, светят в глаза фонариками. Пять часов такой пытки. При этом не дают ни поесть, ни по нужде отлучиться. Потом карантинный лагерь. Колючая проволока. Палатки, воняющие лекарствами. Какие-то загоны с полиэтиленовыми перегородками, люди в костюмах химзащиты, как в фильмах ужасов. Всех разделили: мужиков – отдельно, женщин – отдельно. Заставили раздеться догола, прогнали через сквозные душевые кабины, где на нас сначала лили какую-то отвратительную жидкость, потом воду, потом горький, щиплющий глаза пар, потом опять воду. Сыро, холодно, страшно… -Всё уже позади, Виктор Сергеевич. Мы извлекли из той аварии хороший урок, и сделали всё, чтобы подобное впредь не повторилось ни на одном подобном объекте. -Знаете, господин полковник, положа руку на сердце, я вызвался вернуться сюда отнюдь не из-за геройских побуждений, и, конечно же, не ради помощи тем, по чьей преступной халатности погибло столько моих знакомых, близких, друзей. Я просто хотел ещё раз увидеть свой любимый город. Ведь такая возможность мне более не представится. Никогда. -Что ж, я не буду оспаривать Ваше мнение. Главное, что теперь Вы знаете истину, и избавились от ложных иллюзий. Теперь всё, что от Вас требуется, это провести нас к школе, в которой Вы работали, и помочь сориентироваться в её помещениях. У нас есть подробные планы и чертежи этой школы, но одно дело – пустой плоский чертёж, и совсем другое – реальное, объёмное помещение, с мебелью, замурованными проходами, и всякими предметами, преграждающими путь. Вы знаете, как выглядела ваша школа изнутри. Потому-то, Вы нам и нужны. Тут в комнату заглянул дежурный в чёрных очках, и коротко сообщил: “Всё готово”. -Хорошо, -полковник поднялся из-за стола. -Идёмте, Виктор Сергеевич. Машина ждёт. Они вышли из комнаты, и отправились по белоснежному коридору. -Машина? Я думал, мы пешком пойдём. -Передвигаться по заражённой территории положено только на герметичном спецтранспорте. Мы не можем допустить новых заражений. -Ну что ж, на машине, так на машине. Раз уж всё так серьёзно… -Очень серьёзно. Нам удалось остановить распространение заражённых частиц по воздуху. Но зараза крепко впиталась в окружающие поверхности: асфальт, деревья, брошенный автотранспорт, стены домов. Там ни к чему нельзя прикасаться даже в защитных перчатках и обуви. Поэтому, взаимодействовать с окружающей средой нам приходится дистанционно. -Это как? -Роботы. Радиоуправляемые устройства. Наши искусственные глаза и руки. -Постойте. Вы сказали, что угроза внешнего заражения исключена. Но как вам удаётся сдерживать заразу внутри города? Допустим, животных не пропускает периметр. Но ведь птицам и насекомым эта стена отнюдь не помеха. -Там нет ни зверей, ни птиц, ни насекомых. Там нет вообще никого. Город пуст. Биологическая активность – ноль. Птицы не подлетают к заражённой зоне на три километра. То же самое и с насекомыми. Мы пробовали подносить ос, тараканов и муравьёв в банках, вплотную к стене периметра. Результат один – букашки сначала начинают беситься, а потом, как по команде, умирают. Эта зараза убивает всех. Из-за неё, мы и используем такую высокую степень защиты. -Странно. А я слышал, что в город возвращались люди. И даже оставались там жить. -Это правда. Но лишь отчасти. Когда периметр был не достроен, всяческие мародёры, и любители лёгкой наживы лезли туда недуром. Мы не успевали отследить их всех. Те, кто поумнее – не забирались вглубь, и возвращались с добычей. Дураки же гибли десятками. Были и те, кто возвращались жить в свои дома. Мы находили их, и выдворяли из города. Они действительно пытались вновь там обосноваться. Но это касалось только ряда незаражённых районов: микрорайоны Смородинный и Тепличный, дачные кооперативы “Лесозаготовительный”, “Речной” и “Газовик”, а так же посёлок Железнодорожный. Нам сюда. Полковник на ходу повернул учителя за плечо в правую дверь. -Значит, там сейчас вообще никого нет? В смысле, в городе. -Абсолютно. Ну, вот мы и пришли. Они остановились в небольшом зале, дальняя стена которого была стеклянной, и за ней виднелся мрачноватый гараж, где стояла внушительная чёрная машина, похожая на бронетранспортёр. Из её башни, вместо пушки, торчали какие-то антенны и локаторы. Ко всему прочему, у неё отсутствовали не только окна, но и элементарные смотровые щели. В левый борт транспортёра упиралась труба переходного портала, как в аэропорту. Вход в портал преграждался шлюзовой камерой, где производилась дезинфекционная обработка. Полковник с учителем вошли в шлюз, и их обдуло горячим, влажным воздухом. Затем, преодолев короткий переход, они забрались в нутро причудливой машины. Там было прохладно. Видимо, работал кондиционер. Мигали какие-то лампочки-светодиоды, и мерно гудел невидимый агрегат. Когда они уселись на мягкие, удобные сиденья, полковник надел на ухо беспроводную гарнитуру, и коротко произнёс: “Мы на месте”. Тут же к ним в кабину забрались ещё два оперативника в шлемах с чёрными забралами. Оба заняли места напротив. При этом, один из них нажал на кнопку, спрятанную в подлокотнике, и массивная бронированная дверца-люк плавно задвинулась, чавкнув герметичной створкой. Второй выдвинул прямо из стены плоский экран-планшет, крепящийся на суставчатом кронштейне, и сразу начал что-то набирать на его сенсорной панели. -Автодроны 1 и 2 загружены и проверены, -сообщил он, спустя полминуты. -Всё готово. -Какова обстановка вне зоны контура? -спросил полковник. -Стабильная. Редкие аномальные всполохи зафиксированы в секторах 17 и 22. Но они не превышают критического уровня. -А что на маршруте? -С утра всё тихо. -Хорошо. Тогда выдвигаемся. -Выдвигаемся! Внимание, сторожевым системам – броневик выезжает из бокса. Переходите на мануальный режим. -Вас поняли, отключаем автоматику, -прохрипел невидимый динамик. Где-то в передней части железного чудища булькнул стартер. Глухо зарокотал двигатель, и машина начала мелко вибрировать. -Пост, открывайте ворота. Учитель, словно ребёнок, с любопытством крутил головой, пытаясь обнаружить хотя бы одну смотровую щель. В конце концов, он не выдержал: -Здесь вообще нет окон? -Угу, -кивнул полковник, не отрываясь от монитора. -Даже у водителя? -Даже у него. -И как же он видит дорогу? Полковник молча запустил руку куда-то за сиденье, и извлёк оттуда такой же шлем, какой был у сотрудников, сидевших с ними рядом. -Вот, наденьте. -А что это? -Наденьте, наденьте. Учитель надел на голову шлем, и тут же воскликнул: -Ух, ты! Вот это – да! До чего же техника дошла. Это значит, на крыше машины стоит камера, которая подключена к шлему, и при повороте головы, она тоже поворачивается… Э-э, а почему нет полного обзора? Я могу видеть только левую сторону дороги. -Извините, Виктор Сергеевич, уровень секретности не позволяет увеличить Вам обзор. Вы можете увидеть секретное оборудование, которое Вам видеть не положено. -Ну, как скажете. Нет, всё-таки поразительно! Изображение такое чёткое. Обалдеть. Машина выехала из ворот бокса, и спустилась по пологому пандусу на потрескавшийся асфальт. Надёжное, безопасное убежище осталось позади. Перед ними раскинулась опасная зона. Безмолвная и дремлющая. В стороне от дороги, за чахлыми кустами виднелись серые крыши частных домов. Учитель моментально их узнал. -Это “Воскресенский”, что ли? Точно, он! Как же тут всё заросло. Заборов не видать. Мы тут когда-то с дочкой гуляли – до КПП и обратно. У тёщи здесь дача была. Во-он там, за поворотом, через три дома. Вон – её антенна торчит! – он указал рукой в сторону, забыв, что находится в закрытой кабине. -Они её продали за год до случившегося… А вот на эту колонку мы ходили за водой. Вот – дача нашего участкового. Сад-то у него как зарос, кошма-ар. И цветёт всё… Как же это так получается? Насекомых нет, а столько яблок. Кто же опыляет яблони? А это что? Вы же сказали… Вы же говорили, что на территории никого нет. -Так и есть. -Но вон там же… Только что я видел старушку. -Где? -На лавочке, у дома, мимо которого мы только что проехали, сидела бабушка, а рядом с ней рыжая кошка. Бабушка держит какой-то кусочек, а кошка встаёт на задние лапки и тянется за ним. Это что же получается? Значит, посёлок обитаем? -Вздор. Там никого нет, и быть не может. -Тогда почему… -Слушайте, господин учитель, то, что Вы видели – просто зрительная галлюцинация, не более. Лёгкие симптомы заражения могут проявляться в подобных иллюзиях. -Значит, я заражён? -Только поверхностно. Это безопасная форма заражения, которая быстро нейтрализуется. Пока что мы не знаем, как противодействовать её проникновению даже в полностью изолированные кабины, такие, как эта. Но её безвредность позволяет нам мириться с ней, как с вынужденной неизбежностью. Если вы ещё что-то увидите в городе, что-то необычное, то знайте – это галлюцинация. Старайтесь долго на неё не смотреть. -Как-то это всё странно. -Проверь данные по сингулярности, -обратился полковник к своему коллеге, сидящему напротив. -Норма. Колебаний не наблюдается. -Как же, не наблюдается. А бабушки с кошками откуда? Может опять нелегалы пролезли? -Биологическая активность нулевая. Здесь что-то новое. -Ты гипотезы не строй, а за приборами следи. Новое… -полковник явно начинал нервничать. -Ещё до первого маяка не добрались, а нам уже бабушки мерещатся. По-твоему, это нормально? -Энтропия в норме, -повторил спутник. -Причина дисбаланса в чём-то другом. -В чём? -Не знаю. Возможно, где-то точка прострела сместилась… -Как она вдруг сместилась?! -он вовремя осёкся. -Простите, Виктор Сергеевич. -У нас тут свои термины. Не обращайте внимания. Но оправдание было излишним. Учитель пожирал глазами окрестности, уже забыв про своё видение, и не слушая их перепалку. -А? Ничего-ничего. Я всё равно не понимаю, о чём вы. Я смотрю на знакомые места. Только что магазинчик проехали знакомый. У остановки. Эх, пиво туда знатное привозили. Живое. Нефильтрованное. В Иркутске такого нет. Сколько не искал – не смог найти. А тут было. Всегда было. Он умолк. Впереди, за небольшими холмами, показались крыши далёких двенадцатиэтажек. -Теплица. Вот она, родная. -Что, уже до Тепличного доехали? Человек, сидевший напротив полковника, кивнул. -Вы тут жили, Виктор Сергеевич? -Да. Вселились в новый дом, на седьмом этаже. Три комнаты. Все удобства. Вахтовая 12, во-он там, возле крана. Эх-х, плохо, не видно мой дом. А, может быть, заедем, а? Ну, хоть одним глазком гляну на окна… -Нельзя. Я Вас прекрасно понимаю, но… Нельзя. Не положено. -Я слышал, что в Теплице по-прежнему безопасно. -Не уговаривайте, Виктор Сергеевич. Мы не можем рисковать. Поймите, это для Вашего же блага. -Как скажете… Видимо, чтобы отвлечь приунывшего учителя от грустных мыслей, полковник обратился к нему с вопросом. -Расскажите мне о том, что произошло перед эвакуацией. Вы хорошо это помните? -Ещё бы… Такое забудется… В тот день было воскресенье. Выходной. Вечером, часов в восемь, дочка вернулась со двора. Мы поужинали. И я сел проверять оставшиеся диктанты. А женщины уткнулись в какой-то музыкальный концерт по телевизору. Всё было нормально. И тут вдруг телевидение отключилось. Дочь каналы потыкала – бесполезно. Везде только рябь. Выключили телевизор. Начали обсуждать, что с ним могло случиться: на телевидении беда, или же телек сломался? В итоге, жена позвонила подруге. Они разговаривали минуты три, после чего отключился телефон. Жена сказала, что подруга успела ей сообщить о каком-то хлопке, после которого, в сторону озера с сиренами проехало с десяток пожарных машин. Не успела супруга договорить, как сирены послышались и у нас за окном. Я выглянул в окошко – увидел три скорых помощи, промчавшихся по Вахтовой, в сторону центра. Стало как-то не по себе. “Что-то случилось!” -Проехали первый маяк. Зафиксированы штатные отклонения по сингулярности, – сообщил один из операторов. -Угу, -кивнул полковник. -Продолжайте, Виктор Сергеевич. -Ну, потом в дверь позвонили. Настойчиво так. Раз пять нажали на звонок. Открываю, гляжу, все соседи вышли. Кто в чём. И молодые люди какие-то стоят. Не в форме. Обычные парни. Только респираторы на лицах. “Граждане жильцы”, -говорят. – “Срочная эвакуация. Собирайте самое ценное, и выходите во двор. На сборы отводится десять минут”. Сообщили, и отправились выше по этажам. А внизу, на лестнице, уже возня такая, шум, топот. У всех шок. Никто ничего не понимает. Одни говорят, что война с Китаем началась, другие предполагают, что какие-то заражённые животные из НИИ сбежали, третьи – ещё что-то… Кошмар. Машина перебралась через железнодорожный переезд, и густо заросший пустырь сменился городской улицей. Всё больше стало попадаться брошенных автомобилей, многие из которых были сожжены. Понурыми рядами, одна за другой, мимо проплывали грязноватые хрущёвки старого Ленинского района. Заброшенные магазины встречали гостей своими запылившимися витринами. А скворечники автобусных остановок таили внутри себя лишь нанесённый ветром мусор. -Начали метаться. Что брать? Паспорт, деньги, документы, лекарства. На сколько нас увозят? Куда? Никто ничего не знает. Домашних животных брать запретили. Большие сумки, лишние вещи, продукты – тоже нельзя. Обещали, что на следующий день привезут всех обратно. Да только мы им не верили. Не дураки чай, смотрели передачи про то, как в восемьдесят шестом из Припяти людей вывозили. Знали, что не вернёмся. Чувствовали. Только страх перед неизвестностью был сильнее. Ощущение такое, знаете, как будто над вами нависла большая чёрная рука огромных размеров. И готова вот-вот обрушиться откуда-то сверху, и прихлопнуть всех, как мух. Почему-то мне именно так казалось… Не знаю… -Прошли второй маяк. Транспорт свернул на широкий проспект, виртуозно лавируя между застывших на нём грузовиков и легковушек. Слева потянулась череда кафешек, супермаркетов и всевозможных контор. Наследие недолгого, но бурного промежутка жизни города между двумя эпохами “почтового ящика”. Вот – огромный, покосившийся билборд, который воткнулся в асфальт проезжей части, точно топор великана. На рваном плакате ещё видна наполовину выцветшая надпись – “Модернизация + Инновации = Великая Россия!” Следом, показался “Дом Книги”, с провалившейся крышей, а за ним – кинотеатр “Орион”, с прекрасно сохранившимися афишами на фронтоне. Броневик грузно встряхнулся, переехав какой-то крупный предмет. -Только мы спустились во двор, во всех домах выключили свет. Темнота, толчея, дети плачут. Но, надо отдать должное отрядам гражданской обороты и милиционерам. Они с фонариками, в свете фар, сумели всех рассортировать, распределить, чтобы ни один человек не потерялся. Даже тех, кто были в тот момент не дома. К примеру, кто-то из подростков ушёл на дискотеку, или кто собаку выгуливал на улице – всех нашли, и воссоединили с семьями. Никто не пропал. Автобусы подходили, загружались и уходили один за другим. Работали громкоговорители на столбах. Призывали не создавать панику и толчею. Просили помогать отрядам гражданской обороны, и грузиться в автобусы организованно, без давки. -Третий маяк. Поворачиваем. -Э-э, а зачем мы тут свернули? -спохватился учитель. -Рано! Это же поворот на Химпром. Школа дальше. Нужно на Лобачевского сворачивать, а не сюда. Это ещё через три квартала. -Мы всё прекрасно знаем, -с лёгким раздражением ответил полковник. -Не беспокойтесь. Дальше идут препятствия, которые нам не объехать. Поэтому, сделаем крюк по Фрунзе, через Химпром. Что у нас там с энтропульсацией? Последняя фраза была адресована сидящему напротив. -Амплитуда растёт. Но пока не выбивается за штатные нормы. Предварительный расчёт показал, что на всё про всё у нас есть чуть более полутора часов. С учётом дороги туда и обратно, на операцию у нас остаётся минут сорок – не больше. Потом надо будет сматываться оттуда как можно скорее, пока не накрыло. -Чем не накрыло? -вздрогнул учитель. -Не важно, -отрезал полковник. -Это наша терминология. -Нужно будет работать очень быстро, -продолжил операционист. -Неподалёку от школы открылся атипичный источник упорядоченных импульсов. Очень подозрительно. Как будто нас там ждут… -Ничего. Мы там долго не загостимся. Быстро отработали – и назад, -кивнул полковник. – Не понравилась мне эта бабушка с кошкой. Ой, как не понравилась. Улица Фрунзе пребывала не в лучшем состоянии. Сплошные кочки да ухабы. Асфальт был сильно повреждён. Сквозь него повсеместно проросли пучки травы, кустарник и молодые деревца. Небольшой парк, по левую сторону, успел превратиться в настоящий лесок, за которым с трудом можно было разглядеть городские постройки. Только пятнадцатиэтажное здание нефтяной компании высовывалось над макушками древесных крон, угрожая почти отвалившимся, и нависающим с крыши логотипом, который когда-то красиво подсвечивался цветными прожекторами. -Четвёртый маяк. Здесь направо. Бронемашина аккуратно вписалась в поворот, ювелирно протиснувшись между застывшим на перекрёстке трамваем и брошенной иномаркой. Дверь иномарки была чуть приоткрыта. Приглядевшись, учитель оторопел. -Там что? Я не понял. А мёртвых разве не убрали? -Что там опять? -устало спросил полковник. -В той машине, мимо которой мы сейчас проехали. Там на переднем сиденье… -Вам опять показалось. Санитарные команды очистили город от трупов. Остались только пустые дома и брошенный автотранспорт. -Но там явно… -Вам показалось. Машина двигалась по маленькой односторонней улочке, мимо двухэтажных домов старой застройки. Эти первые кирпичные дома строили заключённые, на месте прежних деревянных бараков. Именно с этих домов началось бурное развитие молодого шахтёрского городка. Последний раз они ремонтировались ещё в начале восьмидесятых. С той поры дома постепенно ветшали. Их регулярно обещали снести, в связи с плачевным состоянием, но всё никак не решались. Люди продолжали в них жить вплоть до той самой катастрофы. Теперь-то уж домам в Первом Шахтёрском переулке ничто не угрожает, кроме стихии и времени. В неравной битве с этими двумя врагами, уже пал дом N5. У него провалилась кровля, и обрушилась половина стены, замусорив обломками всю прилегающую территорию, до середины дороги. В мрачном, проломе, напоминающем последствие бомбардировки, зияли разноцветными обоями стены пустых квартир, с остатками потрёпанной мебели. Взгляд учителя остановился на крайней, угловой квартире с зелёными обоями. Точнее, на том, что от неё осталось. Он вспомнил, что заходил сюда около десяти лет назад. Так и было. Учительница музыки – пожилая еврейка Роза Самуиловна чуть ли не силком затащила его к себе в гости, на чай. Весь вечер она пыталась свести его со своей дочерью Соней, от которой полгода тому назад ушёл муж, оставив её одну с ребёнком. Ефимову было очень неловко, и он делал вид, что ничего не понимает. Хотел сказать, что через два месяца у него свадьба, но не решался – что-то его останавливало. И почему-то чувствовал вину. А тем временем, девятилетний внук учительницы Лёва, без устали гремел на фортепьяно Собачий Вальс. Ни в склад, ни в лад. Как попало. Но Роза Самуиловна то и дело восхищалась им, повторяя, – “Вы знаете. Лёва – это будет второй Дунаевский, я Вам говорю”. Интересно, кем он стал, этот Лёва? Сколько ему сейчас? Под двадцать уже где-то. Но музыка ему явно противопоказана. Вот и фортепьяно у стены, то самое, на котором он играл. Кроме него, и этой самой стены, больше ничего не сохранилось. Остальная квартира обвалилась вместе с углом дома, и теперь составляет часть груды бесформенных обломков. -Вы хорошо себя чувствуете? -почему-то вдруг спросил полковник. -Прекрасно. Столько воспоминаний разом нахлынуло. -Дайте мне знать, если почувствуете недомогание. -Обязательно. Машина притормозила, и по какой-то непонятной причине, свернула во двор одного из домов, где начала петлять между погребами, детскими площадками и песочницами, как будто водитель стремился запутать свои следы. Учитель уже не спрашивал, зачем они это делают, и просто смотрел в свою шлемокамеру, ловя каждый знакомый уголок местности. Он часто бывал здесь, в этих дворах. В одном из близлежащих общежитий когда-то обитала его будущая супруга, с которой они встречались вот в этом проулке. А вот и скамейка, на которой они когда-то сидели. Старая, рассохшаяся, но всё ещё целая. Отсюда до школы уже рукой подать… -Пятый маяк. Последний. -Всем приготовиться! -полковник надел шлем. -Подъезжаем. Броневик выехал из дворика, и, тяжело скрипнув амортизаторами, спрыгнул с высокого тротуара, выруливая на улицу Лобачевского. В поле зрения на мгновенье попал столб с предупреждающим знаком “Осторожно, дети!” Школа была уже совсем близко. От волнения, учитель задрожал всем телом. Как же он успел соскучиться по этому месту. Вот она – его школа. Она почти не изменилась. Лишь немного облупилась краска на стенах, да запылились окна в классных комнатах. А в остальном, как будто и не было никакой катастрофы. Машина остановилась возле угла школьного здания. -Скажите, Виктор Сергеевич, как можно подобраться к чёрному ходу? -Через школьный двор. А почему нельзя через парадный? -Давайте без лишних “почему”? Хорошо? Так как можно попасть во двор? -Справа от парадного входа есть арка. Только там ворота. И они заперты. -Другого хода точно нет? -Нет. Внутри двора есть щели в заборах, через которые ученики обычно лазили, но на машине там не проедешь. Разве что забор придётся валить. -Что делать будем? -обратился полковник к операторам. -Выбора нет. Придётся проламывать, -ответил один. -Не думаю, что это будет правильно, -ответил второй. -Обстановка и так крайне нестабильна. Даже малейшее соприкосновение может вызвать новый всплеск, не говоря уже о мощном толчке. Предлагаю использовать автодрон. Он аккуратно распилит замок, и откроет нам ворота. -Слишком мало времени у нас. Идея с автодроном правильна и разумна, но с ним мы провозимся слишком долго. А у нас каждая минута на счету. Медлить нельзя. Ломаем ворота. Мотор загудел, и грузная машина поехала дальше, осторожно заворачивая в тесную арку. -Ворота открыты! -не скрывая радости сообщил водитель. -Как открыты? Не может быть! Ты уверен? -Смотрите сами! Полковник повернул камеру, и, увидев открытые ворота, обратился к учителю. -Вы говорили, что они всегда были закрыты. -Да. Именно так. Их открывали только для вывоза мусора, или во время ремонта, чтобы грузовики могли въезжать во двор. И то не на весь день. Катастрофа случилась в ночь на понедельник. А в выходные ворота не могли оставить открытыми. Зачем, если в школе всё равно никого нет, кроме сторожа. Может быть, их открыли уже после случившегося? -Не знаю. Как-то всё очень странно. Ладно, въезжаем. Всем быть начеку. Броневик осторожно пополз между стенами, минуя арку. Операторы молчали. Значит, никаких внешних угроз не фиксировалось. Но какое-то очень тяжёлое предчувствие чёрной тучей сгущалось над ними, становясь всё ощутимее и страшнее. Учитель не отлипал от окуляров шлемокамеры. Он с удовольствием рассматривал даже знакомые надписи на стенах, сделанные когда-то его учениками. Кто бы мог подумать, что подобная нелепица может вызывать такие острые приступы ностальгии по безвозвратно ушедшему прошлому. Школьный двор не изменился. Всё те же физкультурные снаряды вдоль забора, серая трибуна, баскетбольные кольца, и клумба, разросшаяся лохматым пучком сорняков. Только флагшток куда-то подевался. Да вот же он, лежит поперёк баскетбольной площадки… Машина остановилась напротив чёрного хода. Маленькая деревянная дверца чётко выделялась на фоне желтоватой, облезлой стены. -Готово! Автодроны 1 и 2 – на выезд! – командовал полковник. -Автодроны пошли. Где-то в задней части машины загудели какие-то аппараты. Багажное отделение броневика открылось в виде своеобразного раскладного трапа, по которому, один за другим, съехали причудливые шестиколёсные устройства, похожие на роботов-сапёров. Примерно сравнив ширину их колеи с дверным проёмом, учитель усомнился, -а Вы уверены, что эти штуки смогут туда заехать? -Смогут. Не сомневайтесь. Скажите лучше, что с той стороны двери? -Ну-у, там, вроде как, холл. Слева – пожарный щиток, а справа… -Это мы знаем. Меня интересуют замки. -А-а… Ну-у… А замков там нет. Вместо них там здоровенный такой крючок. -Это хорошо. Меньше возни. Ещё каки