Логово (СИ)

— Французский вкуснее, — приказчик спохватился, решив что оскорбил важного спутника, сконфузился, — то есть и этот хорош, конечно.
— Да ладно, не тушуйся. Так себе шоколад, сам соскучился по нашенскому, настоящему. Да только закупались в Сан-Франциско, со складов армии Северо-Американских Соединённых Штатов. Сам понимаешь, не до деликатесов. 
Чёрт, попаданческий прокол. Здесь ещё не принято «бодяжить» продукты. Ну, для «благородной публики» точно не принято, а батончик с начинкой из «Пятёрочки» явно не прима шоколад в мире здешнем. 
С высокого берега, в районе будущего медицинского института, глянул в бинокль на «исторический центр Красноярска». Да-с, попаданцу из последней четверти 20 века и первой четверти века 21-го сразу же бросается в глаза огромный Кафедральный Рождественский Собор. Эх, большевички, такую красоту разломали, угнездив на месте храма краевую администрацию. А на площади Новособорной — рынок, она ж ещё и Новобазарной называется. Сколько ж пикетов да митингов в лихие девяностые век вперёд я наблюдал на площади той, поименованной коммунарами как Площадь Революции. До слёз, братцы. До слёз.
— Держи, — передал бинокль Артёму, глазами просяще-собачьими прям-таки умолявшего «господина лейтенанта» дать посмотреть в волшебный прибор. 
Сам же искренне, от души перекрестился.
— Господи! Велика и необъятна Россия, а в самом центре Сибири столь дивный храм выстроен! Словно в Москве златоглавой побывал! Слава те, Господи!
Так, не переигрываю ли текстом? Но проводник вроде проникся эмоцией пришлого «благородия», ишь как горд за родной Красноярск!
Теперь надо придумать как избавиться от провожатого, портал то уже есть, легко и просто в следующий раз выскочу сразу «на мединституте», кстати тут полно следов от прежних костров, видимо нынешняя молодёжь приезжает пикниковать с видом на город и, судя по бутылкам пустым, выпивает и закусывает, не озаботясь приборкой. Эх, предки, предки…
Так, вооон по тому мосту через Качу можно перейти в самый центр любимого и такого незнакомого города. Дата попаданческая понятна, мир вроде обычный, реальность вроде наша. Теперь главный вопрос — как «сбросить с хвоста» гида-хитрована Артёма? Не убивать же чувака. И внезапно «испариться» тоже не выход — забегает перепуганный исчезновением «флотского» абориген Безруких, заблажит, в дурку местную попадёт. Нет! Это не наш метод!
— Уфф, ноженьки вы мои ноженьки, не идётся вам, не передвигается.
— Устали, Отто Оттович?
— А ты попробуй, поломись по тайге да по болотам. Слыхал про Обь-Енисейский канал?
— Как же, читал-с!
— Ты читал, а я с товарищами, искал как там проложить железную дорогу, от Томска и на Енисейск. 
— И что же?
— Да. Пустое. Это не лужи на улицах Красноярска. В тех болотах никакую насыпь не возвести — всё утопнет, только денег зряшнее зарывание. Но! От Енисейска на Ачинск есть возможность проложить «чугунку». Изыскали такой путь, что пыхтеть там паровозам. Не сейчас, конечно, лет через 20-30. Сейчас главное Сибирский Великий Путь проложить, а уж потом приращивать к нему ветки и веточки дорог малых.
— Как же вы, Отто Оттович от своих то отбились? Заплутали в здешних чащах?
— Ну, эт ты, брат, хватил! Чтоб моряки да на суше блукали? Нет, друг Артемий, тут другое. Разделились мы. Вдвоём с напарником, Константином Семёновичем Забелиным на полпути пошли левее, забирая ближе к Енисею, чтоб дорогу и до Ачинска прометить и сразу до Красноярска. А поскольку тут проще дело и быстрее, рядом с трактом, так и вдвоём управились. А на Ачинск семеро ушли, со всем скарбом Экспедиции и лошадьми. Мы же на одной телеге и погнали, да захромала кобылка, Константин Семёныч с животиной да инструментами остался, я до города на своих двоих двинул.
— Изрядно вы от дороги отклонились.
— Так изыскания путейские не всегда вдоль дорог идут, хотя и случается такое, что вот дорога-шоссе, а рядом железная.
— А где этот ваш Константин Семёнович?
— Да там, в сторону КРАЗа!
— Чего в сторону?
-Гм, да это термин такой морской, вот мы сидим, а это как бы и вправо, и взад. Смотри за рукой. Понял где?
 
— Ага, понял.
— То-то же! Тебя б, братец, на фрегат броненосный «Владимир Мономах» сигнальщиком, там бы преуспел в чтении флажных семафоров.
— Оно конечно, наука!
— Друг Артемий, а не сбегаешь до города, не найдёшь какую коляску, да хоть телегу обычную, но сена чтоб застелить. Не идут ноги совсем. Эх, в баню бы сейчас. Пропариться!
— Так это, господин лейтенант! Отто Оттович! А если к нам, к Шардакову Тихону Ильичу в гости? Он обрадуется! Сын евойный, Аркадий, в гимназию готовится поступать, мечтает до самой Африки доплыть. И до Индии.
— Романтика юношеская! Был я в Африке и в Индии был много раз — ни черта там хорошего. Бабы африканские страшные, жара, песок и лихорадки всякие, в каждом городе свои особенные болячки. Индийские дамочки те, конечно, ничего. Но! Трудно там белому человеку, быстро стареет от плохого климата. Год как три, так-то! Пускай Аркадий лучше Сибирь осваивает.
— Вот вы и расскажете! А я мигом, вооон там дом Тихона Ильича, сразу за Качей. 
— Стой, бинокль верни.
— Простите, ваше благородие, задумался, — приказчик снял с шеи «восьмикратку» и настропалился на забег, что твой греческий марафонец. Впрочем, тут километра три, максимум четыре, добежит. Пока туда, пока лошадёнку найдут да запрягут, пока обратно. А я уже и всё, поминай как звали. Мало ли — сразу после Артёма подъехал коллега К. С. Забелин, сменял лошадушку на свежую, доплатил, благо казна то у Особой экспедиции несчитанная. И рванули прямиком в Ачинск, чего на пути зазря остановки делать? Генерал-адмирал не ждёт!
Артём, изрядно наподдав, эдакая спортивная ходьба, на бег временами переходящая, нёсся в город. Я же отошёл шагов на тридцать от последнего места стоянки, тут «кустики», не видно издалека — построил портал и перепрыгнул в Логово.
Там спешно содрал этикетку с фирменной бутылки отличного азербайджанского коньяка «Гек-Гель», той самой, где стекло «пузыриками». Вертикалка пускай тут остаётся, а вот красивую, подарочную папку-«планшетку» с собой — за ради блезира набил её листами бумаги писчей, белоснежной «снежинкой», карандаши три штуки уже есть. Ещё циркуль добавить и ручку «типа перьевую», тоже подарочный вариант. Тридцать с чем-то блокнотов от партии «Гражданская Платформа» который год, с выборной кАмпании 2013, уже пять лет зазря место занимают, сейчас пригодятся. Они перекидного типа, на проволоку листы «подцеплены» — отодрал обложку с указанием партии и «неправильной орфографией из будущего», — вполне нормальные блокноты, три таких в планшет!
О! Фонарик светодиодный, скажу что заокеанский «последний писк прогресса» раскручивать и смотреть нельзя, химия — потечёт всё и отрава в воздухе растворится. Так. Срочно. Что ещё подойдёт для пускания пыли в глаза купцу второй гильдии и его семейству. Нельзя, никак нельзя обрывать такой «жирный» первый контакт. Тем более Артём Павлович не один со мной повстречался. И внезапное исчезновение «лейтенанта» покажется подозрительным сперва ему, а потом и до полицмейстера дойдёт, до здешнего главжандарма. А мне Красноярск нужен, очень важный город в свете построения Транссиба, да и к Логову самый ближний населённый пункт, что особо важно.
Дёргаюсь так, потому что нет «здешних» денег дабы произвести благоприятное впечатление во время первого знакомства. Нищеброд и лейтенант флота — это ж классика мошенничества. А сибиряки на раз выкупают «гастролёров», в моём времени точно. Из детства: сидят на брёвнах около магазина леспромхозовского «вербованные», и громогласно заливают как они зажигали в Москве да Ленинграде, по каким кабакам хаживали, как Эдиту Пьеху прибалтывали на полежать в койке. А мы, шпана до пионерского возраста, уже чётко выкупали — ежели ты такой крутой, как треплешься, чего же тут позабыл в сибирской глухомани? Почему завербовался на верхний склад сучки рубить, а не в столице СССР жизни радуешься и в карты не обыгрываешь лохов педальных?