Дом Крови (СИ)
Я потратил последние остатки мази, втерев их в рану в плече. И наложив новую порцию исцеления и сращивание костей на себя умял половину окорока, и съел пару луковиц, запив это все водой из ручья. По телу растекались сытость и тепло от костра, смешиваясь с бодрящим холодком от заклинания. Хотелось горячего, но греть было просто не в чем. А затем посмотрел на нее, и похлопал по земле перед собой, сказав:
— Иди сюда Марика.
Она съёжилась под моим взглядом и спросила подозрительно:
— Зачем?
— Клювик твой будем выправлять. В конце концов я же обещал, что верну тебе твою красоту.
Она тяжело сглотнула и стиснула челюсти. Но помявшись пару секунд собралась с духом встала и пошла ко мне, обойдя горящий костер по дуге. Я сидел на земле скрестив ноги, и заставил ее лечь головой ко мне на колени. Мне требовалось работать с ее лицом, выправлять, вылепливая словно глину ее лицевые кости, мышцы и кожу. А так было самое удобное.
Болевой порог у ночного народа был, но существенно сниженный. Та вампирша в платье, Корделия. В драке мертвецы оторвали ей руку, разодрали лицо, пробили живот и грудину в нескольких местах. К тому же ей пару раз хорошо прилетело огненным шаром от сестры Элиз. А ей было хоть бы хны, более того, она восстановит все повреждения в течении недели, может двух, при условии, что она будет хорошо питаться. Ведь кровь — это ключ ко всему.
Но вот с Марикой была совершенно другая история, кожеплетение не причиняло вреда как такового. Оно просто меняло мёртвые тела, подстраивая их под желание заклинателя, другими словами она не могла восстановиться. Потому что восстанавливать было нечего. Я бы мог изменить ее, доработать, сделать сильнее и прочнее чем самые древние старейшины из клана Дар’хаззи. Но я не верил ей. Поэтому я просто решил вернуть ей то, что было утрачено, что чрезвычайно важно для любой девушки, а тем более той, что может жить вечно — красоту.
Она послушно легла и устроившись поудобней глянула на меня снизу вверх спросив:
— Дарий, так куда мы идем, и что со мной будет?
— Мне нужно предупредить о грядущем, сократить количество жертв, для этого нужно попасть в столицу. А насчет тебя, честно, я не знаю. Но могу сказать одно, если бы хотел убить или причинить тебе вред, то уже сделал бы.
— Они не смогут отбиться. Я знаю, про что говорю. — Тихо ответила она.
— Смогут, все, помолчи, я начинаю.
Кожа на ее лице раскрылась как книжка следуя за пальцами, обнажая мышцы, и смятые кости. Я выправлял ей кости и носовые хрящи вылепливая их словно мягкую глину. Она зажмурилась и от боли сцепила зубы пока я работал. Поступая в мед я никак не мог ожидать, что знания анатомии мне пригодятся для того, чтобы я вампирам лица правил в дремучем лесу чужого мира.
Потрудиться пришлось гораздо больше и сильнее чем я ожидал. Мы закончили когда уже сумерки вот-вот должны были вступить в свои права, она плакала и ругалась сцепив зубки, но терпела. Результатом я остался доволен. Я полностью вернул ей красоту, вышло даже лучше, чем было изначально, теперь она снова была как идеальная картинка сошедшая с барельефа. Выправил полностью нос, подправил скулы, так что и без того большие глазищи стали еще выразительнее. Даже Полночь это признала, как обычно приправив свое высказывание порцией сарказма.
Она встала и ощупывала себя, впервые показав нечто напоминающее улыбку. Она как и все из вампиров были лишены возможности лицезреть себя в любом зеркале. Даже в отражении воды. Что именно сейчас ее несомненно удручало.
— Спасибо, — сверкнула она красными глазищами. Потом задумавшись посмотрела на меня, — скажи Дарий, а ты многое можешь изменить, да?
— Да многое, я могу сделать тебя сильнее и крепче чем любой из клана Дар’хаззи.
Она моргнула, осмысливая сказанное. А потом надув губки повернула голову смотря на догорающее красноватым закатом небо. Солнце уже опускалось к своему ложу, сменяясь цветом, и мир вокруг словно окровавило весеннее светило, но следом уже ждала, готовая прийти на смену, лунная ночь.
— Я вообще не об этом спрашивала, — сказала она, как бы невзначай двигая плечами, так, что ее аккуратная грудь подалась вперед.
— Оу, — почесал щеку я, смотря на ее декольте, — Это да, запросто. Но даже не проси. Я не буду к тебе прикасаться. Во первых не хочу, во вторых тебе абсолютно это не нужно.
Я поворошил в костре веточкой, одно перегоревшее поленце щелкнуло, и в окружающих нас сумерках брызнул фонтан искр устремившись к небу. Языки пламени жадно пожирали сухие ветки, рисуя светом на наползающих тенях загадочные картины. После мази и заклинания исцеления сильно чесалась дырка в плече от арбалетного болта. По хорошему ее бы зашить и обработать. Но с собой у меня ничего не было. Так что просто почесал вокруг раны. И меня прострелила боль по всему телу, ощущение было сродни тому, как будто мне туда раскаленная ветка с костра попала.
Ничего подобного я не ожидал, и рухнул на землю зашипев от боли в прострелившем плече. Надо мной тут же соткалась Полночь. А Марика выпучила глаза, сделав шаг назад, ничего не понимая.
— Это не я. — Тут же сказала она, на всякий случай. — Я ничего не делала.
—…Что случилось Дарий…?
— Я не знаю, — кряхтя снова принял сидячее положение, — я почесался и вдруг сильно обожгло плечо.
Нестор вывел меня из комнаты в таверне в чем я был одет. Моя разодранная рубашка была использована вместо узелка для провизии. Позаимствованная инквизиторская одежда сохла рядом на палке. Так что на мне сейчас была накинута наполовину влажная куртка, взятая еще в Райлегге. Она все была истертая и рваная. Но накинутая на плечи, сидеть с голым торсом я не хотел. Так хоть от ветра защищала.
Я отогнул край куртки и уставился на рану в плече. Вернее на ее смазанный краешек. Словно когда чесал я пальцем замазал края раны, именно так я работал над Марикой только что.
–…Дарий, твоя рана, ее нет….
И тогда я все осознал. Озарение обрушилось на меня снежной лавиной. Я ведь никогда даже не пытался применить это умение на живых людях. Да если даже пытался, ничего не получилось бы. Потому что это разные школы, абсолютно противоположные направления. Это чистая некромантия, она не может работать с живыми. Умение позволяющее работать с мертвыми сработает на живых только в сумерках, при условии, что у тебя есть воплощение усиливающая твой дар. Сейчас я просто чудом, использовал это на себе, просто потому, что до этого выправлял лицо Марики. И так совпало, что сделал я это в сумерках.
— Я идиот Полночь. Я полный идиот.
–…Не обращай внимания, — махнув рукой сказала Полночь обращаясь в вампирше светским тоном. — У него периодически случается озарение, тогда он понимает всю свою непроходимую тупость с которой мне постоянно приходиться мириться…
— Хаш-ор Полночь, сумерки, — Я даже вскочил на ноги и вскрикнул в возбуждении, совершенно не обращая внимания на ее сарказм, чем еще больше напугал Марику, — Сумерки…смена мужа и жены это сумерки. Дай книгу срочно. — Потребовал я.
Трактат Кхаштры всплыл в тенях, наполнив голосами мертвых магов нашу небольшую полянку. Марика снова выпучила глаза, отшагнув еще на шаг. Смотря на наследие самого страшного врага своего народа как на самую ядовитую змею в мире. Словно эта книга сейчас оживет и вот-вот на нее кинется. Но я не обращал на нее внимания, кинувшись к книге, перелистывая ее до нужной мне страницы, процитировав:
— Лишь между периодами неустанной смены мужа и жены, дарованные имеют право брать сие благоволение единой чащей. Сей холст похож на живопись ведь лишь тогда, коль дарована мне блажь обоих царств.
Потом перевел взгляд на догорающее светило. И посмотрел на Полночь.
— Именно в сумерках дарованные имеют право брать благоволение единой чашей. А значит в сумерках я могу применять кожеплетение на живых людей.
–… Тогда почему Кхаштра ничего об этом не писала…?
— Все просто Полночь, — сказал я чуть ли не приплясывая, — потому что у нее не было тебя. Она не обладала воплощением, что усиливала бы ее дар. Поэтому это для нее было закрыто, поэтому она ничего не знала.