Тупиковая ветвь (СИ)

— Чтобы он мне сделал? — продолжил третировать своего питомца, — Он всего лишь часть сновидения!
— Все так думают! Только однажды забывают проснуться, зацепившись сознанием за чужой мир. Это твой сон, но ты там был на правах гостя. А Предтеча живёт в нём тысячи столетий. Захоти он и ты бы сейчас пускал слюни, а твоя маруха ломала голову, как покормить тебя через трубочку и где достать памперсы.
— Кстати, — вспомнил Шрам, — Карина могла услышать тебя? Она говорила, будто я шипел, когда вскочил на постели. Но шипел, ведь, ты!
— Могла, — немного подумав, заявил имп, — Я переполошился, увидев в каком запале ты находишься. Боялся опоздать, пока не наделал глупостей. Был почти в боевом режиме. О, Создатель! В таком состоянии она могла и видеть меня!
Пару минут каждый обдумывал последствия такого варианта. Затем Шрам вернулся к более насущным проблемам.
— Значит, ты присутствовал в пещере?
— Не совсем. Моё сознание видело происходящее как в 5Д формате, но сам я не мог появиться без приглашения.
— А сон Карины? Ей виделось, будто она принцесса, а дракон пытается похитить её из замка.
— Здесь всё просто. Предтеча обещал же тебе украсть принцессу, когда ты залюбовался ножками его пленницы.
— Какими ножками?! — возмутился Шрам, — Я охренел, увидев её красные сапоги! Было у меня знакомство с одной любительницей яркой обуви. Носила такие ботфорты на молнии. Элегантные, мля, а в мысок, наверное, вшиты титановые пластины, как в армейских ботинках. Стерва! У меня до сих пор болезненные ощущения в паху.
— Не заводись опять. Ты же отказался, значит принцессе ничего не угрожает. А то, что она вообще видела такой сон — здесь претензии к домовому. Хотя отбрешется. Скажет, что узконаправленную трансляцию ему провести не составило бы труда, а тут пришлось устанавливать видеомост между мной и тобой. Скажет, мол, пришлось увеличивать ширину диапазона, что в свою очередь привело к расширению диафрагмы преломления. Отголоски наших видений коснулись сознания Карины и вызвали собственные ассоциации. Молодой он ещё, опыта в таких делах маловато.
— Всё равно чувствую себя виноватым, — подвёл черту под обсуждением Шрам.
— Точно. Предъяви домовому претензию, — посоветовал имп, — Твой статус заставит его прислушаться. Будет помогать девочке. Глядишь и устроит её судьбу.
До казармы оставалось метров триста, когда имп ехидно поинтересовался.
— Ты же завёл разговор о сновидении и Предтече не потому, что озаботился судьбой проститутки? Хотел спросить о чём-то другом?
— Хотел, но передумал, — разочарованно вздохнул Шрам.
— Зная тебя, могу предположить, что о правильном ответе ты уже догадываешься и боишься услышать от меня подтверждение своей правоты. Так?
— Нет. Один умный человек мне как-то сказал: «Если тебе кажется, что в чьих-то поступках нет логики, то возможно у тебя просто неверные исходные данные».
— Случайно, это не таинственный друг из усадьбы Лешего?
— Считай, что прогиб засчитан. Григорий Лукьянович лесть ценит и тебе обязательно присвоит внеочередное звание ефрейтора.
— Это сарказм? — добавив клёкота, поинтересовался имп.
— Ты больно умный стал с тех пор, как научился говорить. До этого мне больше нравился. Сидел спокойно и только водку периодически требовал, чтобы взбодриться.
— Так вот почему ты перестал угощать меня!
— Пока идёт операция — сухой закон! А после я вложу в чехол разгрузки бутылку, вставлю в неё соломинку, а другой конец примотаю скотчем к твоей пасти. Будешь вечно молодой, вечно пьяный.
— Замечтательное предложение, но не получится. Люди начнут коситься, задавать вопросы.
— Скажу, что антенна от рации.
В расположении царил бардак. Если бы старшина его бывшего подразделения, куда входила группа ликвидаторов, зайдя в казарму сподобился увидеть подобное святотатство, прапорщика Голобородько, по прозвищу Таракан, хватил бы удар.
Поперёк ангара новобранцы не только натянули бельевые верёвки, но и прямо сейчас развешивали на них постиранное бельё. Ладно бы мужское. Такое командир мог бы понять и как-то объяснить, но вещи принадлежали к женскому гардеробу. Причём самые интимные аксессуары висели на самом видном месте.
 
Шрам крякнул, пытаясь подобрать наиболее цензурные выражения из своего лексикона.
— Товарищ сержант, — заметив командира, Анжелика сбросила на Амбу ожерелье из прищепок и приблизилась строевым шагом, — Личный состав вверенного вам подразделения занимается утренним осмотром и подготовкой к построению на занятия.
— Вольно, — козырнул Шрам, проглотив готовые к употреблению ругательства.
Нет, ну, что тут скажешь? Строевой шаг сам по себе красиво смотрится, а когда его исполняет женщина, это в довесок ко всему выглядит возбуждающе и эротично.
— А кто там храпит, как сантехник в фановой трубе? — насупил брови сержант, дабы никто преждевременно не расслаблялся.
— Бирюк, — сообщила Анжелика, — Припёрся в три часа ночи. Заявил, что в списках. Сказал, мол, умаялся и хочет спать. Жора, кстати, подтвердил его слова.
— Кто такой Жора? — переспросил Шрам, от шока переходя на шёпот.
— То есть как кто? Ваш гражданский помощник.
— Жора значит…
Натренированный слух Амбы мгновенно уловил недоброжелательные нотки в тоне командира, и он забасил, пытаясь скрасить произведённое Анжеликой впечатление:
— Бирюк прибыл. Целую тележку барахла с собой припёр. Два ранца патронов. Три тысячи в каждом! Даже я с трудом поднял. Бирюк сказал экзоскелет нужен или второй номер с электрокаром. В слободе у каждого третьего брички есть. У тебя лошадь. За пять секунд тачанку сварганим.
Шрам хотел прикрыть глаза ладонью, но сообразив, что будет выглядеть слишком мемно, махнул рукой и удалился в командный закуток.
Набрав код и отперев сейф, частично успокоился. А что, собственно говоря, он ожидал от мобилизованного им сброда? Костоломовка это не Рязань, где любое подразделение комплектовалось согласно штатному расписанию из прошедших начальную военную подготовку солдат. Тех фильтровали специально обученные офицеры строевой части. Отбор проходил жёстко. Выбирали не за красоту и стать, как во времена Екатерины II, а исходя из предрасположенности к определённым военным профессиям. Уже эти наклонности развивали и оттачивали на полигонах, превращая в навыки, которые потом не пропьёшь.
Последнее определение относилось к Бирюку. Тот, конечно, последние десять лет бухал, но Шрам очень надеялся, что не забыл, чему учили в армии.
Достав документы, сержант сел в кресло. Это был не офисный вариант, способный сломаться от удара армейским ботинком. Такие конструкции варили из высокопрочной стали, способной выдержать попадание в блиндаж барражирующего боеприпаса или тактической боеголовки. С тем расчётом, чтобы командор, успевший укрыться за креслом, мог быстро, смахнув с плеч труху развороченного командного пункта, занять своё место и продолжить руководить подразделением.
Лично, сержант этого не проверял, но такую байку слышал, во время службы в рядах Российской армии.
— Я разбудил, Бирюка, — доложил Амба, с опаской просовывая голову из-за занавески, — Какие будут распоряжения?
— Строиться! — рявкнул Шрам и побитую морду гражданского помощника сдуло ветром.
Сержант достал из рюкзака нагрудник, ловко надел поверх куртки. На нём, подтянув лямки фиксаторов, закрепил жилет разгрузки с модульными планшетами. Повесил на крючок кожаную шляпу, с загнутыми на манер американских ковбоев полями и водрузил поверх банданы, армейскую кепку. «Грач» из наплечной кобуры перекочевал в чехол под бронещиток, закрывающий сердце. Стопка фотографий отправилась в боковой планшет, а документы, свернув в трубочку, зажал в кулаке.
Пародия на боевую группу выстроилась аккурат под сушившимся бельём. Командование взял на себя Амба, как особа приближённая к императору.
— Смирно! — скомандовал Шрам и, балансируя между смехом и смятением, осмотрел личный состав.