Багряный декаданс (СИ)

— …а потом наложница влюбилась в раба, от которого родила девочку, — договорила я за бородатого, уставившись в одну точку.
— Да, — прервал он свое плавное повествование. — Как вы догадались?
— Она не догадывалась, — ответил вместо меня демон. — Она знала. Верно, мышка-малышка? Ничего не хочешь мне сказать?
— Потом, — пообещала я. — Их казнили? Любовников казнили?
— Насколько мне известно, — кивнул Ша-Сур. — Такова официальная версия. Лорды из Нафессы предательства не прощают. Хотя некоторые уверены, что казнили только раба, а свою наложницу Лорд казнить не смог. Слишком сильно любил.
— Некоторые — это кто? — почему-то захотелось уточнить мне.
— Например, Шай-Лея, — хитро улыбнулся бородач, а я уловила подтекст. Какой именно — не поняла, да и времени над этим думать не было.
— Как звали изменившую Лорду женщину?
— Мать дала ей имя Мерсина. Лорд, которому продали ребенка, решил не менять. Оно ему понравилось.
— А дочь наложницы от раба? Её назвали Миленой, верно?
Бородач с удивлением кивнул.
— Её забрали в дом Лорда-владельца и отдали одной из старых прислужниц, которая вырастила девочку как собственного ребенка. Конечно, доля дочери раба была незавидной, ребенком её шпыняли, как только могли…
— И поэтому, став взрослой, она сбежала…
Я не могла поверить в то, что услышала, хотя сердце подсказывало — все это правда. И по всему получалось, что Милена, погибшая хозяйка заставы, та, на чье место меня определили лишь по чистой случайности — моя… племянница? Как так получилось, что тетя младше племянницы? Очевидно, мама далеко не сразу решила родить второго ребенка, а долго жила в моем родном мире в одиночестве. Да и время, как я уже усвоила, не было везде одинаковым. Где-то проходил год, а где-то за тот же срок успевало минуть десять, непосредственно затрагивая и всех живых существ. Мир Лордов наверняка имел собственное летоисчисление, и со временем в других мирах вряд ли как-то синхронизировался.
Но если у Милены было три брата, значит, на ней мои родственники не заканчивались. Должны были быть и другие. Её братья, скорее всего, женились, завели детей, а у тех могли появиться свои дети и так дальше. Значит, я не была последней в своем виде, как не была и единственной носительницей той магии, которой когда-то владели тринадцать сестер.
— У неё была дочь, — ворвался в мои размышления бородач.
— Что? — не сразу дошло до меня. — У кого?
— У Милены, — Ша-Сур новь начал крутить в пальцах свою бороду. — Вы ведь были с ней знакомы, верно?
— Да, — грустно ответила я. — К сожалению, не долго. Вы сказали дочь?
— Да, и если вам интересно, то могу назвать и её имя.
— Мне интересно, — медленно ответила я, невольно подаваясь вперед, но Инсар решил вмешаться, посадив меня обратно.
— Её зовут Мерула, — мне показалось, я услышала раскат грома. — Интересно, правда? Три поколения женщин, все с похожими именами и трагедиями в жизни. Мерула была отдана на воспитание в чужую семью. Кажется, куда-то в Межмирье, но точнее сказать не могу. Про отца девочки мне тоже ничего не известно, знаю только, что Милена всеми силами скрывала наличие дочери.
— Откуда вам известны такие подробности? — заподозрила неладное я.
— Милена была хорошо знакома с Шай-Леей, что не удивительно, девчонка росла практически по соседству. И рожать тоже пришла к ней.
— Погоди… Мерула? А разве не так звали ту колдунью, с которой Рыцари заставили тебя провести ритуал? — решил вмешаться демон, потому что даже он начал кое-что понимать. Но пока еще намного меньше, чем я.
— Надо подумать…., - ответила я, хватаясь за голову и ощущая себя как во время затяжной болезни.
Некоторое время я сидела молча, легонько раскачиваясь из стороны в сторону. Мужчины тоже не издавали не звука. Не знаю, насколько это было естественным состоянием для Ша-Сура, а вот для Инсара проявить деликатность было все равно, что совершить подвиг.
Решение далось трудно, но принять его было необходимо.
— Я готова встретиться с вашей вещуньей.
Ша-Сур, демон и я вышли из шатра. Стоило нам всем оказаться на свежем воздухе под тяжелеющим, мрачнеющим небом, постепенно превращающийся в сумрачный купол, как Анзу встрепенулся и широко расправив крылья взлетел. Я практически ощутила его радость от полета, от той свободы, которую дарил ветер и бескрайний простор. Он, птица гордая и вольная, наслаждался возможностью парить в вышине, оглядывая всех нас, жалких и не крылатых, мудрыми зоркими глазами.
   
Глава 20
 
— Я думала, что тебя здесь никто не знает, раз мы прикинулись этими… паломниками, — заговорчески зашептала я, пристраиваясь поближе к Инсару.
— Некоторые знают, — безразлично проронил демон. — Когда-то давно я приходил сюда вместе с Феликсом. Он хотел поговорить с Шай-Леей. Но в те времена этого, бородатого, здесь не было. Либо он где-то в другом месте заправлял, либо еще не завоевал достаточно уважения, чтобы его верховодить поставили. Я не рассчитывал, что кто-то из прежних обитателей все еще обитают в лагере. Но, как видишь, некоторые все же живы и здравствуют, — он метнул быстрый взгляд на уже виденную нами короткостриженную девушку, которая тихо и быстро беседовала о чем-то с другой женщиной, маленькой и тщедушной, укутанной в несколько слоев грубой ткани, стоя поодаль у высокого деревянного столба. Столб был основательно посечен, словно на нем кто-то тренировался в искусстве управления с хлыстом, обвязан крепкими, местами сильно истертыми веревками и в целом напоминал ритуальный. В нескольких местах я заметила бурые пятна крови, впитавшиеся в дерево и потемневшие от времени. Оглядевшись, увидела еще несколько таких же столбов, которые вместе с первым образовали почти не заметный треугольник от края до края стоянки, напоминающей палаточный городок. — Тай, кстати, сюда тоже заглядывал. И не раз.
Я не поняла, к чему было последнее замечания, но Инсар упомянул об этом не просто так. Потому демоны вообще ничего не делали просто так.
Пока мы шли следом за Ша-Суром, Анзу мелькал темной точкой в небе. Но стоило нам приблизиться к самой дальней и самой маленькой палатке, как орел стрелой спикировал вниз и ворвался внутрь первым, обдав мое лицо порывом ветра.
— Он тебя охраняет, — пояснил бородач, когда я шарахнулась в сторону, испугавшись протяжного вскрика крылатого, которым сопровождалось его неожиданное возвращение.
— Странно охраняет, — пробормотала я, поправляя взъерошенные волосы.
— По его мнению, внутри тебя может ожидать опасность, а потому захотел проверить первым. Многие духи так себя ведут.
Сказав так, бородач отступил в сторону, отодвигая край шатра и давая мне возможность переступить порог. Вспомнив заляпанный грязью ковер в палатке Ша-Сура, я быстро сбросила с себя обувь и, ощущая под босыми ногами шелест колючей соломы, подошла к низкой постели, бывшей поистине спартанской. Сколоченная из тонких дощечек лежанка больше напоминала топчан и возвышалась над холодной землей на высоту, равную высоте камней, на которые это сооружение было воздвигнуто.
И все, больше здесь не было абсолютно ничего. Скромная обитель Ша-Сура на фоне этой маленькой жалкой тряпичной хижины выглядела едва ли не царским дворцом. Мне внезапно подумалось о том, насколько скромно живут все эти люди. Насколько тяжела их жизнь, и какими ежедневными трудностями наполнена. И сколько требуется мужества и силы духа, чтобы жить вот так. Может быть поэтому я не ощущала в большинстве из них никаких эмоций, никакой жизни, ни света, ни тьмы. Одна сплошная безнадега и серый шум, как шумит в голове, когда становится плохо. Ша-Сур выделялся на их фоне — то ли за счет темперамента, то ли потому что мог себе позволить жить лучше, чем остальные.
— Шай-Лея, — тихо позвал Ша-Сур едва приблизившись к постели, на которой лежала очень маленькая старушка, высохшая до такой степени, что казалось будто на костях, обтянутых пергаментной кожей вовсе не осталось мышц. Длинные седые волосы, вернее, то, что от них осталось, были заплетено в тонкую косу, больше напоминающую крысиный хвостик. Голова старушки покоилась на подушке, такой высокой, что из-за неё женщина практически сидела. Плотное лоскутное одеяло, сшитое из бесчисленного множества маленьких разноцветных кусочков, укрывало её по самое морщинисто горло, так, что было видно лишь край белой рубашки. Здесь же, у изголовья устроился и Анзу, поглядывая на женщину и так, и эдак, с любопытством вертя головой.